Темная комната - Страница 25

Честно говоря, разозлился я на него, поддеть хотел. Но видно, такие сложные шутки до него не доходят.

— Понял! — ясными глазами на меня смотрит. — Так и скажу!

Входим, он за спиной моей сразу всем показывает — мол, ненормальный он, что с него взять, — рукой на меня машет, указательным пальцем около виска вертит.

Преподаватель удивился слегка:

— Ну и что же, — говорит, — ему здесь нужно?

Виктор говорит:

— Да он так просто сюда зашёл, а это я к вам пришёл поступать-то!

— А-а-а-а! — преподаватель говорит якобы с облегчением, но на Виктора всё равно с некоторым подозрением смотрит. — Ну, спой что-нибудь! — Виктору говорит.

Запел Виктор песню «Вьюга смешала», довольно громко.

— Стоп, стоп! — преподаватель кричит. — Парень ты неплохой, но слуха у тебя совершенно нет!

— Да есть у меня слух! — Виктор говорит. — Только я берегу его пока что, не трачу! Вот на концерте когда буду выступать — другое дело!

— К сожалению, — преподаватель говорит, — на слово поверить тебе не могу. Может, и есть у тебя слух, но мне кажется, в такой степени скрыть его нельзя!.. Может, вам в танцевальный пойти? Соседняя комната.

— Ну, — обрадованно Витька говорит, — а я и не знал!

С ходу после этого в танцевальный меня увлёк; там быстро нам натянули на головы картузы, на сцену вытолкнули, а там уже вовсю пляска идёт!

Пляшу я и думаю: «Куда меня ещё занесет? Правильно папа мой говорит: кто без цели определённой по жизни движется, сам не знает, где через день окажется!» Плясуном-то уж точно я не собирался быть, а пляшу! Хватит, — думаю. — Эту дурацкую пляску прекращать надо!»

Но тут все за руки взялись по команде, по кругу помчались, тут уже никак не уйти, не вырваться!

Кончился танец наконец. Преподаватель с меня картуз стал спрашивать, а я и не помню, где он, уронил в какой-то момент во время танца.

— Давайте картуз! — преподаватель говорит. — Что за отношение к театральному реквизиту?

Хотел я ему сказать, что никакого у меня отношения нет к театральному реквизиту, ни хорошего, ни плохого, но побоялся, что тоже обидится он, как тот шахматист.

Нашли наконец мой картуз.

— Всё! — Виктору шепчу. — Выбираться надо отсюда, пока не поздно.

Долго блуждали с ним в поисках выхода. Вышли неожиданно в какой-то зал. Заседание какое-то. Докладчик с трибуны посмотрел строго на нас, потом головой показал: «Проходите, быстро садитесь!»

Пришлось подчиниться, сели во второй ряд. Вслушались, оказалось — заседание общества рыболовов-любителей!

Доклад слушают: об изобретении гигантской рогатки, позволяющей забрасывать прикорм для рыб на многие сотни метров.

Да, очень нам нужна с Виктором эта рогатка. Представляю, какой скандал будет, если в школу её принести или домой!

Вдруг старичок, который рядом со мною сидел, нагибается ко мне, шепчет:

— Очень рады молодому пополнению!

— Ясно, — говорю.

А сам думаю: скорей бы доклад кончился, дальше идти!

Кончился наконец доклад, председатель поднимается, говорит:

— Так не забудьте, завтра в семь утра на Кавголовском озере!

Старичок спрашивает меня:

— Вы будете, я надеюсь?

— Не знаю, — говорю. — Думаю, что нет.

Старичок посмотрел на меня, как на какого-то редкого зверя…

— Что же вы хотите сказать?.. — еле-еле в себя пришёл. — Что вас не интересуют соревнования… по забрасыванию спиннинга на дальность?

— Нет, — говорю. — Верней, не очень.

— Может быть, — говорит, — вы скажете, что вас вообще не интересует рыбная ловля?!

— Скажу! — говорю.

Тут он встал даже, на меня уставился.

— Что ж вас интересует, молодой человек?! — вдруг закричал.

— Бежим! — Витька кричит.

Вскочили, побежали. Рыболовы долго за нами по коридорам гнались, спиннинги вслед закидывая, чтобы поймать. Выскочили наконец на какой-то бульвар.

— Да… — говорю, — дальше, наверно, похуже ещё нам придётся!

— Подумаешь! — Витька говорит. — Будет лето, к дяде поедем, таких вот лещей будем ловить!

…Не понял.

Идем уже по Невскому, видим — у Дома книги, у книжного лотка, огромная очередь темнеет. Витька врезался, конечно, в эту толпу.

— Что дают? — спрашивает. — Что дают?

— Неизвестно, — последние говорят. — Какую-то книгу.

— Встанем? — Витька говорит.

— А зачем?

— Ну… как зачем? Люди же стоят!

— Стоять, — говорю, — деньги тратить… не зная, какая книга даже! Нормально, считаешь?

Витя вперед посмотрел, потом вздохнул.

— Может, не хватит ещё? — с надеждой говорит.

«Зачем стоять-то, — думаю, — если хочется, чтоб не хватило?»

С отчаяния домой хотел уже пойти, но потом думаю опять: «Что сказать?»

Отцу вообще я все всегда рассказываю, он понимает… Вернее, то понимает, что можно понять. Но тут-то что можно понять? Что тут понятного-то?!

Конечно, если с целью куда-то идёшь, посмотришь на очередь эту и дальше пойдёшь. А если нет цели, обречен стоять, неизвестно зачем!!!

— Кончились! — вдруг кричат.

— Отлично! — Витя говорит (будто кто заставлял его за книгой этой стоять и покупать).

Пока шли, мы согревались ещё, но тут, стояли пока, замёрзли вконец!

— Идея! — вдруг Виктор кричит. Я вздрогнул даже.

— Знаешь, — говорю, — идеи твои последнее время как-то меня пугают…

Но оказалось, действительно неплохо придумал: в баню пойти! Впервые за все время ему действительно удачная мысль пришла!

— Точно! — говорю. — Согреемся хоть. И главное, будет что родителям сказать. Удивятся, конечно, слегка, но хоть поймут!

Спросили, где баня, пришли. Там огромные очереди оказались — за билетами и потом — в гардероб. Но мы ловко без билетов проскользнули, свободную скамейку увидели, разделись. Вошли в мыльную. Красота!.. Жара!..

Витя говорит:

— Только от воды подальше держись!

Я удивился:

— Это почему?

Он говорит:

— Ну, вытираться-то нам нечем!

— А-а-а, — говорю. — Это да.

Сели на скамейки, сидим греемся.

Рядом здоровый такой мужчина, нальёт таз воды, потом закричит так радостно и водой ледяной себя окатит. А брызги на нас.

Я говорю ему, между тазами:

— Пожалуйста, брызгайтесь потише. Нам нельзя мокрыми быть.

Он даже глаза выпучил:

— Что за чушь? Пришли в баню, чтобы сухими быть? Это ж абсурд!

— Абсурд, — говорю, — не спорю, но так уж вышло.

Он посмотрел ещё изумленно, потом ушёл от нас подальше, как от безумцев. Глядим, соседу своему новому на нас показывает, удивлённо переговариваются, плечами пожимают.

Уже не первый случай, кстати, когда нас за ненормальных принимают!

Говорю Вите:

— Давай все-таки мыться! Не может быть, чтоб у банщика не было, чем вытереться!

— Посмотрим, — Витя говорит.

Выходим в предбанник — действительно: в гардеробе на столе кипа простынь с чёрными печатями лежит.

Говорю:

— Дайте нам, пожалуйста, две простыни, мы заплатим.

Он говорит:

— Талоны давайте!

Мы спрашиваем:

— А где их брать?

Банщик говорит:

— В кассе!

— Но касса же во дворе, как мы пойдём-то туда?

Гардеробщик говорит:

— А это не моё дело!

Я говорю:

— Ну дайте нам за деньги, какая вам разница!

— Нет уж, — говорит. — Неприятностей я себе не хочу! Велено только за талоны давать.

Говорю:

— Ну дайте нам просто так, а мы талоны потом вам принесём!

Он только зевнул, отвернулся и стал что-то в шкафу своём делать.

Витя говорит:

— Пошли назад, я замёрз!

Пошли обратно.

Да-а… Правильно папа мой говорит: «Все, кто без чёткой цели идёт, в нелепейших положениях оказываются поздно или рано».

Вернулись мы снова в мыльную, сели.

А брызги со всех сторон так и летят!

Главное, хоть волосы не намочить.

Взяли из пирамиды тазы сухие, надели перевёрнутые тазы на головы и сидим.

Вокруг нас уже удивлённая толпа собралась.

Какой-то парень с соседней скамейки стал водой на нас брызгать. Брызнет — и хохочет, смех его, видите ли, душит! Брызнет — и хохочет. Тоже — шутник!