Темный горизонт - Страница 5

– Пойду прогуляюсь.

Егор поднялся на ноги.

– Что? – недоуменно проговорил Семенов. – Зачем?

– Ни о чем не волнуйся, – последовал спокойный ответ. – Если увидишь волка – стреляй.

Лицо парня вдруг помрачнело.

– Ты решил меня бросить? – выпалил он, глядя на Егора ненавидящими глазами.

Егор удивленно посмотрел на него, потом усмехнулся и качнул головой:

– Дурак ты, Семенов. Причем врожденный. Ногу тебе, конечно, вылечат, а вот мозги вправить, боюсь, уже не смогут. Не забывай подбрасывать ветки в костер.

Егор повернулся к лесу, шагнул к черным деревьям и растворился в лесном сумраке.

Семенов остался один.

Егор быстро сбросил с себя одежду, оставшись в одних трусах. Поколебавшись пару секунд, снял и трусы. Оставшись полностью голым, он зябко передернул плечами и проворчал:

– Ненавижу это делать.

Затем быстро огляделся, опустился на четвереньки и сосредоточился на ярости, поднимающейся со дна его души.

«Значит, это я во всем виноват? Ну-ну. Сволочь ты, Семенов».

Егор сосредоточился на своей злости и обиде, позволил им захватить себя. И вскоре он начал превращаться. Прошло около минуты. Волк-оборотень, рослый, мускулистый, поросший короткой серой шерстью, поднял морду и втянул ноздрями воздух. Затем тряхнул головой и побежал по снегу в лес.

Волчью стаю он нашел быстро. Вернее – они сами его нашли. Вожак выступал впереди, а за ним рысили по снегу еще шесть волков. Завидев вервольфа, они остановились и устремили на него взгляды.

Оборотень тоже остановился. Несколько секунд хищники стояли неподвижно, внюхиваясь, всматриваясь и оценивая. Вервольф был раза в полтора крупнее волков, однако их было семеро, а он один. Кроме того, они были голодны, страшно голодны, и запах свежей крови, который они чуяли уже пару часов подряд, сводил их с ума и заставлял забыть про осторожность.

В конце концов, игра в «гляделки» кончилась, и, грозно зарычав, волки стали окружать вервольфа…

Семенов сидел у костра с «ремингтоном» в руках и напряженно вслушивался в лесную тьму. Несколько раз ему казалось, что он слышит какие-то странные звуки – не то вой, не то рев, но звуки эти смолкали раньше, чем Павлу удавалось определить направление, откуда они доносятся. В такие секунды он сжимал дробовик так крепко, что у него белели костяшки пальцев, а на лбу, несмотря на холод, выступали капли пота.

С минуту было тихо, а затем он снова услышал отдаленные звуки, похожие на рычание и визг. На этот раз Семенову удалось определить направление, он поднял дробовик и прицелился в темноту.

– Давайте! – сорвавшимся на визг голосом крикнул он. – Ну же! Где вы?

Прошла еще пара минут, и никаких странных звуков за это время Семенов не услышал. Он облегченно вздохнул, но тут где-то совсем рядом скрипнул валежник. Семенов быстро повернулся на звук. На мгновение ему показалось, что из тьмы вынырнула жуткая звериная морда со светящимися желтоватыми глазами. Семенов похолодел от ужаса и нажал на спуск. Громыхнул выстрел, и дробь, веером пройдя по кустам, срезала вершины веток. Звериная морда отпрянула во мрак, а вслед за тем знакомый голос громко окликнул:

– Паша, это я! Угомонись!

– Егор?

– Да!

Семенов, продолжая держать тьму на прицеле, облизнул пересохшие губы и крикнул:

– Ты один?

– Да, дьявол тебя подери! А с кем я, по-твоему, должен быть? Опусти ствол!

– Хорошо! Выходи!

Егор вышел из лесного сумрака, и свет костра упал ему на лицо. Семенов положил «ремингтон» на колени.

– Я кое-что видел, – сказал он.

– Ты о чем?

– Мне показалось, что я вижу волка.

– Правда? – Егор усмехнулся. – Прости. Надо было тебя сперва окликнуть, а потом уже выходить.

Он шагнул было к костру, но Семенов вдруг поднял ружье и, нацелив его у грудь Егору, быстро проговорил:

– Не подходи!

Егор остановился и сдвинул брови.

– Да что с тобой?

– Стой на месте, если не хочешь, чтобы я выстрелил!

Желтоватые глаза Егора сузились. Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом тенью скользнул во мрак. Это произошло так быстро, что Семенов не успел ничего понять.

Ружье дрогнуло в руках парня, однако на спусковой крючок он не нажал. Вместо этого вгляделся во тьму напряженным взглядом и хрипло окликнул:

– Егор?

Лес молчал.

– Егор, где ты?

Ответа не последовало. А потом чья-то сильная рука вырвала ружье из пальцев Павла, а на рот ему легла теплая ладонь.

– Тише, Семенов, – раздался усталый голос Егора, прозвучавший из-за спины ведомого. – Тише. Я не причиню тебе вреда. Но я боюсь, как бы ты сам себе не навредил.

Семенов примирительно поднял руки.

– Если я тебя отпущу, ты не будешь валять дурака? – спросил Егор.

Семенов помотал головой.

– Хорошо. – Егор убрал ладонь с губ Семенова, и тот с хрипом вдохнул воздух полной грудью.

Егор вошел в круг света, отбрасываемого костром.

– Где волки? – спросил у него Семенов.

– Их больше нет.

– Ты их убил?

– Да.

– Голыми руками?

– Я умею справляться с хищниками.

– Это я уже понял. Но что там произошло? Я слышал какие-то странные звуки. Словно грызлась свора собак.

Егор вздохнул и закинул «ремингтон» на плечо.

– Думаю, ты уже отдохнул, – сказал он. – Я укреплю волокуши, и двинемся дальше.

Последующие полтора часа прошли для Павла Семенова словно в забытьи. Усталость и боль взяли свое и затуманили его разум. Когда он наконец очнулся, то обнаружил себя в тепло натопленной комнате. Он лежал на кровати, а рядом сидел пожилой врач в белом халате.

– Доктор… – пробормотал Семенов и попытался подняться.

– Лежи, лежи, – сказал ему врач и поправил одеяло. – Скоро за тобой прилетит вертолет.

Но известие о вертолете не произвело на Павла большого впечатления. Похоже, он был озабочен другим.

– Парень, который привез меня в поселок… – Семенов сделал паузу и облизнул пересохшие губы. – Где он?

– Улетел в Москву, – ответил доктор. – У него какое-то срочное дело.

Семенов опустил голову на подушку. Врач снова поправил одеяло и задумчиво произнес:

– Он спас вам жизнь. Хороший человек.

– Не уверен, – хмуро отозвался Семенов.

– Не уверены в том, что хороший?

«Не уверен в том, что он человек», – чуть не сказал Семенов, но промолчал. Кому хочется, чтобы его считали сумасшедшим? Павлу Семенову определенно не хотелось.

Однако в голове у его появились кое-какие мысли, и мысли эти очень не понравились бы Егору Волкову.

Поговорив с Егором, профессор Терехов отключил связь и положил телефон на стол. Несколько минут он сидел, откинувшись в кресле, размышляя и потягивая красное вино, без которого не мог обойтись ни дня, а потом слегка задремал. И в этом странном состоянии, на грани бодрствования и сна, его снова, как это довольно часто бывало, посетило ощущение присутствия чего-то чуждого. Чего-то такого, что человеку не следует видеть.

Сперва пришел легкий шум, похожий на шорохи радиопомех, затем этот шум усилился, и у Бориса Алексеевича возникло чувство, будто он стоит у обочины дороги. Перед лицом у него проносятся автомобили, а за спиной, по тротуару, движутся потоки людей, и он слышит их голоса, но слов не различить, и голоса эти сливаются в шум, похожий на журчание воды.

Он вспомнил слова пропавшего брата.

– Ты знаешь, старик, – говорил ему Александр с величайшим волнением, – иногда, когда я еду в метро, я начинаю дремать, и тогда у меня возникает странное чувство. Я слышу шум поезда, голоса людей, чувствую, как входят они в вагон и как из него выходят. Более того – я словно бы вижу их всех сквозь прикрытые веки. Усталую женщину, сидящую напротив… Мужчину, стоящего возле схемы метро, с дипломатом в руке и тубусом под мышкой… Всех других. А потом я выхожу из дремы, открываю глаза – и вижу совершенно не то, что ожидал! Я не вижу ни той женщины, ни того мужчины… Вагон предстает совершенно другим, и наполнен он другими людьми.