Тени старого дома - Страница 3

– Как это трогательно!

– Да? А вот это трогательно тоже?

Жестом, достойным миледи, открывающей свое клейменое плечо, Джо сорвал с себя рубашку. Его грудь покрывали кровавые пятна.

– Я не знаю, что со мной случилось, – сказала я слабо.

Джо присел на край кушетки. Он наблюдал за мной, как за опасным зверем, ловя каждое угрожающее движение. Но вместе со страхом в его взгляде присутствовали явные признаки самодовольства.

– Я не думал, что ты настолько взволнована моим отъездом, – сказал он. – Почему ты не говорила об этом раньше? Ты молчала, как проклятая...

– Я не очень взволнована.

Я могла сказать это более тактично, но в тот момент я больше думала о состоянии своей головы, чем о Джо. Я припоминала истории о людях, теряющих память, страдающих эпилепсией, не помнящих, что с ними происходило во время припадков.

– Может быть, тебе стоит показаться врачу? – предложил Джо.

Я уже сама думала об этом. Но поскольку это предложил Джо, мне захотелось ему возразить.

– Тебе самому нужен доктор, – сказала я со слабой улыбкой. – Смажь йодом эти царапины.

– Да. Конечно. Послушай, Энн, я серьезно. Может, кому-нибудь нужно остаться с тобой. Я имею в виду...

– Я знаю, что ты имеешь в виду.

– Не знаешь! Если ты думаешь, что я подразумеваю...

– Ну, что ты подразумеваешь?

Еще несколько обменов репликами такого рода – и мы бы стали кричать друг на друга. Ссора развивалась старыми знакомыми путями, и она закончилась бы так, как заканчивались все наши ссоры. Но она не получилась точно такой же. Я не могу упрекнуть ни Джо за то, что он отступил, ни себя. Переходить на грубость мы боялись. Мы оба боялись, что когтистая и слезливая история повторится.

Я очнулась от короткого тяжелого сна и обнаружила, что в комнате темно, а Джо рядом нет. Выразительные звуки плещущейся воды из ванной говорили о том, где он находится, и я, заставив себя слезть с кровати, пошла готовить кофе. Когда я шла мимо ванной комнаты и взглянула в зеркало, то увидела, что мои глаза глубоко запали и стали так же невыразительны, как и у моих тезок.

Джо никогда много не спал, и ночь, прошедшая без новых вспышек, полностью восстановила его силы. Я же была опухшей от бессонницы и не могла ответить на его раздражающую бодрость ничем, кроме апатии. Я накормила его завтраком, приготовив яичницу в последней чистой сковородке, и выпила три чашки кофе. Подкрепившись таким образом, я надеялась, что смогу съездить в аэропорт и обратно.

Мы позаимствовали автомобиль у одного из моих друзей и поэтому находились наедине до самого последнего момента. Поездка прошла почти в полном молчании. Мы прибыли раньше назначенного часа, но Джо не захотел задерживаться.

– Терпеть не могу слоняться по аэропорту, повторяя разные глупые вещи снова и снова, – сказал он мрачно. – Давай попрощаемся. До встречи.

– Хорошо, – согласилась я.

Джо неуклюже обнял меня и поцеловал в паре дюймов от моих губ. Прежде чем я могла ответить ему и обнять, он развернул меня и слегка подтолкнул. Я, пошатываясь, сделала несколько шагов, прежде чем ощутила равновесие. Когда я обернулась, он уверенным шагом направлялся к воротам.

Я вышла из здания и села в автомобиль. Самолеты садились и взлетали. Наконец огромный серебристый монстр взмыл в небо при реве реактивных моторов, и я решила, что Джо находится в этом самолете. Я наблюдала, как он сделал круг и стал набирать высоту, пока не превратился в точку на небе. Воздух был уже теплым и влажным. Наступал новый жаркий день.

Я могла бы снова лечь в постель, но знала, что не усну. У меня было два неприятных дела, и я выбрала то, которое мне казалось менее неприятным. Читать экзаменационные работы я могла, по крайней мере, сидя.

Часом позднее я сидела, все еще вглядываясь в первое предложение первой работы. Оно гласило: «Джон Китс родился в 1792 году». Даже дата была ошибочна. Я боялась, что если возьму свой красный карандаш и исправлю дату, то начну писать корявые и нелицеприятные замечания. Поэтому я сидела не двигаясь, удивляясь, как это первокурсники могут начинать работу словами:

«Тот-то и тот-то родился в...» Самолет Джо подлетал уже к побережью океана. Был хороший день для полетов – ни одного облачка на небе.

Стук в дверь моего кабинета принес приятное облегчение. Даже студента я увидела бы с удовольствием, за исключением, может быть, того недоумка, который написал эту работу.

– Войдите, – сказала я.

Это был не студент. Это был Кевин, мой покинутый соавтор и хороший приятель. Он, улыбаясь, стоял на пороге. В руке у него был бумажный стаканчик.

– Кофе? – спросил он.

– Благодарю.

– Я не задержусь. Я только подумал...

– Заходи. Я не могу сейчас заниматься этими дурацкими экзаменационными работами. Может быть, поговорив с кем-нибудь, кто знает, как разговаривать и писать по-английски, я буду чувствовать себя лучше.

Кевин опустился на студенческий стул возле моего письменного стола.

– Джо благополучно отбыл?

– Угу.

Кевин кивнул и с симпатией посмотрел на меня. С дружеским беспристрастием я решила для себя, что он внешне один из самых интересных среди моих знакомых – высокий, стройный. Его густые темные волосы вились вокруг ушей и поэтически огибали высокий интеллектуальный лоб. У него были восхитительные маленькие ямочки на щеках, вызывающие материнский инстинкт у всех женщин. Его нос был тонким, с узкими ноздрями, не способными раздуваться. Его чувственные губы, казалось, неспособны были произносить жестокие слова. Несмотря на тонкость черт, в нем не было изнеженности. Он хорошо играл в теннис и плавал, его тело было такое же складное, как и лицо. И при виде его впечатлительные студентки забывали, о чем хотели спросить. Мне стало лучше.

– У него будет изумительное лето, и он переделает много дел, – сказала я, оживляясь. – А как будет у нас?

Длинные ресницы Кевина затрепыхали и опустились.

– Я пришел вот о чем сказать тебе, Энн. Я очень не люблю приносить плохие новости после... Это плохие новости для меня, но, возможно, они не столь плохи для тебя. Ты могла бы присоединиться к Джо...

– О, нет, – возразила я горестно. До сего момента я не представляла, как важно для меня выполнение нашего плана на лето. Без него мне не на что было опереться. Надо было быть слабоумной, чтобы последовать за Джо. И это было бы еще хуже, чем ехать с ним с самого начала.

Кевин сидел в молчании. Его губы печально изогнулись.

– Извини, – сказал он вслед за этим.

– Что случилось?

– Это все мои родители. Помнишь, я рассказывал тебе о том, что они боролись за те деньги?

– Какие деньги?

Большие красивые карие глаза Кевина встретились с моими. Он выглядел удивленным. Затем он улыбнулся.

– Мне кажется, что все это время ты думаешь о чем-то другом, более важном.

– Подожди минуту. Я вспомню. – Обезоруженная, как всегда, его кротостью, я почувствовала стыд и стала рыться в памяти, пытаясь вспомнить разговор, состоявшийся месяц назад. Государственная лотерея, не так ли?

– Полмиллиона долларов.

– Бог мой! Так много?

– Может быть, я не точен в сумме. Конечно, много пойдет на налоги. Но только половина. Ты знаешь, говорят, что деньги делают деньги. Я не понимаю, как это делает папа – в области финансов я невежда, – но ясно, что он любит риск. Он манипулировал и играл с фортуной меньше года. Он рассказал мне об этом всего несколько недель назад, и слава богу, Энн. Когда он назвал мне полную сумму, я чуть не упал.

– Я очень рада за них. – Мои чувства были искренни, как никогда. Родители Кевина, о которых он говорил часто и с любовью, рисовались в моем воображении достойными людьми. – Но в чем проблема?

– Проблема в том, что они только что купили дом, – сказал Кевин. Он тепло улыбался, как всегда, когда говорил о родителях. – Я не могу поверить в это. Родители продали старый дом в Форт-Вейн, из которого я уехал, потому что, как они сказали, он слишком велик для них двоих. И теперь они гордые обладатели замка с десятью спальными комнатами. Мама говорила, что это было безумием, но она влюбилась в замок с первого взгляда.