Тень империи (СИ) - Страница 49

В столь тяжёлое время господа и дамы, особенно после предательства Романина со своим ополчением. На нас с вами вся надежда и опора. Многие из вас теперь должны будут возглавить взводы и роты, батальоны, а также полки, что сформируются из рабочих и крестьян нашей необъятной империи, во благо победы и процветания империи.

Зал загудел. Кто-то хлопал в ладоши, приветствуя слова канцлера, кто-то же становился чернее тучи, понимая, что война настигла и их. Канцлер же стоял перед собравшимися аристократами и старался не улыбаться, ведь его пан, как всегда удался на славу.

— Господа! — раздался, словно пушечный выстрел басистый властный голос, доносившийся из дверей зала.

Канцлер, как и все присутствующие аристократы, непонимающе стали поворачиваться к дверям, где стоял статный мужчина в военной форме, в котором многие гости узнали князя Долженского генерала от инфантерии, меж тем Аркадий Андреевич продолжал:

— Как хорошо, что вы все сегодня здесь собрались. У нас есть, что вам всем сказать! — басил генерал под непонимающие взгляды высшего света империи, и только малая часть аристократов воспринимала происходящее как данность. — Позвольте объявить того, кому есть, что вам сказать и показать. Герой военного времени, что покорил Османскую Молдавию и привёл её в империю. Оражен Григорий Александрович с невестой, княжной имперской крови Романиной Александрой Романовной!

Зал загудел, словно разворошённый улей, а с лица канцлера слезла улыбка, когда в двери вошёл Григорий в парадной военной форме, держа под руку Александру, что сверкала красотой, как самый яркий бриллиант. За Ораженым и Романиной же в зал заходили офицеры и солдаты с оружием.

В это же время, улицы Петербурга брались под контроль солдатами Оражена, что были выучены брать города штурмом и к которым присоединялись военные и полиция. Горожане же, ведомые толпами людей, что вышли с лозунгами о предательстве императора и канцлера против народа и армии, вливались в ряды протестующих, что раздавали газеты и листовки. А отряды щита Григория под весь этот шум приступили к зачистке всех, кто был связан с Валентином и обществом наёмных убийц, а также к задержанию всех преданных сторонников императора.

В зале, где был практически весь свет Петербурга, царил шок, а Григорий, поймав злой и непонимающий взгляд канцлера, громко произнёс, используя усиление голоса:

— Господа и дамы. Я не прерывал столь искусную речь канцлера. Признаюсь, стоя у дверей, даже заслушался ей и убедился, какая у Владимира Михайловича хорошая память. Ни одно слово не изменил в написанной для этого вечера речи. Многое сказал сегодня вам канцлер. Но правдой оказалось лишь то, что вы все отправитесь на фронт и поездка эта, будет для вас в один конец господа. И то, что многие ваши друзья и компаньоны были преданы.

Но не князем Романиным. Он не предатель, а Александра не шпионка осман и тем более не является распутницей, как вам здесь преподнесли господа. На деле же вы все неугодны императору и канцлеру, как и Романин, что, взяв Былрад со мной плечом к плечу, узнал ужасную правду, за которую по нему ударили, очернив честь моей невесты поганой клеветой, что была подготовкой к вот этому званому вечеру. Кто же готов оспорить правоту моих слов о чести моей невесты, я готов решить это дуэлью. Хотя, после того, как я вам расскажу всю правду, думаю, вы и сами поймёте, что вас обманули и использовали.

— Да как ты смеешь ублюдок! — зарычал в голос канцлер со своего места. — Ты предатель! Охрана! Взять изменника империи!

— Я вашу речь выслушал до конца, не перебивая Владимир, — спокойно произнёс Григорий улыбнувшись. — А охраны не будет. Так что придётся дослушать меня до конца, или вы чего-то боитесь?

Аристократы же застыли смотр то на канцлера то на Оражена, что отошёл от Александры, а один из солдат передал Григорию толстую серую папку.

— Я продолжу, — поднял над головой папку Григорий, показывая её собравшимся. — Знаете, что это такое? Это документ, прописывающий новый уклад дел в империи, и становление нового порядка после войны с Османской империей и вас там нет господа. Золотая сотня. Так, себя в этом труде записали аристократы, что должны стать единственной силой в империи. Эти люди во главе с императором и канцлером уже поделили всё ваше добро и прописали это, утвердив всеми членами сговора, против своих же знакомых и партнёров.

Например, соленые заводы князя Бурчукина, должны отойти князю Витебсинсу, земли графу Юритскому, а вот супруга князя уже в этом списке дележбы отдана графу Брирсину месте с поместьем и частью активов сахарного завода.

— Что⁈ — Заорал из толпы полный высокий мужчина, походивший своей комплекцией на медведя, отходя от молодой женщины, что явна была моложе мужчины на десяток лет.

— Именно то, что вы услышали князь Бурчукин, — повернулся я на идущего ко мне мужчину в чёрном костюме. — Сами ознакомитесь. На бумаги под вашей фамилией уже стоят подписи всех названных лиц, что поделили ваши активы и даже жену. — Папка перешла в руки аристократа, а я продолжил говорить. — Князь Романин узнал о планах императора по уничтожению ваших родов господа и, как вы видите, его решили устранить. В этих бумагах всё расписано по пунктам господа. Князь Романин, сражаясь за империю на самых кровопролитных участках фронта, узнал о нависшей угрозе для нашей с вами империи. И что мы с вами можем видеть. Романин предатель, а Александра оболгана и через всё это вас господа аристократы император и канцлер, гонят вас на фронт, как и ваших рабочих и подчинённых, дабы после вашей смерти поделить между собой не только сферы влияния и ваше добро, но и ваших жён и дочерей. Вам утверждают, что из-за Романина погибли ваши близкие люди. Но на деле своими преступными помыслами и действиями их убил император и канцлер. Вот кто настоящие предатели империи, а не Романин.

— Что за вздор! — Уже практически рычал канцлер, стоя на своём месте. — Неужели вы все поверите этому безродному предателю! Он мятежник! Его надо казнить!

Я только криво улыбнулся Владимиру Михайловичу, после чего поднял руку вверх и опустил вниз, а из толпы пришедших со мной людей вышел молодой мужчина, чья рука болталась на повязке через шею.

— Данил⁈ — огласил зал женский крик, и из толпы аристократов выбежала женщина, что начинала плакать.

— Это же граф Ждарин. — Пронеслись по толпе гостей императорского дворца многочисленные голоса. — Он разве не мёртв?

Женщина же преодолев разделяющее её расстояние с молодым военным, обняла парня, рыдая в голос. Граф Ждарин же, освободившись от объятий плачущей навзрыд аристократки, произнёс, делая шаг к Григорию:

— Да я не мёртв! Вам здесь сообщили, что моя рота была уничтожена Османами, и это отчасти правда. Нас послали на убой без должной поддержки и боеприпасов, а когда мы всё же смогли отступить горсткой выживших, по нам ударили пушки князя Бултолова. Я и ещё несколько солдат смогли чудом выжить в том обстреле. Нас спасли развед отряды князя Романина и Оражена, что были неподалеку. Они-то и вытащили нас из той предательской атаки в спину. Что сказал вам Григорий Александрович, правда, чистой воды, господа. Этому я живое доказательство. Я лично видел взятие Былрада и испытал предательство императорской армии, которой я служил верой и правдой. Также я видел бумаги, где был записана и моя рота. Там было всё расписано господа. Численность, в какое время мы начнём выполнять приказ. Сколько у нас боеприпасов, и куда нам надо было зайти и обосноваться. Нас предал не Романин и Оражен, нас предал император и канцлер, что отдал приказ стрелять князю Бултолову по нашим спинам. Романена же и его семью оболгали! Так как он хотел всех нас спасти!

— Предатель! Убийца! — Заорала графиня сквозь истерику по воскресшему в этом зале сыну, указывая на канцлера.

В тон женщине воскликнул и Бурчукин, махая папкой, что слова Григория, правда и он все остальные в этих бумагах, и зал поддержал аристократов, развеявшие, словно последние сомнения.