Тень Ворона - Страница 7

Она знала, что ей надо придумать, чем заняться, когда они появятся в деревне Таера. Если она найдет другой клан, ее примут, потому что она Вечная Странница, а то, что она Ворон, делает ее бесценной.

Если бы Ушир не был гордецом, если бы они присоединились к другому клану, когда их родные погибли. Но раз не было ордена, который дал бы Уширу звание, его мог изгнать из клана сын вождя. Сэра понимала его дилемму и согласилась продолжать путь, чтобы посмотреть, что им принесет дорога.

Вот и увидели, к чему привела дорога, Ушир.

Теперь не было смысла искать другой клан. Не было смысла продолжать путь с Бардом солсенти в его деревню солсенти. Судя по словам Таера, она раскинулась недалеко от Падения Черного. В тех местах вряд ли появится хоть один клан.

Но вместо того чтобы сказать ему, что у нее свой путь, она продолжала ехать на его коне странной расцветки, а Таер шел рядом и рассказывал занимательные истории обо всем, кроме своего дома. Эти истории отвлекали ее от щемящей боли утраты Ушира. Она похоронила воспоминания о брате в таком месте, где хранила память о смерти всех членов ее семьи, и это место крепко закрыла на замок.

Высокомерие и контроль были необходимы тем, кто принадлежал ордену Ворона. Манипуляция силами магии в открытую была опасной, и любое легчайшее сомнение в себе или страсть могли выскользнуть из-под контроля. У нее никогда не возникало трудностей в проявлении высокомерия, но вот насчет эмоционального контроля… Это было ужасно… В конечном итоге она научилась предотвращать то, что выводило ее из себя: в большинстве случаев она держала себя в руках, насколько это возможно. Ее брат, будучи сам по себе одиночкой, уважал это качество сестры. Часто бывало, что они несколько дней не говорили друг другу ни слова.

Таер, с его постоянными разговорами и шутками, был совершенно другим. У нее не было привычки наблюдать за людьми; да она и не нуждалась в таком умении. Но через несколько дней совместного путешествия она знала о Таере больше, чем о большинстве людей, с которыми она провела всю свою жизнь.

Он не был из той породы солдат, которые ни о чем не говорят, кроме своих сражений. Таер выбирал смешные истории из солдатской жизни, но никогда не говорил о битвах. Каждое утро он рано вставал и, найдя где-нибудь неподалеку укромное место, практиковался с мечом. Она знала, что ему требуется тишина, и сама занималась в это время собственной практикой.

Если он не рассказывал историю, то напевал мотив или пел песню. А вот о важных вещах рассуждал редко, а когда все-таки затрагивал такие темы, то говорил гораздо меньше. Он не ждал ее откровений и, похоже, ее молчание не создавало ему дискомфорта. Когда по пути им встречались люди, он улыбался и болтал, как будто они шли именно к нему. Даже с молчаливым присутствием Сэры через минуту-другую от его скороговорок люди открывались. Не удивительно, что вскоре она обнаружила, что он ей нравится – он нравился всем. Живя изолированно, даже внутри клана, как большинство Воронов, она раньше никогда ни на кого за пределами ее семьи не обращала внимания.

– Почему ты смеешься? – спросил он, закончив рассказ. – Несчастный козел должен прожить всю свою оставшуюся жизнь с дочерью того богача. Ты можешь представить худшую участь?

– Я путешествую с болтуном, у которого рот не бывает на замке, – ответила она в тон, пробуя свои силы в шутке. Он с благодарностью улыбнулся.

Был вечер, когда взору Сэры открылся Редерн – средних размеров поселение, врезанное в восточную часть крутой горы, тяжело возвышавшейся из ледяного неистовства Серебряной реки. Закатное солнце кидало красные отблески на одинаковые серые камни зданий, зигзагом вьющиеся вверх от дороги.

Таер замедлил шаг, и сзади на него наткнулся Скью. С отсутствующим взглядом, он похлопал коня по морде и быстро зашагал в своем обычном темпе. Дорога, по которой они шли, вилась вдоль подножия горы и резко изгибалась к узкому каменному мосту через Серебряную реку.

– Тут самое узкое место Серебряной реки, – сказал он. – Раньше здесь была переправа, но несколько поколений назад септ приказал возвести мост.

Сэра подумала, что он собирается начать новый рассказ, но он замолчал. Мост остался в стороне, а они вышли на узкую тропинку вдоль берега. В паре дюжин ярдов от моста был загон, в котором паслись несколько ослов и пара мулов.

Он нашел пустой загон и начал освобождать Скью от тележки. Сэра слезла с коня и стала помогать.

К ним подбежал какой-то мальчик.

– Я найду им сено, сэр, – тут же предложил он. – Вы можете поставить тележку под навес в дальнем загоне. – Он присмотрелся к Скью и присвистнул. – Какой разноцветный! Никогда не видел такого коня: как будто он должен быть гнедым и кто-то разрисовал его большими белыми лоскутами.

– Он из породы фахларнов, – ответил Таер. – Хотя большинство из них гнедые или коричневые. Я видел много пятнистых коней.

– Фахларнов? – переспросил мальчик и подошел поближе к Таеру. – Значит, ты солдат?

– Был, – согласился Таер и повел Скью в загон. – Где ты сказал поставить тележку?

Мальчик обернулся, чтобы посмотреть на тележку, и его взгляд наткнулся на Сэру. Мальчик застыл и нервно облизнул губы.

– Вы Вечные Странники?

– Вечная Странница – она, – ответил Таер, закрывая загон. – А я – редерни.

Таер всегда говорил с людьми уважительно. Сэра была абсолютно убеждена, что если она позволит Таеру вести беседу, то мальчик не даст им уйти.

– Он сказал поставить тележку в дальний загон, на том конце, – прошептала Сэра. – Я поставлю.

Когда она вернулась к Таеру, мальчика уже не было, а Таер закинул себе на плечо седло и уздечку.

– Мальчик пошел дать Скью сена, – пояснил он. – Здесь он получит хороший уход. Большим животным нельзя находиться на улице. В любом случае, склоны здесь слишком крутые.

Он не лгал. Почти на четверть мили мощенная булыжником дорога повторяла контуры горы – дома стояли по верхней стороне дороги, – затем резко изгибалась назад, как змея, круто карабкаясь на новый уровень, и так далее. На втором уровне дороги дома располагались тоже на верхней стороне холма, глядя окнами на реку. Здесь Сэра могла разглядеть только крыши домов, которые они только что миновали.

Вдоль второго изгиба зигзагообразной дороги стояли каменные скамейки, и на одной из них сидел старик и играл на деревянной флейте. Таер остановился послушать, крепко зажмурив глаза. Сэра увидела, как старик поднял взгляд и слегка вздрогнул, но продолжал играть. Через мгновение Таер ушел, но его шаги стали гораздо медленнее.

Он остановился перед домом с вырезанными снопами пшеницы над дверью и запахом свежеиспеченного хлеба.

– Мой дом, – через минуту произнес он. – Не знаю, как встретят. Я покинул дом в полночь. Ушел на войну… С тех пор ни о ком ничего не слышал.

Сэра ждала, что он войдет, но он не шелохнулся, и она спросила:

– Они тебя любили?

Отвернувшись от двери, он кивнул.

– Тогда, – мягко произнесла она, – я представляю, что мужчины будут подтрунивать, а женщины – плакать и ругаться. Потом они накроют стол… и добро пожаловать домой!

Он рассмеялся.

– Похоже, что так. Думаю, ничего не изменится, и нет смысла откладывать на потом.

Он открыл дверь, пропуская ее вперед, и вошел следом в громадную комнату, которая одновременно служила и для жилья, и для работы. Позади прилавка, разделяющего помещение пополам, были врезаны полки, демонстрирующие дюжину форм выпечки. Там же стоял человек с огненно-рыжими волосами, совсем непохожий на Таера.

– Чем могу помочь, добрый человек? – спросил он.

– Бандор? – удивился Таер. – Что ты здесь делаешь?

Большой человек широко открыл глаза и побледнел. Затем стал трясти головой, как будто отгонял тревожные мысли. Потом дружелюбно улыбнулся.

– Как я жив и дышу, так и Таер восстал из мертвых. Потом Бандор вышел из-за прилавка и заключил Таера в сердечные объятья.

– Сколько минуло лет…