Тени прошлого - Страница 44

Нужно было спешить. Погоня может начаться в любое время.

Наконец, Витас увидел нужный указатель, свернул с дороги и, проехав ровно три километра, остановился. Вот и колодец, вот и камень.

Он с трудом сдвинул огромный камень в сторону, и вытащил из углубления целлофановый пакет. Вернувшись в кабину, достал из пакета паспорт на имя литовского гражданина Антанаса Петраускаса, со всеми необходимыми отметками: Регистрационный лист, с отметкой центрального отдела миграционной службы Варшавы о месте проживания, крупную сумму «евро». Тут же, в паспорте, находился клочок бумаги с номером телефона, по которому ему следует позвонить, когда он появится в Варшаве. Спрятав все во внутренний карман куртки, он вывел машину на проезжую часть дороги.

Природа словно затаила дыхание. Ни шелохнутся листья деревьев. И в селе, что находилось рядом, собаки словно вымерли…. Даже петухи, казалось, кричали редко и с неохотой.

Такая тишина бывает всегда перед утренней зарей, а попросту, — зорькой, когда заядлые рыбаки, затая дыхание, сидят на скрытых от постороннего глаза густым туманом сижах и, не отрываясь, следят за поплавками. Никто и ничего не нарушает эту тишину, разве что, где-то плеснет малек, убежавший от окуня или щуки, да проквакают прячущиеся в камышах лягушки.

Павел с Лустенко сидят на далеко уходящих в воду мостках, и сосредоточенно следят за поплавками. Хромов с Васьковым на лодке у противоположного берега, в камышах, там, где небольшой заливчик, очищенный еще с вечера ветром от ряски.

Клев, на удивление был, как никогда. Шел в основном карась. Изредка попадались плотвичка, окунь. Но как только красный диск восходящего солнца показался из-за кромки леса, — все, как обрезало.

— Все, мужики, сматывайте удочки. Клева больше не будет. — Донесся от противоположного берега голос Хромова.

И почти одновременно, со стороны домика егеря раздался крик:

— Мужики! Давай сюда! Уху пора готовить!

С вечера конечно уха осталась. Но, то была уха приготовленная егерем из рыбы, пойманной сетью. А свежая ушица, да еще из пойманного самим улова, это совсем другое.

Егерь, подполковник в отставке Толя Тищенко, по имени его называли только близкие люди, встретил Павла и Лустенко улыбкой. Забрал улов, направился к столу чистить рыбу.

Из камышового мыска донесся сначала перестук уключин, а потом появилась и лодка с Хромовым и Васьковым.

— Значит, Витя, завтра в путь-дорогу, — Павел задумчиво посмотрел на сверкающую бликами водную гладь озера и, вздохнув, добавил, — а когда снова встретимся, один Бог знает…

— Я тебе позвоню, Паша, — с улыбкой полуобнял друга Лустенко, — из Москвы, когда вернусь из Польши.

В стороне навеса, где вокруг костра стояли их друзья, донесся хохот.

Павел с Лустенко переглянулись, и быстрым шагом направились к ним.

— Что за шум, а драки нет? — спросил с улыбкой Павел.

— Да вот, Александрыч, — поднял красное от жара костра лицо Тищенко. — Эти умники, — кивнул он в сторону ухмыляющихся и подмигивающих друг другу Васькова и Хромова, — учат меня, старого рыболова, как готовить уху. И вычерпывая из висящего на треноге ведра тугую серую накипь, немного помолчав, скомандовал:

— Готово! Давайте собирать на стол…. А запах-то, какой?! — и бросил торжествующий взгляд на Хромова с Васьковым.

— Итак, друзья, — обвел всех сидящих за столом Лустенко. — Позвольте мне сказать пару слов, — он медленно поднялся, держа в руке стопку с водкой.

— Я хотел бы помянуть сейчас одного, совсем недавно ушедшего, в мир иной, человека. Человека, которому, я не боюсь в этом ошибиться, пришлось столкнуться со всеми превратностями судьбы, которая выпала на его долю. Из всех сидящих за этим столом, его знают только я и, конечно же, его давний знакомый, — Лустенко посмотрел на Хромова, — Хромов Федор Иванович.

Все встали, подняли стаканы и молча, не чокаясь, выпили.

Когда все, покряхтывая и сопя, расправлялись с ухой, Лустенко, выбрав удобный момент, постучал ложкой по стакану.

— А теперь, друзья, я хотел вам сообщить, ради чего мы все собрались за этим столом. Я хотел бы выразить вам всем слова благодарности за ту помощь, которую вы мне все оказывали. Спасибо вам, друзья мои, — Лустенко обвел всех повлажневшим взглядом и склонил голову…

Витас, а по документам, Антанас Петраускас ехал в огромном комфортабельном, но полупустом, автобусе. Слева, через проход, сидела молодая женщина. Она вошла на последней остановке, рядом с небольшим хутором. Он прошелся взглядом по красивому лицу, но, наткнувшись на равнодушный взгляд, отвернулся к окну.

В быстро густевших сумерках проносились пятна хуторов, с шумом, встречные машины, и запряженные лошадьми повозки.

Варшава встретила его всем своим великолепием европейской столицы. Она чем-то напоминала ему его родной Вильнюс, который он еще тогда, в начале девяностых, будучи молодым офицером спецподразделения КГБ «Альфа», вынужден был оставить.

В Варшаве он бывал и раньше, вместе с Лустенко. Но о ней знал больше от своей матери, польки по происхождению. От нее он также слышал, что в Варшаве проживают их дальние родственники. Правда, связь с ними никто не пытался восстанавливать.

На автовокзале проблем с такси не было. Его быстро доставили по нужному адресу. Улица, где был указанный в записке дом, находилась в пригороде Варшавы.

Квартирка, в которую его провел сосед, у которого и хранился от дверей ключ, выглядела довольно невзрачной. Узкая комнатка, куда был втиснут диван, с лежащими на нем спальными принадлежностями, шифоньер и маленький, у окна, столик, с двумя старыми стульями, походила на узкую щель. И если бы не старенький ламповый телевизор, ее можно смело было назвать камерой зека. Единственное окно, куда заглядывала уже успевшая появиться на небе луна, и то смотрело во двор.

В шифоньере он обнаружил поношенный, но еще довольно приличный серый костюм, который, когда он его примерил, сидел на нем, как влитой. Там же три рубашки, галстуки, плащ, туфли.

В ванной комнате он нашел новый бритвенный прибор и прочие туалетные принадлежности. На крючке висели два свежих махровых полотенца.

На кухне едва слышно гудел холодильник, в котором он обнаружил пакет с продуктами, напитки, из которых, самым крепким была, пожалуй, бутылка с пивом.

Телефонный звонок заставил его вернуться в комнату. Телефон стоял на тумбочке около дивана.

Витас взял трубку и молча, прижал к уху.

Затянувшееся молчание было нарушено звонившим абонентом.

— Алло! — по-польски прокричал мужской голос. — Мне нужен пан Антанас.

Вспомнив, что Антанас это он, — Витас тихо ответил: «Да».

— Пан, Антанас, — голос мужчины звучал довольно требовательно. — Прошу вас никуда не отлучаться. Приводите себя в порядок. Если что понадобится, обращайтесь к вашему соседу пану Станиславу. В 22.00 ждите гостя.

Гость появился в точно назначенное время. Это был мужчина лет пятидесяти, с непроницаемым лицом. Говорил он, казалось, одними губами, ровным голосом, сверля при этом Витаса остановившимся взглядом.

— Мое имя Казимир, — коротко представился он. — И я в курсе всего, что с вами за произошло за последние несколько суток, — произнес он.

— Ваши руководители согласились откомандировать вас в наше распоряжение. Более подробную информацию получите от вашего непосредственного руководителя полковника Лустенко.

— Он в Варшаве?

— Да, — сухо ответил мужчина.

Закурив, и угостив Витаса сигаретой, он бросил спичку, в пепельницу, поднялся и задернул на окне штору. Обернувшись, улыбнулся:

— С вас причитается, пан Антанас. Вам присвоено очередное воинское звание, «майор».

— Спасибо, — покраснев, машинально пробормотал Витас, едва не поперхнувшись сигаретным дымом.

— А теперь, пан Антанас, — голос пана Казимира зазвенел сталью, — перейдем к делу…. По решению руководства Восточного направления Интерпола, вы командируетесь в Соединенные штаты.