Темный эльф. Хранитель - Страница 11

Линнувиэль, покосившись на напряженные лица спутников, с облегчением понял, что им тоже тревожно. Всем, за исключением леди Мирены: у той была сегодня другая задача. И, судя по глубокому вырезу роскошного бархатного платья, плотно обтягивающего тонкий стан одной из прекраснейших женщин Темного леса, юная дочь дома Маллентэ собиралась исполнить свою важную миссию на «отлично».

– Ишь, какие нетерпеливые, – насмешливо хмыкнул незнакомый голос из темноты. – Я-то думал, вас приглашать придется на встречу, а вы вон как… едва не приплясываете на месте от нетерпения. Похоже, здорово вашего владыку припекло, раз отправил сюда аж семерых остроухих.

Маликон и Корвин поморщились: полнейшее отсутствие такта у смертных начинало их порядком раздражать. Они с достоинством повернулись, чтобы срезать наглеца резкой фразой, но, к собственному удивлению, на том месте, откуда слышался голос, никого не обнаружили. Лишь короткий вихрь просвистел перед их точеными носами да легкий ветерок взъерошил черные волосы. А спустя долю секунды «вихрь» материализовался на бортике фонтана, деловито кивнул и, демонстративно сложив могучие руки на груди, с нескрываемой насмешкой уставился на ошарашенных эльфов.

Незнакомый Страж оказался поджарым мужчиной неопределенного возраста – широкоплечим, массивным, что в свете его поражающей воображение скорости казалось слегка необычным. Темноволосый, коротко стриженный, с хищным лицом и властным взглядом темных, как слива, глаз. Смертоносный, словно дикая хмера, но поразительно спокойный. Даже безмятежный, если не сказать больше. И на его правом предплечье красовалась небольшая татуировка в виде собачьего когтя, срывающего с неба звезду.

Линнувиэль никогда раньше не встречал Гончих, а потому нередко посмеивался про себя над невероятными байками об этих странных людях. Ни на грош не верил в слухи и каждый раз неизменно отмахивался, сетуя на доверчивость некоторых неразумных сородичей. Однако сейчас, глядя в глаза этого необычного человека, вдруг почувствовал себя неуютно.

Сартас внимательно оглядел чужака и сразу ощутил: да, перед ними достойный соперник, заслуживающий уважения. Равный, если не более умелый. Поэтому, вместо того чтобы разразиться ядовитой тирадой, семисотлетний эльф чуть склонил голову.

– Шранк! Зараза… – проворчал подошедший седовласый, с которым эльфы уже встречались, и сердито зыркнул на Гончую исподлобья. – Ты чего так поздно? Я уже замучился твою работу выполнять!

Мужчина хищно усмехнулся.

– Брось, Урантар, тебе ж в радость: молодость вспомнил, сопляков погонял. Думаешь, я не заметил, что у Мухи опять морда постная? Или то, что народ на стене дерганый? Да и Кузнечику ты нагоняй дал – будь здоров. Чего опять к нему привязался? Он мой, если помнишь.

– Теперь они все твои, – буркнул Седой. – Как заметил-то? Я ж не велел никому болтать.

– Работа такая. Сам мне ярмо на шею повесил.

– Не я. Всей заставой вообще-то выбирали воеводу. А Кузнечику за дело влетело: он мне там безобразие учинил на заднем дворе, когда прыжки свои опять пробовал. Говорил ему – аккуратнее, так нет же – прыгнул прямо со стены, а колонны-то не стальные! Короче, вмял в землю, да и…

Шранк примирительно хлопнул старого друга по плечу.

– Кузнечик всего лишь перестарался, а ты и через сто лет будешь у них в авторитете. Зато теперь и Волкодавы, и Гончие сидят под одним крылом, а не по отдельности, как раньше. Белик тоже не возражает, а потому нашим обормотам просто некуда деваться: если не обломаю я, поможет вожак. Или Траш от себя добавит. Так что не боись, все путем будет.

Урантар тяжело вздохнул.

– Ладно, там посмотрим. А где Таррэн? К нему тут это… типа посланники явились. Целый день ждут – совсем измаялись.

– А-а-а, засланцы, как говорит наш малыш? Долго же они раздумывали, целых двадцать лет. – Шранк мельком оглядел напряженные лица перворожденных. – Думал, вовсе не объявятся, а они вон как – просто припозднились… Да не волнуйся: остроухий обещал прийти. Как со впадиной своей закончит, так и прибудет.

– Опять с кошками возится?

– Траш вчера уговорила, вот он и обещал помочь, потому и так долго… ну, наконец-то! Вот и он, ваш драгоценный лорд, явился не запылился.

Седой и новый воевода повернулись к наружной стене и удовлетворенно кивнули, когда над острыми зубцами промелькнула мимолетная тень. Правда, так быстро, что взбудораженные эльфы не сразу сообразили, в чем дело, и не заметили, что следом за первой стремительно проскользнула пара приземистых силуэтов. Но когда через несколько томительных секунд к фонтану мягкой поступью шагнула массивная фигура, у них дружно заколотились сердца.

Сначала из кромешного, непроницаемого даже для глаз бессмертных мрака, царившего у стены, проступили непривычно широкие для перворожденного плечи. Простая кожаная куртка с нашитой сверху мерцающей чешуей из шкуры неизвестного зверя. Тонкой выделки белоснежная рубаха, небрежно расстегнутая на груди. Широкий пояс с удивительной работы ножами. Обязательные родовые клинки в потертых ножнах на спине. На ветру затрепетала роскошная черная грива, забранная в хвост. Затем показалось лицо, которое ни один темный не смог бы забыть даже на смертном одре, потому что владыка Изиар неизменно проявлялся в каждом своем потомке. Наконец, в темноте двумя яркими изумрудами свернули нечеловеческие глаза, в глубине которых тихонько тлел знаменитый «Огонь жизни». Тот самый, из-за которого весь род Л’аэртэ считался про́клятым и который одновременно с этим подарил все эльфам этого рода огромную власть.

Линнувиэль не раз видел этот огонь в глазах своего владыки. Не раз замечал его и в собственных радужках, потому что, хоть и не являлся прямым носителем крови Изиара, все же был близок к правящему дому, чтобы владеть толикой этой страшноватой магии. Но никогда в жизни ему не доводилось видеть столь мощного и ровного пламени – казалось, Торриэль илле Л’аэртэ светится этим поразительно чистым светом. Светится даже сейчас, когда абсолютно спокоен, хотя обычно для этого надо находиться в состоянии неконтролируемого бешенства.

Младший хранитель лишь на краткий миг заглянул в его глаза и неожиданно понял: перед ним действительно стоял наследник Изиара. Великий маг, на долгое время добровольно отказывавшийся от силы. Отреченный, что посмел с гордостью носить этот горький титул. Новый повелитель Серых пределов, хозяин Проклятого леса. И он полностью соответствовал тем невероятным слухам, что в таком множестве порождала его загадочная личность.

– Приветствую вас, лорд Торриэль, – почтительно поклонился Линнувиэль и потому не увидел, как возле младшего сына владыки нарисовались две громадные тени с хищно оскаленными мордами.

Он не сразу понял, отчего его спутники вдруг обратились в молчаливые статуи. Но, не слыша ответа, непонимающе поднял глаза и обомлел, с ужасом распознав страшных хищников Серых пределов – две взрослые хмеры показали зубы и приветственно рыкнули. Одна была чуть поменьше, с невозможно зелеными глазами, почти неотличимыми от глаз перворожденных, с высоким частоколом костяных шипов вдоль изогнутого хребта, с острым жалом на конце гибкого хвоста и с наполовину отрубленным правым ухом. Тогда как вторая…

Эльфы мысленно содрогнулись, когда вперед шагнула зверюга чуть ли не вдвое крупнее первой и внимательно уставилась на них подозрительно разумными глазищами: крупными, ярко-желтыми, словно густой янтарь под солнечными лучами.

Леди Мирена машинально отшатнулась и проворно спряталась за спинами собратьев, напрочь позабыв, что собиралась сегодня блистать. А зверюги издали странный мурлычущий звук и плотоядно облизнулись.

– Нет, – ответил вслух Таррэн, рассеянно поглаживая шипастые головы и одновременно с этим рассматривая нежданных гостей. – Есть их нельзя. Пугать тоже не надо – все-таки они не по своей воле сюда пришли. Что же касается оружия… если не будет конфликтов, не смейте ничего портить. Особенно тебя касается, изменник! Чтоб клинки не перекусывал и кольчуги зубами не портил! А то знаю я твою натуру – чуть зазеваешься, и ковать им потом себе новые мечи с доспехами.