Теория Игры (СИ) - Страница 1

Книга повествует совсем о другой Земле, и другом СССР, отличающемся от нашего. Все совпадения названий, фамилий, и событий случайны и не несут никакого смысла.

Пролог

Мужчина в изувеченной спасательной капсуле, медленно умирал, и знал это. Но жизнь, долгая и славная, прожита не зря, и даже в этом, последнем бою, он наглухо запечатал канал, прогрызенный шагранами для уничтожения очередной системы. Генералы в атаку конечно не ходят. Но не в этом случае. Канал уже готовый выплеснуть орду захватчиков, разрушен после прицельного удара маленького, но очень хорошо оснащённого крейсера. Лучевые пушки смяли готовый к выходу корабль-матку шагран, а последовавший за ним залп из всех ракетных пеналов, разметал всю передовую группу в клочья. Внезапность удара позволила генералу закрыть пробой прежде чем корпус крейсера развалился от попадания вражеских лучевых пушек, и он даже успел выброситься спасательной капсулой, но последний выстрел сквозь закрывающийся портал, смял капсулу словно жестяную банку, отправив в беспорядочный полёт по направлению к местному светилу.

И тогда генерал сделал то, что и должен был сделать воин. Дал команду нейроинтерфейсу на ликвидацию, чтобы не допустить возможной утечки информации. Но техника созданная совсем другой расой, имела свои приоритеты, и собравшись в капсулу, она выстрелила в сторону ближайшей населённой планеты.

Ежедневно в атмосферу Земли, попадают пять — шесть тонн метеоритов, и большая их часть сгорает, не достигнув поверхности. Но в случае с комплексом, сработали совсем другие механизмы, и замедлившись в падении, капсула упала, едва успев нагреться, чтобы слегка пошипеть во влажной земле, и включила приводной маяк, для поиска высокоразвитых существ.

1

ПАРИЖ, 5. (ТАСС). Как сообщает корреспондент агентства Франс Пресс из Киншасы, находящийся с визитом в Заире министр иностранных дел КНР Хуан Хуа вчера в сопровождении Мобуту посетил горнорудный центр Коивези, где с помощью французских легионеров и бельгийских солдат было подавлено восстание местного населения. Заирское агентство АЗАП, цитируя высказывания Хуан Хуа, отмечает что он от имени правительства Китая выразил удовлетворение «победой», одержанной над восставшими.

Как указывает Франс Пресс, по прибытии в Заир Хуан Хуа дал понять, что Китай, наряду с США и другими странами НАТО окажет военную поддержку нынешнему режиму, в том числе оружием. Этот вопрос, указывает агентство, будет основным на переговорах Хуан Хуа и президента Мобуту, которого Китай назвал своим «истинным другом».

Правда, 6 июня 1978 года.

Москва. 1978 год.

— Никита Калашников, шестьдесят четвёртого года рождения, четырнадцать лет. Средняя степень дебильности. Социальные навыки сформированы, учится в коррекционной школе номер восемь. — Доктор Савинов, поправил аккуратные очки в металлической оправе, всё время сползавшие на мясистый красный нос, пробежался глазами по заключению медиков, и захлопнул папку. — Что-ж. Комиссия райсобеса подтверждает инвалидность второй группы, с выплатой пенсии по нетрудоспособности. — Владимир Афанасьевич, подпишете?

— Председатель комиссии доктор Игнатович кивнул, и потянувшись к папке с документами, поставил размашистую подпись и повернулся к девушке.

— Теперь вам, Варвара Анатольевна, в пятнадцатый кабинет, поставить печать, а остальное вы знаете. — Доктор приветливо кивнул девушке лет двадцати в простом ситцевом платье, и едва приличных туфельках, и с потёртым портфелем в правой руке. Левой она держала за руку высокого костистого и скрюченного словно медведь, парня, в застиранных штанах, и такой же полинялой застиранной рубахе и сандалиях. На лице Никиты застыло отрешённое выражение, словно он глядел куда-то в пустоту, а глаза выглядели парой стеклянных протезов.

— Спасибо вам. — Девушка поклонилась, и подхватив документы вышла вместе с братом, из кабинета.

— Так. посиди здесь, я быстро. — Оставив Никиту на скамейке, вытертой до фанеры, когда-то обитой дерматином, она быстро заскочила в канцелярию, поставила печать на заключение и в инвалидной книжке, и вышла. — Теперь, в магазин, и я что-нибудь приготовлю. — Она посмотрела на запястье, где на простом кожаном ремешке держались часы «К. М.[1]» с белым циферблатом оставшиеся от мамы, а ей от дяди Василия, воевавшего во флотской разведке.

Варвара заканчивала политехнический институт и подрабатывала в школе внеклассными занятиями, поэтому на дом ей оставалось совсем немного времени. Приходилось чётко выстраивать график, хотя летом всё было намного проще. Она вместо стройотряда трудилась в деканате и очень часто её отпускали домой, зная, что у девушки недееспособный брат.

Они доехали на трамвае, до своего района и девушка забежала в магазин. Здесь её хорошо знали, и сразу завели Никиту в уголок, дав в руки пару конфет, а его сестра, быстро оббежав все отделы, купила пачку макарон, две банки тушёнки, пачку чая, сахар и баранки, закинув всё в сетчатую сумку — авоську, снова подхватила за руку, брата, повела домой.

Жили они в неплохой двухкомнатной квартирке в Кузьминках, на третьем этаже, чьи окна выходили во двор, по летнему времени заполненный детьми, мамочками, выгуливающими малышей, пенсионерами — доминошниками, стучавшими костяшками по старому фанерному столу, под навесом с ржавой жестяной крышей, и местными хулиганами, тусовавшимися в самом углу, где седьмой и девятый дома сходились углами, образовывая щель, сквозь которую мог проскочить подросток, но не взрослый человек, чем те порой пользовались.

Хулиганы не представляли собой ничего серьёзного. Просто группа шалопаев, совместно придумывавших всякие глупости, и совершавшие их на радость домовой общественности и инспекторов по делам несовершеннолетних.

Никиту тут тоже знали, и когда сестра покормила его, и убежала по своим делам, он вышел во двор, где обычно сидел на лавочке, глядя куда-то в пустоту. Жизнь для маленького инвалида, протекала во вспышках ярких картинок, никак не связанных друг с другом. Еда, сон, двор. Та, что его кормила и ухаживала — Варя, та что едва осталась в памяти и большой фотографией на стене — мама, тот кто вообще никак не отзывался в памяти, а только чуть выцветшим снимком в тяжёлой чёрной раме на стене — Папа. Старый чёрно белый телевизор Авангард, способный при известном везении и правильно приложенной силе показать размытое, но узнаваемое изображение, диван на котором спал Никита, и кровать в маленькой комнате сестры. А ещё погрызенный молью ковёр на стене в зале, колченогий стол, несколько табуретов, венский стул, из гнутого дерева, и пианино, неведомым ветром занесённое в эту маленькую квартирку.

На инструменте играла Варя, и Никита очень любил эти негромкие сочные звуки издаваемые старым пианино, когда они сидели вечерами дома. Словно издеваясь над ним, природа наделила мальчика слухом, которому мог позавидовать профессиональный музыкант, и в звуках плохо настроенного инструмента он слышал тысячи оттенков.

Совсем идиотом Никита не был. Он понимал довольно много слов, сам мог мыться, и одеваться, но двигался плохо, рывками и часто, тело охватывали судороги, долго терзавшие тело.

Причина этому — пьяный водитель, сбивший беременную маму Никиты. Травма фактически свела её в могилу, и последнее что она увидела в жизни — лицо её сына.

Водитель получил три года, давно уже вышел, продолжая всё так же бухать за рулём, и уничтоженные им две жизни, никак не беспокоили человекообразное животное.

Никита сидел на лавочке, глядя сквозь двор и сквозь людей, снующих по двору, чуть прикрыв глаза, от яркого солнца, светившего сквозь листву деревьев, когда услышал странный звук. Что-то негромко шлёпнулось оземь, едва слышно попискивая на высокой частоте недоступной для восприятия большинству людей, и шипя словно утюг на мокрой тряпке.