Тень ястреба. Сага призрачных замков - Страница 76

Там он бродил по магазинчикам в поисках кинжалов и мечей для своей коллекции, там же познакомился с индийцем, который прожил большую часть жизни в Китае. Именно от него Роберт узнал о "чудовищных обрядах азиатов". После его рассказа о том, как десятки китайских коммунистов были обезглавлены прямо на улицах, Роберт написал Лавкрафту: "Одна только мысль о подобном зрелище вызывала у меня тошноту".

Из Сан-Антонио Говард направился дальше на юг, по направлению к долине Рио-Гранде. Путешествуя по всему краю, он доехал до Рио-Гранде сити. Город возник перед ним во всем своем величии, и Роберт снял привычную шляпу и водрузил на голову огромное черное мексиканское сомбреро. Этот головной убор был слегка великоват ему и сползал на уши, что вызывало немало насмешек в Кросс-Плэйнсе, где все носили ковбойские шляпы. Кто-то из его друзей вспоминал, что Говард в своем сомбреро был похож на гриб: -Боже мой, да его просто не было видно из-под полей!-

Позже, когда в гости к Говарду приехал Клайд Смит и предложил ему доя смеха пройтись по городу в сомбреро, Боб смутился. "Все здесь и так думают, что я какой-то сумасшедший,— сказал он.— И мне совсем не хочется лишний раз подтверждать это мнение". "Поэтому,— вспоминал Смит.— Мы отправились на прогулку, нахлобучив наши обычные шляпы".

Однажды, когда Говард, знакомясь с мексиканской кухней, с наслаждением поглощал тортильи и пил испанское вино, ему в голову пришла самая замечательная в его жизни идея. Он решил написать серию фантастико-приключенческих рассказов из жизни первобытных людей (не похожих на рассказы о Кулле), для которых ему не требовалось бы использовать точные исторические факты.

На этот раз он задумал создать подробную карту и сочинить историю выдуманного им мира, прежде чем браться за сами произведения. Также Говард решил набросать в общих чертах биографию главного героя доя того, чтобы было видно, как изменяются его представления о жизни и поведение по мере того, как он становится старше.

Говард всегда с трудом придумывал подходящие имена для своих героев, поэтому часто просто слегка изменял имена исторических персонажей или географические названия. Он писал: "Если произошла какая-то катастрофа, уничтожившая существующую цивилизацию, то сохранившиеся легенды и предания про ее былое величие вполне могли превратиться в те удивительные сказки, которые дошли до нас".

То есть ему нравилось думать, что имена, употреблявшиеся в древности и в средневековье, произошли от тех, которые носили его доисторические герои. Тем самым он утверждал, что следы некоей древнейшей цивилизации были уничтожены в результате вторжения или катастрофы и сохранились лишь в мифах и легендах.

Когда Говард закончил работу над эссе под названием "Хайборийская эра", где изложил историю выдуманного им периода, он послал копию Лавкрафту. Тому не понравились придуманные Говардом имена и названия, но все же он отослал эссе издателю популярного журнала для любителей кино, спорта и светских сплетен, вложив в конверт сопроводительное письмо:

"Дорогой Уоллхейм!

Наш Боб Два Ружья говорит, что хочет предложить кое-что в твой журнал; я очень надеюсь, что ты сможешь это использовать. Это действительно великолепная вещь! Из всех, кого я знаю, у Говарда самое потрясающее чутье на трагизм "исторических" событий. Он обладает поистине панорамным видением, охватывающим развитие и взаимодействие рас и народов на протяжении длительного периода, и его рассказы вызывают чувство неподдельного восторга. Это чувство еще более усиливают приемы, в свое время примененные Стэплдоном в его "Последних и первых людях".

Единственный недостаток этих рассказов — неистребимое стремление автора почти без изменений использовать те имена и названия, которые фигурировали ранее в истории и вызывают по этой причине вполне определенные ассоциации. Во многих случаях он делает это намеренно — основываясь на теории, будто все знакомые нам имена дошли до нас из того самого древнего мира, о котором он пишет,— но такие предположения недопустимы, так как мы точно знаем происхождение множества исторических названий и не можем принять предложенную им этимологию слов. И я, и Хоффман Прайс пытались спорить с ним, однако без всякого результата. Единственное, что тут можно сделать,— принять предложенные им названия, смотреть на слабые места сквозь пальцы и быть чертовски благодарными за то, что у нас появился сборник древних преданий, столь сильно похожих на реальные исторические события. Без сомнения, из всех пишущих для журналов авторов Говард обладает самым живым, самым энергичным стилем; его сюжеты необыкновенно динамичны, что является признаком (хотя сам он стал бы это отрицать) истинного художника. В отличие от обыкновенных писак он вкладывает в свои произведения душу.

С наилучшими пожеланиями. искренне ваш, Лавкрафт".

В придуманных Говардом именах действительно есть какая-то -лингвистическая наивность-; иногда они даже повторяются, но тем не менее многое оправдывает использование в рассказах о Конане имен из мифологических и исторических источников. В именах, взятых из древности, есть какое-то особое очарование. К тому же доя современного читателя они звучат не так уж странно. Да и вряд ли многие из широкой читательской аудитории обладают столь обширными познаниями в этой области, чтобы задаваться вопросом истинного происхождения имен и названий в сказочной повести — даже в том случае, если известно, откуда те взяты.

Чтобы убедить читателей в том, что он не собирался доказывать какую-то новую теорию развития человечества, Говард перенес свою хайборийскую эпоху на двенадцать тысяч лет назад. В то время выдуманные им племена завоевали более раннюю культуру и создали на развалинах прежних новые королевства. Земли, которые описал Говард в своих произведениях, отдаленно напоминают Европу и Северную Африку. Правда, в мире, созданном воображением писателя, вместо Средиземного моря появляется море Вилайет, весьма напоминающее увеличенное Каспийское море, а большая часть Восточной Африки затоплена Западным океаном.

Говард населил этот мир земледельцами, ремесленниками, торговцами, содержателями постоялых дворов. Были там и воины, и мудрецы, и прекрасные девушки. Используя самые яркие оттенки своей палитры художника, он создал поля и вымостил дороги, заложил города и неприступные крепости. Главный герой рассказов, как и всегда, идеализированный образ самого автора — могучий изобретательный великан, черноволосый и синеглазый, варвар, который имеет свой нехитрый кодекс чести и остается верен ему в любой ситуации.

Тема новой серии рассказов та же, что и в сочинениях о Кулле: дикарь, постоянно попадающий в самые разнообразные, а главное, необыкновенные приключения, становится королем страны с богатейшей культурой. По замыслу Говарда, во всех рассказах должны описываться подвиги главного героя, великие или малые, но которые в конце концов и приведут его к трону. По его мнению, в начале своего жизненного пути герой не должен быть правителем, так как это ограничивает возможности сюжета.

Родиной Конана Говард сделал Киммерию. Так называлась окутанная туманами земля, где побывал во время своих странствий Одиссей. Киммерийцы Говарда вели свое происхождение от атлантов и древних кельтов — таким неординарным образом писатель намекал на то, что сам является дальним потомком Кулла и Конана. Имя же главного бога киммерийцев, Крома, происходит от Крома Круаха, божества ирландских язычников, уничтоженного святым Патриком.

Рассказы о Конане и порядок их выхода в печать:

"Феникс на мече" — декабрь 1932

"Алая цитадель" — январь 1933

"Башня Слона" — март 1933

"Черный Колосс" — июнь 1933

"Скользящая тень" — сентябрь 1933