Тени в лунном свете - Страница 2

Он не заговорил с ней, даже не глянул в ее сторону. Оливия смотрела, как он направился сквозь тростник к воде, нагнулся и за что-то потянул. Выплыла лодка, которая была укрыта среди зарослей. В этот момент девушка догадалась, что намерен делать незнакомец, и эта догадка побудила ее действовать.

— Подожди! — взмолилась она, вскочила на ноги и, пошатываясь, побежала за ним. — Не оставляй меня! Возьми с собой!

Он обернулся и уставился на нее. Теперь он выглядел по-другому. Его воспаленные глаза не были безумными. Как будто кровь, которую он только что пролил, потушила огонь его бешенства.

— Кто ты такая? — требовательно спросил он.

— Меня зовут Оливия. Я была его пленницей. Я убежала. Он преследовал меня. Поэтому он и оказался здесь. О, не оставляй меня! Его воины неподалеку. Они найдут его тело, найдут меня рядом с ним… О!

Девушка застонала от ужаса и заломила белые руки. Он в замешательстве уставился на нее.

— Ты действительно хочешь отправиться со мной? — сурово спросил он. — Ведь я варвар, и я вижу, что ты боишься меня.

— Да, я тебя боюсь, — ответила она. Она была слишком потрясена всем происшедшим, чтобы скрывать свои чувства. — Я не могу сдержать дрожи при виде тебя. Но гирканцев я боюсь больше! О, позволь мне отправиться с тобой! Они подвергнут меня пыткам, если найдут рядом с телом своего мертвого повелителя!

— Что ж, садись.

Он посторонился, и она быстро шагнула в лодку, стараясь не коснуться варвара. Она уселась на носу лодки. Варвар ступил в лодку, оттолкнулся от берега веслом и, используя его как шест, принялся с трудом прокладывать дорогу среди высоких стеблей тростника. Наконец они выбрались на чистую воду. Тогда он взялся работать обоими веслами, делая ровные, сильные, уверенные гребки. Мощные мускулы его торса, плеч и рук напрягались в такт усилиям.

Некоторое время они молчали. Девушка скорчилась на носу лодки, мужчина работал веслами. Она наблюдала за ним с боязливым любопытством. Очевидно было, что он не гирканец, и он не был похож на представителя какой-либо из гиборейских рас. В нем была твердость волка, которая отличает варваров. Его черты лица, принимая в расчет шрамы битв, грязь и кровь последних событий, отражали такую же неукрощенную дикость. Но в них не было тупой злобы или извращенной жестокости.

— Кто ты? — спросила девушка. — Шах Амурас назвал тебя козаком. Ты был в этой банде?

— Я Конан из Киммерии, — буркнул он. — Я был с козаками, как нас называли гирканские псы.

Она имела смутное представление о том, что названная им страна лежит далеко на северо-западе, намного дальше самых далеких государств ее расы.

— Я дочь короля Офира, — сказала она. — Мой отец продал меня повелителю шемитов, потому что я отказывалась выйти замуж за принца Коса.

Киммериец удивленно хмыкнул. Губы девушки искривились в горькой усмешке.

— О да, цивилизованные люди иногда продают своих детей дикарям в рабство. И при этом они называют твой народ варварским, Конан Киммериец.

— Мы не продаем своих детей, — проворчал он, свирепо выпятив подбородок.

— Ну вот, я была продана. Но пустынный вождь нашел мне самое лучшее применение. Он хотел купить благосклонность Шах Амураса, и я была в числе даров, которые он привез в Акиф, город пурпурных садов. Потом… — Она вздрогнула и спрятала лицо в ладонях.

— Я должна была бы давно разучиться испытывать стыд, — сказала она наконец. — Но каждое воспоминание для меня — словно удар плетью для раба. Я пребывала во дворце Шах Амураса, пока несколько недель назад он со своим войском не отправился сражаться с бандой чужаков, которые разбойничали на границах Турана. Вчера он вернулся с победой, и в честь его начался огромный праздник. В суматохе, когда все перепились, я нашла возможность бежать из города на украденной лошади. Я думала, что побег мне удастся, но Шах Амурас бросился в погоню за мной. Я опередила его воинов, но от него бежать не смогла. Он настиг меня. И тут появился ты.

— Я лежал и прятался в тростнике, — проворчал варвар. — Я был одним из тех отчаянных парней, Свободных Товарищей, которые жгли и грабили на границах. Нас было пять тысяч, из двух десятков разных народов и племен. Большинство из нас служило наемниками мятежному принцу Коса, и когда он примирился со своим проклятым сюзереном, мы остались без дела. Мы и начали хозяйничать в приграничных землях Коса, Заморы и Турана. Мы не делали между ними разницы. Неделю назад Шах Амурас поймал нас в ловушку на берегу Иллбара. С ним было пятнадцать тысяч человек. Митра! Небо было черным от стервятников. Когда наши цепи сломались, после целого дня битвы, некоторые пытались прорваться на север, другие на запад. Сомневаюсь, чтобы кому-то удалось бежать. Степь была полна всадников, которые преследовали беглецов. Я вырвался на восток и долго пробирался по болотам, которые окружают эту часть моря Вилайет.

С тех пор я скрывался в болотах. Только позавчера гирканца прекратили прочесывать тростники в поисках беглецов вроде меня. Я закопался в грязь, как змея, питаясь мускусными крысами, которых ловил и ел сырыми, потому что не мог развести костер. Сегодня утром я нашел эту лодку, спрятанную в тростнике. Я собирался отправиться в море не раньше ночи, но но после того, как я убил Шах Амураса, его псы в кольчугах наверняка быстро возьмут след.

— И что теперь?

— Нас наверняка будут преследовать. Если они не найдут следов, оставленных лодкой, которые я скрыл, насколько мог, они все равно догадаются, что мы направились в море, когда не найдут нас в болотах. Но у нас есть преимущество во времени, и я собираюсь налегать на весла, пока мы не окажемся в безопасном месте.

— Где мы найдем такое место? — безнадежно спросила она. — Вилайет принадлежит гирканцам.

— Кое-кто так не считает, — угрюмо усмехнулся Конан. — А именно: рабы, которые сбежали с галер и стали пиратами.

— Но что ты намерен предпринять?

— Юго-западный берег на сотни миль держат в своих руках гирканцы. Чтобы пересечь северные границы их владений, нам тоже предстоит проделать долгий путь. Я собираюсь двигаться на север, пока не решу, что мы их пересекли. Тогда мы повернем на запад и постараемся высадиться там, где степь необитаема.

— Что, если мы встретимся с пиратами или попадем в шторм? — спросила она. — А в степи мы просто умрем от голода.

— Я не просил тебя отправляться со мной, — напомнил он.

— Прости, — она склонила темноволосую голову. — Пираты, штормы, голодная смерть — все они милосерднее людей Турана.

— Да, — его темное лицо посуровело. — Я с ними еще не рассчитался. Успокойся, девочка. Штормы на Вилайет в это время года бывают редко. Если мы доберемся до степей, от голода не умрем. Я вырос на голой земле. Это проклятые болота, с их вонью и жалящими мухами, чуть не лишили меня силы духа. В горах я тоже дома. Что касается пиратов…

Он уклончиво усмехнулся и сильней налег на весла.

Солнце упало, как тускло блестящий медный шар в озеро огня. Синева моря слилась с синевой неба, и обе превратились в мягкий темный бархат, усыпанный звездами и отражениями звезд. Оливия прилегла на носу мягко покачивающейся лодки, в состоянии полудремы, когда все кажется нереальным. Ей казалось, что она плывет по воздуху: звезды внизу, звезды вверху. Ее молчаливый спутник рисовался темным силуэтом на фоне более мягкой темноты. Весла поднимались и опускались ритмически и непрерывно. Этот человек мог бы быть легендарным перевозчиком, везущим ее через темное озеро Смерти. Но у нее уже не было сил бояться. Убаюканная монотонностью движения, она погрузилась в спокойный сон.

Оливия проснулась с рассветом, чувствуя ужасный голод. Девушку разбудило изменение движения лодки. Конан отдыхал на веслах, смотря куда-то вдаль поверх нее. Она догадалась, что он греб всю ночь без передышки, и восхитилась его железной выносливостью. Она повернулась, чтобы проследить за направлением его взгляда, и увидела зеленую стену деревьев и кустарника, поднимающуюся от самого края воды и замыкающую небольшую бухточку, воды которой были неподвижны, как синее стекло.