Темные небеса - Страница 13
Была у Тхара неразгаданная тайна – свободный атмосферный кислород и жизнь хоть скудная, но имевшая место до появления фаата и людей. По всем законам такая суровая планета могла породить лишь микроорганизмы да примитивные водоросли, в крайнем случае – морских тварей, подобных земным трилобитам. Но океан был пуст, а жалкая растительность суши производила кислород слишком медленными темпами, чтобы создать необходимый для дыхания запас. Предположения части экологов сводились к тому, что планета была терроформирована даскинами еще в незапамятные времена и сохранила некоторые формы древней фауны и флоры. Но другие специалисты возражали, считая, что списывать на даскинов каждый непонятный факт нелепо и что подобный путь – дорога в никуда. Согласно альтернативной гипотезе, источником кислорода являлись, как и на Земле, сине-зеленые океанические водоросли, но вот куда они исчезли, не мог разобраться никто[19].
Впрочем, обитателей Тхара это не волновало. Они отстреливали каменных дьяволов, таскавших овец, разводили кур и уток, растили овощи и злаки, копали руду, продолжив труд фаата, заложивших первые шахты на севере, и выплавляли металл. У них было все необходимое для жизни и работы: школы, больницы и удобные дома, поместья и охотничьи угодья, универсальные киберы и буровые агрегаты, астродром и транспортная сеть с воздушным и наземным сообщением, животные и растения, приспособленные к местному климату. Чего не было, так это врагов, ибо последняя война с фаата закончилась полвека назад, и, как считали в Дальних Мирах, те грозные события не повторятся.
Но после той войны началась другая.
– Здесь, старшие, – сказал Павел, раздвигая тугие стебли. – Здесь это место.
Теперь Марк это видел и сам – капсула пропахала борозду в добрых десять метров, выворотив с корнем высокую траву. Его спасательный аппарат был похож на цветок с восемью тормозными лепестками, окружавшими кресло пилота. В спинку, подлокотники и сиденье были вмонтированы блоки системы жизнеобеспечения, а сзади, подобно обломку цветочного стебля, виднелся цилиндр двигателя. Вся эта конструкция, изготовленная из особого пластика, перекосилась от удара о землю, лепестки были погнуты, обшивка кресла лопнула, и наружу торчали патрубки многочисленных шлангов. Вид у капсулы был жалкий, но Пашка, любитель военной техники, взирал на нее с вожделением. На секунду Марку захотелось отдать ему этот хлам для разборки и изучения, но инструкция такую щедрость запрещала. Действия пилота во враждебном окружении были строго регламентированы.
– Ну, где шлем? – поинтересовался Пьер. – Куда ты его спрятал?
Павел молча отбросил пучок травы, вытащил из неглубокой ямки шлем и со вздохом протянул Марку. Их гротескно искаженные лица отразились в выпуклой серебристой поверхности; внизу шлем охватывал металлический обруч с отчеканенным именем и номерным знаком Марка, и к нему крепились широкие ленты застежек. На первый взгляд все было в полном порядке.
Надев шлем, Марк защелкнул крепежный замок под подбородком, и сразу в виске привычно кольнуло – шлем устанавливал связь с его имплантом. Дождавшись, когда завершится опознавание, он выдвинул бинокль, затем убрал его и мысленным усилием включил приемник. Если не считать быстрых резких щелчков, характерного признака связной аппаратуры дроми, в эфире царила тишина. Марк склонил голову к плечу и прислушался – никаких сигналов от маяка, что установлен в Арсенале… Впрочем, иного он не ожидал. Маяк – хитрое устройство! Включается единожды в сутки, в неопределенное время и всякий раз на новой частоте. Но встроенный в шлем пеленгатор должен был его засечь. Установив режим всеволнового поиска, он повернулся к своим спутникам. Пьер взирал на него с усмешкой, Павел – с безмерным уважением и любопытством; глаза у подростка так и светились.
– Что ты сейчас делаешь? – спросил Пьер.
– Проверяю приборы. – Марку не хотелось упоминать об Арсенале, пока с ним не налажена связь. – Все работает нормально. Теперь надо извлечь контейнер с запасами.
Он шагнул к капсуле, склонился над креслом, выдвинул из его изножья металлический ранец и откинул крышку. В контейнере, в строгом порядке, лежали бластер в кобуре, пять запасных батарей, кибераптечка, двухлитровая фляга с тонизирующим напитком, плитки пищевого рациона и лазерный хлыст. Вытащив хлыст и бластер, Марк прицепил их к поясу, захлопнул ранец и расправил лямки. Пашка скривился и тяжело вздохнул – видно, сожалея, что не добрался раньше до оружия и других интересных штуковин.
– Капсулу придется уничтожить, – произнес Марк.
– Сжечь? – Пьер с сомнением покосился на кресло и погнутые лепестки. – А это горит?
– Нет. Тут предусмотрен другой способ.
Марк отступил от капсулы и послал сигнал самоликвидации. Лепестки, обшивка кресла и торчавший сзади двигатель начали быстро темнеть, будто пораженные вирусом гниения, и рассыпаться мелкой серой пылью. Первыми исчезли тормозные лепестки, за ними – кресло пилота со всей начинкой, потом – крепежная рама, поворотный механизм двигателя и сам движок. Через тридцать секунд на изрытой земле остались только холмики праха. Слабый ветер взметнул невесомую пыль, рассыпал среди травы, и последняя связь с погибшей «Мальтой» канула в прошлое.
– Жаль… – раздался мальчишеский голос за спиною Марка.
– Инструкция! – внушительно произнес он. – Если хочешь служить на Флоте, знай: инструкции – твои Коран и Библия.
– Я запомню, старший. А что такое Коран и Библия?
Марк уже раскрыл рот для объяснений, но тут издалека, с западной городской окраины, долетел пронзительный вой. Начавшись с тоскливой вибрирующей ноты, он поднимался на такую высоту, что, казалось, что-то сейчас разорвется – или барабанные перепонки, или глотка, породившая этот жуткий звук. Марку он был хорошо знаком.
– Каменный дьявол? Они подходят так близко к городу?
– Нет, это Кирилл. – Пьер сбросил с плеча излучатель. – Жабы заявились! Ну-ка, Пашка, ответь!
Пронзительный вой, на этот раз близкий, снова разорвал тишину.
– Быстрее! Их чертовы машины низко летят… И быстро! Заметишь, а она уже садится.
Продравшись сквозь заросли травы, они выскочили на дорогу и помчались к городским руинам. Марку пришлось притормозить – тренированный десантник, он бежал быстрее Пьера и мальчишки. Лямки, что удерживали ранец на спине, затянулись, плотно прижимая ношу, из обруча вылезла пластинка, защищавшая лицо – любые резкие телодвижения воспринимались шлемом как готовность к схватке. Мимо промелькнули развалины театра, затем таверна и бильярдная «Веселый бабуин». Ибаньес – городок небольшой, компактный, и пробежать его из конца в конец минут за шесть-семь было несложно.
– Кирюха вопил где-то у фазенды Льягосов, – с пыхтением промолвил Павел. – Это…
– Я помню их дом. – Марк, бежавший впереди, свернул в переулок, ведущий к маленькой круглой площади. Здесь, прячась за бортиком чудом уцелевшего фонтана, залегли девушки с Кириллом. Жилище Льягосов и другие здания на противоположной стороне площади обрушились, мебель и пластиковые перекрытия сгорели, так что сектор обстрела был прекрасный. Сквозь защитную пластину Марк разглядел аппарат дроми, летевший низко над землей и приближавшийся довольно быстро. Встроенный в шлем дальномер захватил вражескую машину, скользнули по забралу цифры отсчета дистанции, и бесплотный голос прошелестел над ухом: «Класс: малый атмосферный транспорт. Экипаж: два пилота зонг-тии и двенадцать синн-ко. Вооружение: два плазменных эмиттера средней мощности».
– В машине четырнадцать бойцов, – сказал Марк, опускаясь на колени рядом с сестрой.
– Сейчас мы их отправим в жабий рай! – Пьер хищно оскалился и помахал подбегавшим за ними Панчо и Прохору. – Занимайте позицию, тхары! Тут, около девушек!
Летательная машина остановилась метрах в восьмидесяти от развалин, с обеих сторон корпуса откинулись люки, и из темных широких проемов стали выпрыгивать дроми. Все в шлемах и тепловых наплечниках, отметил Марк; на Тхаре им было холодновато, да и кислорода не хватало. Массивные тела, зеленоватая чешуйчатая кожа, длинные шипы наплечников и шлемы с вытянутой лицевой частью делали их похожими на злобных сказочных гоблинов из детских голофильмов. Но двигались они иначе, чем люди, странными прыжками, сгибая ноги в коленном суставе не вперед, а назад.