Темные ночи (сборник) - Страница 8

Нынче утром меня вызывал Арчболд, но я-то знал об этом уже много часов — так ему и сказал! А потом не мог не похвастаться: мол, даже если б метеорологические спутники не онемели на своих орбитах, я бы все равно узнал об этом первым. Но его, разумеется, интересовали лишь мои услуги.

Как истинное дитя Мировой Войны Номер Три и Три в Периоде, я жалею Арчболда — сидит как крот в своем подземном бункере, и его местонахождение отмечено лишь одинокой стальной мачтой да защитным слоем кабеля, который, окисляясь, придает странный окрас окружающей растительности. Те же политические и ядерные силы, что вызвали меня к жизни, низвели его род до нынешнего скромного положения. Ученых обычно не жалуют, но Глоб-Прав слишком мудр и опытен, чтобы запрещать их деятельность. Достаточно было просто лишить их финансовой поддержки. Теперь исконный физик Арчболд изнывает в своем подземелье, грезя о 300-гегавольтном ускорителе, который сгнил где-то в Берне, и уповая лишь на такие биологические феномены, как ваш покорный слуга.

Сказать по правде, некоторые его коллеги давно пустили бы меня под скальпель и выпотрошили в поисках избыточных органов или спинномозговых аномалий, лишь бы как-нибудь объяснить мое существование. Но Арчболд никогда не позволит расчленить курицу, несущую в каждое гнездышко по миллиарду золотых яиц.

Она вот-вот разразится — первая гроза сезона, — и, клянусь, я чувствую ее силу. Пропитанный влагой теплый воздух весь день поднимался над тихими улицами Брэндивелл-Хилл. Морская и речная вода, тусклые прямоугольные изумруды частных бассейнов — все в едином порыве ринулось в небеса, в общем водовороте образуя на десятимильной высоте гигантскую белую наковальню. Проникая внутренним взглядом в смутную вселенную дождевых облаков, я видел, что влага устремленного вверх центрального столпа конденсируется и замерзает в градины, которые, вырвавшись за пределы геометрий нормального мира, как ни стараются, не могут упасть. Танцуя в струях, текущих вверх из устрашающей трубы, они поднимались все выше и выше, пока тяга не исчерпала свою силу, и тогда, извергнутые в разные стороны, градины увлекли за собой вниз холодный воздух. Все это время во мне росло возбуждение, ведь электроны внутри облака уже начали свою необъяснимую миграцию к его основанию. Там, в небе, но не многим выше парапетных камней городских башен, они накапливаются точно сперматозоиды, а их совместное давление растет, становясь столь же непреодолимым, как сила самой жизни.

Селена ничего этого не видит, но я вне себя от радости, что нынче она впервые встретит грозу вместе со мной. Сегодня вечером я смогу поделиться с ней своими ощущениями, показать ей, что такое миллиарды раз объезжать многомиллиардный гурт элементарных частиц. Сегодня вечером я буду упиваться удовлетворением, разлитым в ее глазах. В подернутом рябью небе скользят наши сани. Селена, бледная и немного грустная, откинулась в чаше позади меня, и судно, чуть потряхивая, описывает медленные круги в мрачнеющей выси. Но на этот раз мой взгляд обращен в другую сторону.

— Смотри, любимая. — Я указываю ей на упрямо мерцающие огоньки изолированного пригорода, сверкающего точно брошь в форме якорька.

— Ничего не вижу. — Она без всякого выражения глядит за борт.

— Тебе и нечего видеть… пока… но по этим домишкам уже гуляет призрак. — В санях есть микрофон, и я наконец прибегаю к его помощи. — Ты готов, Арчболд?

— Мы готовы. — Его надтреснутый голос раздается из сгустка темноты, пойманной в ямочку на моей ладони.

— Еще минутку, — говорю я, откладывая микрофон. Вот здесь и начинается моя работа. Я пытаюсь объяснить Селене: по мере накопления своего невероятного отрицательного заряда облако над нами буквально набухает электронами, а прямо под ним, на земле, точно отражение в зеркале, образуется равный по величине положительный заряд. Облако двигается, и вместе с ним точно тень, которая «видна» только мне, перемещается земной положительный заряд, стремясь реализовать свои возможности.

Отражение беззвучно и целеустремленно скользит по земле, взбирается на деревья, карабкается по заросшим мхом башням и колокольням. Оно заглядывает внутрь домов и стремительно поднимается по водопроводным трубам, телевизионным антеннам и громоотводам — по всему, что только может помочь ему приблизиться к неуловимому партнеру, рожденному в облаках. Его мимолетное всеобъемлющее присутствие не ощущает никто — ни взрослые, ни чутко спящие дети, ни бдительные животные.

Внезапно Селена выпрямляется в санях — электрическое напряжение так близко подобралось к точке оргазма, что стало заметно для обычных органов чувств. Из основания облака вырывается тонкая белая рука.

— Арчболд зовет это лидером. — Я еле шевелю пересохшими губами. — Газовая дугообразная дорожка, реагирующая на электричество, как газ в неоновой трубке.

— Она точно чего-то ищет. — Голос Селены тих и печален.

Я рассеянно киваю, одновременно развертывая сеть своего разума, и вновь пугаюсь собственной способности контролировать — пусть даже ненадолго — немыслимые силы, собирающиеся вокруг нас. Справа в легкой нерешительности свисает тот самый лидер; он растет и становится ярче по мере того, как электроны из облака роем устремляются внутрь него. Затем его рука вновь вытягивается, и теперь он уже в несколько раз длиннее прежнего, а я, бросив взгляд на землю, понимаю, что настало время действовать. Активность положительно заряженных частиц на земле возрастает до той отметки, когда с острых вершин высоких построек в небо змеятся вымпелы огней святого Эльма. С верхушек колоколен ввысь потянулись страждущие руки. Через секунду любая из них может слиться со стремящимся вниз лидером — а когда это случится, по короткой дорожке меж небом и землей прошмыгнет молния.

— Я вижу, — выдыхает Селена. — И я живу.

В следующий миг я ударом головного мозга проявляю свою чудесную силу, приводя в действие тот двигатель, который может быть запущен, лишь когда чья-то нервная система прорастает ветвями сквозь расщелины иного континуума. Пламенеющий лидер меняет направление и перемещается южнее, туда, где в своем подземном бункере ждет Арчболд. Однако на поверхности земли его положительно заряженная копия тоже сбивается с прежнего курса, и белые стримеры тянутся все выше с мольбой и… с любовью.

— Пора, Арчболд, — шепчу я в микрофон. — Теперь пора!

Стальная телескопическая антенна, управляемая при помощи взрывчатки, копьем пронзает небо и втыкается в лидера, поглощая его заряд. Земное отражение стремительно бросается вперед, но его стримеры наталкиваются на непреодолимую преграду в виде стальной защитной сетки, тщательно разостланной Арчболдом. Оба заряда — рожденный в туче отрицательный и положительный земной — текут вниз по массивным кабелям. Всего мгновение — и их энергия израсходована глубоко под землей в ходе очередного эксперимента: заставляя частицы двигаться гораздо быстрее, чем в естественных условиях, Арчболд надеется найти верное объяснение сущности материи. Однако сейчас меня меньше всего заботят философские нелепицы и загадки физика.

— Они исчезли, — удивляется Селена. — Что случилось?

Нетвердой рукой я направляю сани прежним курсом.

— Как и было обещано, я переправил энергию удара молнии Арчболду.

В свете приборов ее лицо преображается в невозмутимую маску богини, но в устремленном на меня взгляде читается тревога.

— Тебе это понравилось.

— Конечно.

— Слишком понравилось.

— Я… я не понимаю. — Как всегда, по моим членам разливается странная прискорбная слабость.

— У нас не будет детей, — говорит она со спокойной убежденностью. — В тебе не развит инстинкт жизни.

Сезон гроз практически подошел к концу. С той ночи я не видел Селену, но часто размышлял, почему она оставила меня. Конечно, насчет свойства моей работы она была права. Если бы не молния, преобразующая атмосферный азот в питательную для почвы азотную кислоту, на Земле не было бы ни растительности, ни животных, ни людей. Значит, отводя мощные разряды в берлогу Арчболда, я — в некотором смысле — противопоставляю свои силы и разум глобальным течениям самой жизни. Подозреваю, правда, что Селене нет дела до моего бесконечно малого влияния на биосферу. По-моему, отвергая меня, она руководствовалась личными соображениями.