Тень над небесами - Страница 1

© Дмитрий Медведев, 2015

© Максим Нарвойт, дизайн обложки, 2015

Барабанные палочки лихо вращаются в руках, свет медленно гаснет, окутывая все вокруг чернотой, и Терри остается один на сцене, огромной сцене клуба перед четырьмя сотнями разгоряченных людей. Удар в хэт, еще удар, три, четыре, и начинается вступление.

Еще никогда он не чувствовал такой глубокой внутренней пульсации, такого прозрачного понимания сути ритма. Палочки плясали по упругим пластикам, ноги выстукивали на двойной педали, причем левой время от времени приходилось перескакивать на педаль хай-хэта, а мысли Терри в это время находились где-то далеко-далеко — в том удивительном месте, где рождается его музыка.

Он закрыл глаза и запрокинул голову вверх, пока конечности работали, как тонко отточенный и точно настроенный механизм, каждая выполняя строго свою задачу. Смотреть на них не требовалось, Терри вглядывался в глубь себя, погружаясь в адреналиновый транс, а его друзья тем временем выходили на сцену.

Классическое вступление — к ударным присоединяется бас, чувственный и одновременно мощный, обволакивающий, бархатистый и в то же время раскатистый, как далекий гром.

Зазвучали гитары, сначала негромко и ритмично, на подглушенных струнах, а потом, на сильной доле, когда Терри выдал феерическую пробежку по всей установке, зал взорвался светом, грохотом пиротехники и громким, но кристально чистым звуком.

Джек, вокалист, затянул свой мотив, на фоне замелькал сэмпл, и счастливая пятерка (шестерка, если считать звукорежиссера Питера), вполне заслужившая название The Lucky Ones, погрузилась в бескрайнее море звуков. Только в ушах Терри все продолжал пиликать метроном, не позволяя ему выбиться из ритма — иначе «поплывет» электронная подложка, и тогда концерт пропал к чертям собачьим.

Но Терри об этом не думал. Он играл и играл, отдавая всего себя, ведь и цель того стоила — покорить Дюссельдорф, а следом Берлин, Варшаву, Прагу и Санкт-Петербург, по пути взорвав несколько маленьких городов, где каждый концерт превращается в феерическое событие.

Ему не было нужды смотреть не только на руки, но и вперед, в зал. Пол и так ходил ходуном, свидетельствуя о том, что люди довольны — они устраивали серкл-питы, стену смерти, отборный мош, не жалея ни себя, ни ближних и заставляя хмуриться охрану. Все шло идеально, все было «рок-н-ролл».

Джек прекрасно заводил толпу в перерывах и, пока гитаристы Боб и Сэм и басист Радж утирали потные бородатые морды и взмокшие руки бумажными полотенцами из тающих на глазах стопок, Терри нетерпеливо ерзал на своем крохотном круглом стуле и вертел барабанными палочками в распаренных руках, ждущий нового музыкального сражения. Затем, когда Джек давал отмашку, он четыре раза открывал и закрывал хай-хэт, и вечеринка продолжалась.

Сорокаминутный сетлист пролетел, как одно мгновение. Боб уже хлопал по протянутым ладоням зрителей из первых рядов, Сэм раскидывал медиаторы — как же, соло-гитарист, звезда — а Терри все никак не мог осознать, что выступление окончено. Люди аплодировали, свистели, вопили, стояли на ушах, девчонки и вовсе сходили с ума, пребывая в рок-экстазе, и только насквозь промокший Терри разочарованно вздыхал — он бы стучал и стучал, несмотря на налившиеся тяжестью руки. Тяжесть эта легко разгоняется в движении, превращаясь в пьянящую легкость.

— Спасибо, Дюссельдорф! Данке! — Джек победно вскинул руки, одновременно смахивая со лба крашеную в красный челку. — Вы — лучшие!

Дальше была гримерка, просторная, комфортная — организаторы расстарались — но душная от тел тех, кто уже отыграл, и смердящая табаком. Уставшие музыканты шли навстречу тем, кто только готовился выйти — местной металкор-группе. Ее участники нервно подпрыгивали на месте, держа в руках дешевые гитары и с нескрываемой завистью поглядывая на манчестерских «счастливчиков».

— «Ну-ну, давайте, покажите класс», — подумал Терри, припадая к бутылке с водой. — «Нас все одно не перебьете, сосисочники».

На сцене он никогда не пил, чтоб не хотелось в туалет. Казалось бы, какая разница — играть-то меньше часа — но для ударника даже минимальный дискомфорт может сыграть роковую роль. Нет, увольте, лучше «пересохнуть», перетерпеть, а уж потом опрометью бежать на водопой и вылакать всю реку, как спортсмен после тяжелой тренировки.

— Фантастика, — протянул Сэм, закатывая глаза и плюхаясь на диван.

Щелкнули четыре зажигалки, и дым поплыл по комнате — вслед уходящим на сцену немцам. Терри не курил — ему это занятие казалось совсем невкусным, а Питер еще не подошел — возился с проводами на сцене, а в зубах наверняка тоже тлела табачная вонючка. Терри, к слову, и пиво не жаловал, что уж говорить о напитках покрепче. Единственным наркотиком была музыка, и в его случае это не просто слова и, тем более, не наигранный пафос. Нет, Терри единственный из всей своей рок-банды взаправду не мог жить без каждодневных репетиций, и во многом благодаря ему The Lucky Ones поехали в тур.

Это ведь Терри взял на себя еще и роль менеджера группы — пробивал контакты нужных людей, звонил, писал, встречался, договаривался. И так уже пять лет. Остальные, кажется, не слишком-то это ценили — как же, они ведь все работают на работе, один Терри все еще вольная птица. Хотя, как сказать, он дает по три-четыре урока игры на ударных в день, и если кто-то думает, что это всегда делается легко и непринужденно, то он очень сильно заблуждается.

В любом случае, друзья свалили все околомузыкальные заботы на Терри — мол, времени у него больше — и сосредоточились на своих ролях. Что ж, хоть так.

Зато теперь они едут в настоящий заграничный тур — четыре страны, двенадцать городов, достойный гонорар и, самое главное, статус хедлайнера! «Счастливчики» больше не играют на разогреве, они теперь — гвоздь программы или, как сегодня, хотя бы равноправный участник фестиваля. Вот так, господа. Удастся тур — можете бросать свои унылые офисы и переключаться на то единственное, что приносит радость.

— Что, Бобби, запал на ту брюнетку? — Джек, высокий, тонкий и немного женственный, дал гитаристу легкий подзатыльник. — Проснись и пой, салага!

Тот выпал из утомленной задумчивости и свирепо воззрился на Джека. Тот вечно над Бобом подтрунивает, знает, что бородатый крепыш с женским полом не шибко раскован. Терри осуждающе покачал головой:

— А ты, похоже, втюрился в охранника — в того, плешивого.

— Хо-хо, — Джек запрокинул голову, затягиваясь сигаретой. — Завидуйте молча, сегодня я в очередной раз докажу вам свою гетеросексуальность. И не ищите меня, раньше утра в отеле не объявлюсь.

— Смотри, чтоб тебе кто-нибудь свою гомосексуальность не доказал, вдруг кому твой маникюр полюбится, — хмыкнул Сэм и затушил окурок в забитую до отказа пепельницу. — Пойду, умоюсь.

Терри молча пошел следом — кабинки было две, надо поспешить занять, он еще хотел посмотреть другие коллективы, коих осталось два. Из шести.

Он быстро ополоснулся, обтерся маленьким жестким полотенцем, переоделся в чистое белье и футболку и, натянув джинсы, поспешил в зал.

Зря он так недооценил местный коллектив, нервно мявшийся в гримерке — парни играли как надо. Музыка, несмотря на ограниченность стиля, отличалась свежестью — ни тебе заезженных риффов, ни привычных ходов, ни отвратного «скрима» в исполнении вокалиста. Парни звучали целостно, ярко, единственное — им немного не хватало уверенности, свободы движений, они еще не умели делать шоу, но главному уже научились. Если не сорвутся, не опустят на полпути рук и прорвутся сквозь период тревожной безвестности, все у них будет, обязательно. Надо бы позже подойти, познакомиться, Терри был бы не прочь сыграть с этими немцами еще раз. Заводить контакты с европейскими коллегами — дело важное. Ты им поможешь, потом они тебе, так ведь дела и делаются.