Темный круг - Страница 6
Изменить размер шрифта:
На высоте
Отчизна! Будущность твою
Как рассказать? Великой тайной
Ты смотришь в душу, в мысль мою,
И трепет <я?> необычайный
В душе мятущейся таю…
Встречая восходящий день,
Как в небе грозовую тучу,
И сам расту в сплошную тень,
Взбираясь яростно на кручу,
Но где предельная ступень?
Какая тьма и высота!
И сердце замирает жутко.
Что здесь? Господь иль пустота?
Бесплодно спрашивать рассудка,
Когда Сам Бог сомкнул уста.
Газета «Русская мысль», 10–16.07.1997, № 4182.
«Давно спустилась ночь, а я сижу у входа…»
Давно спустилась ночь, а я сижу у входа
Жилища своего. Мне сладок этот час.
Люблю тебя, великая Природа,
Безмолвною, в сиянье звездных глаз,
С короной месяца, текущего к звездам
И серебро роняющего в воды.
Тогда я чувствую, что небо — светлый храм,
Храм Вечности, Бессмертья и Свободы…
И верить я готов, что на земле томясь,
В исканьях и тоске по светлому чертогу,
Его почую я в последний жизни час,
И дух мой, дух отдам не смерти я, а Богу.
Печаль мира
Колыхалися сонные травы… цветы аромат источали…
Солнце положенный круг по небесной пустыне свершало…
И струилися тихие воды… и туманились зыбкие дали…
Ночь неслышно сходила на землю, и звездное море сияло…
Там, в мире земном и небесном, было все, как всегда, неизменно:
Умирали, рождалися люди, боряся за жизнь неустанно…
Пели песни поэты-безумцы о счастье любви вдохновенно…
Мудрецы же вещали о Боге, о Смерти, о Жизни туманно…
И стояло над миром огромное облако мертвой печали
И курилось медлительно-дымно и взору земному незримо…
И туманилось яркое солнце, и звезды печально дрожали…
И рыдали, и воды, и травы в глубокой тоске неслышимо…
«Я начинаю видеть все ясней…»
Я начинаю видеть все ясней,
Смотрю, как в глубину воды хрустальной —
И вижу дно: на дне покой печальный,
Как бы гробницу пережитых дней.
И образ мой живущий вижу я
На дне былого четко отраженным
Как бы живым в гробницу погребенным,
Узнавшим смерть во глуби бытия.
И в душу мир огромный и пустой
Глядит не чудом, не живою сказкой,
А мертвою и грубо пестрой маской,
Что нам на святках кажется живой.
Мансарда. М., 1992.
«Услышь мою молитву, Боже мой…»
Услышь мою молитву, Боже мой, —
Не за себя молю, мне ничего не надо,
Но даруй мир отчизне дорогой, —
Всем даруй мир, мир прочный, мир святой,
Как в зной палящий сладкую отраду…
Да будет мир достоин всех скорбей
Великого подвижника-народа:
Останемся друзьями у друзей,
И пусть преломится меч вражий у дверей
России славной, где горит Свобода…
Господи, ответь!
Поет железо, сталь и медь…
О, крови музыка слепая,
Зачем поешь ты, оглушая,
И нас, и небеса, и твердь?..
Кто ослепленный, неразумный,
В руках держащий камертон,
В порывах ярости безумной,
Всем задает кровавый тон?
Кто это чудище слепое?
Кем рождено в проклятый час?
Кто разгадает это злое,
Что, ослепляя, душит нас?..
Не звери мы, но словно звери,
В слепой безумствуя борьбе,
Во что мы божеское верим?
Что носим светлого в себе?
Мы образ божеский теряем,
Все детски-светлое губя,
Распяв Христа, мы распинаем
Теперь в безумии себя…
Что за проклятье тяготеет
Над нами?!. Господи, ответь!..
Я слеп и глух… язык немеет…
Поет железо, сталь и медь…
Россия, бедная Россия!.
Живу в тревожном напряженье.
Событий безудержный ход
Считает каждое мгновенье,
И день идет за целый год…
В душе моей то темный ропот,
То веры светлый серафим,
Но чаще я молитвы шепот
Сливаю с ропотом глухим…
Россия, бедная Россия,
Люблю тебя с больной тоской,
Твои мгновенья роковые
Сливаю я с моей судьбой!..
Что для меня вся радость жизни,
Когда в слезах лицо твое?!
Померкнет лик моей отчизны,
Померкнет и лицо мое…
Твоею радостью я светел
И темен горестью твоей:
Ты — мать! и сын чтоб не ответил
На горе матери своей?!
Россия
Убили Мать мою, убили,
За что убили Мать мою?!
Лежит в крови, в дорожной пыли,
В родных степях, в родном краю.
Высоко коршуны над нею,
А ниже воронье кричит,
И я рыдать над ней не смею,
Как мне сыновий долг велит.
И подойти я к ней не в силах —
Я сам упал, лежу в пыли,
Лишь ветер на родных могилах
Туманом плачет из дали.
Зачем печальным тихим звоном
Еще монастыри звенят,
Зачем с последним горьким стоном
Готовят горестный обряд?
Быть может, рано, рано, рано!
Быть может, мертвая жива!
Быть может, с горького бурьяна
Ее доносятся слова?!
О, развяжите мои руки!
Я встать хочу, хочу пойти!
Пойти на зов, на крест, на муки
И мертвую хочу спасти!
Убили Мать мою, убили,
За что убили Мать мою?!
Лежит в крови, в дорожной пыли,
В родных степях, в родном краю.