Телохранители тройного назначения (ЛП) - Страница 89
— Не знаю, попрошу свою матку напечатать отчет, — ворчу я.
Он улыбается.
— Как ты себя чувствуешь, любимая? — переводит он.
— Схватки становятся сильнее, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — И дольше.
— И интервал сокращается, — добавляет Глен. — Думаю, пора ехать.
— Уже? — Мэтт кивает, на его лице явная паника. — Да. Хорошо. Тогда ладно. — Он протягивает мне руку, помогая встать. Я направляюсь к двери, но вместо этого он притягивает меня к себе и прижимает к груди, крепко обнимая. Я чувствую, как его сердце колотится в груди, когда он запускает руки мне в волосы.
— Со мной всё будет в порядке, — бормочу я в его джемпер. — Скоро всё закончится.
Он отрывисто кивает и крепко целует меня в лоб, затем отстраняется и ведет меня через дом к входной двери.
— Пока, ребята, — проходя через кухню, я быстро целую каждого из детей. Они оба сидят за барной стойкой для завтрака, поедая снэки. Нин обнимает меня, а затем без лишних слов парни сажают меня в машину, и мы попадаем в вечерний центр Лондона.
Как только мы выезжаем, всё происходит очень, очень быстро. В одну минуту, я в полном порядке, сижу, прислонившись спиной к Глену на заднем сиденье. Глен держит меня за руку и делает со мной дыхательные упражнения каждый раз, когда начинаются схватки, а Кента ведет машину. Мэтт молчит и неподвижно сидит на пассажирском сиденье, уставившись в окно.
Пятнадцать минут спустя я лежу на коленях у Глена, рыдая, постанывая и задыхаясь. Кента ругается себе под нос, когда мы попадаем в очередную пробку, а Мэтта заметно трясет, когда он кричит Кенте, чтобы тот ехал быстрее.
— Прекрати орать, — бормочу я, кусая нижнюю часть рубашки Глена. — Блять.
Мэтт поворачивается на своем сиденье лицом ко мне. Его лицо белое.
— Пожалуйста, согласись на эпидуральную анестезию[97], — умоляет он. — Пожалуйста, принцесса.
Я хмуро смотрю на него. Я уже решила, что мне не нужны обезболивающие при этих родах. Я согласилась на них, когда рожала Деймона, и от одного воспоминания об этом меня тошнит. Я не думала, что боюсь игл, пока одна из них не оказалась у меня в позвоночнике.
— Тебе не должно быть больно, — добавляет Глен, кладя руку мне на спину. — Это просто укол, ласс. Он избавит тебя от стольких страданий.
Я отталкиваю его.
— Отъебись, — шиплю я. — Кента, скажи им, чтобы отъебались от меня.
Кента прочищает горло.
— Отъебитесь, — объявляет он. — Это её тело. — Он щелкает по индикатору, проверяя зеркала. — В любом случае, сейчас может быть уже слишком поздно, — бормочет он так тихо, что я едва слышу.
Мэтт издает рычащий звук. Глен откидывает мои волосы назад. Я борюсь с желанием наброситься на него, постанывая, когда очередная схватка сжимает мои внутренности. Теперь они идут тревожно быстро друг за другом и настолько сильны, что, когда они начинаются, я не могу сосредоточиться ни на чем другом, кроме боли. Когда я моргаю, возвращаясь к реальности, Глен сжимает мои пальцы. Мэтт всё ещё повернут ко мне лицом. Все его мышцы напряжены, и он сильно потеет. Одной рукой Кента сжимает плечо Мэтта, а другой — совершает круговой разворот. По бешеному взгляду голубых глаз Мэтта я вижу, как он борется.
Я не удивлена. Такое происходило и во время двух предыдущих беременностей. Видеть, как люди, которых он любит, корчатся в агонии, — это, пожалуй, худший кошмар Мэтта.
— Ты можешь поехать обратно домой, — говорю я ему, тяжело дыша. — Если тебе очень тяжело. Или выйти из комнаты. Или надеть наушники. Закрыть глаза. Я не буду возражать. Всё, что будет тебе необходимо.
На самом деле, визуальные флэшбеки у Мэтта уже прекратились, но эмоциональные иногда случаются. Он описал мне это как внезапное ощущение, словно кто-то вломился в дверь и приставил пистолет к моей голове. Даже при том, что он видит, что и я, и дети в полной безопасности, его мозг говорит ему, что мы в смертельной опасности. Это звучит ужасно.
Он поджимает губы и качает головой.
— Я люблю тебя.
Я протягиваю ему свободную руку.
— Я тоже тебя люблю. Даже несмотря на то, что я хочу обматерить тебя. Сильно.
Он хватает мою руку и подносит её к своим губам. Крепко поцеловав её, он поворачивается, чтобы поговорить с Кентой.
— Ты уверен, что не можешь ехать быстрее?
— О, конечно, я могу, — дружелюбно говорит Кента. — Почему ты раньше не спросил? Я просто проеду по этим гражданским, словно бульдозер, пойдет?
Я закрываю глаза и прислоняюсь лбом к руке Глена. Он гладит меня по волосам, прижимая к себе.
***
Кажется, что дорога в больницу занимает целую вечность, но в конце концов мы добираемся, и меня везут прямо в одиночную палату. Медсестра присвистывает, когда заглядывает мне под юбку.
— Второй ребенок?
— Третий, — выдавливаю я.
— После второго и не замечаешь, как они появляются, — со знанием дела говорит она. — Повезло, что вы приехали вовремя. Ты почти готова рожать.
— Уже? — Иисусе. — Ох, Боже мой. О-о, Боже мой. — Сердце колотится у меня в груди. До этого момента я была словно на автопилоте, просто выполняя все действия, чтобы убедиться, что мы прибудем сюда вовремя.
Теперь я, наконец, всё осознаю и не могу заставить легкие наполниться воздухом. Я рожаю ребенка. Прямо сейчас. Без лекарств. Я не готова.
— Не напрягайся, — ругает меня медсестра, ставя капельницу. — Это ничему не поможет.
Я прикусываю губу, отрывисто киваю и медленно выдыхаю.
— Хей.
Я поднимаю взгляд. Кента опускается на колени рядом со мной. Он берет мою руку и прижимает её к своей груди, дыша вместе со мной.
— Ты в безопасности. Ребенок в безопасности. Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Ты можешь справиться с чем угодно. С чем, блять, угодно, Брайар. Ты уже прошла через то, что многие не могут и представить.
Я киваю, моё сердце бешено колотится в груди.
Он утыкается носом в мою щеку.
— Мы здесь, рядом с тобой, — шепчет он. — Но ты бы справилась и без нас, в любое время.
Я снова киваю, воздух с шумом покидает мои легкие. Нервный комок сжимается во мне, когда я смотрю на пищащие мониторы.
— Я просто хочу покончить с этим, — бормочу я. — Ожидание убивает меня.
К счастью, мне не приходится долго ждать. Проходит где-то около десяти минут, прежде чем схватки принимают серьезный оборот.
Большую часть родов я провожу, потеряв сознание. Мне очень больно, я плачу и хватаюсь за парней. Я почти уверена, что в какой-то момент назвала их всех самодовольными уебками. Если я правильно помню, они просто кивнули с серьезным видом и согласились со мной. Они по очереди гладят и обнимают меня, хотя я неизбежно отталкиваю их снова и снова.
Через некоторое время ругань стихает, я вообще перестаю разговаривать. Теперь схватки даже не похожи на простую боль. Они ощущаются словно пытка. Словно меня разрывает на части. Я закрываю глаза, хватая воздух ртом. Странные стонущие звуки, какие я даже не подозревала, что могу издавать, вырываются из моего горла. Это слишком. Я не смогу.
Я не смогу.
— Поговори с нами, детка, — говорит Мэтт, беря меня за руку. — Ещё раз назови нас долбоебами. Мне не нравится, когда ты молчишь. — Я ничего не говорю, шумно дыша. — Брайар, пожалуйста, говори.
Я задыхаюсь, слезы катятся по моим щекам и впитываются в подушку. Это слишком. Слишком, слишком больно. Я даже думать не могу из-за боли. Я не могу сформулировать слова.
Он опускается на колени рядом с кроватью, кладя своё лицо на подушку рядом с моим. Его сапфировые глаза пробегают по моему лицу.
— Всё, что нам нужно было сделать, это кончить, — пытается он. — Разве это тебя не злит?
Я качаю головой, плача сильнее.
— Почему ты пытаешься разозлить её? — спрашивает Кента.
— Злость лучше, чем грусть!
— Мне больно, — шепчу я.
Мэтт стонет, низкий, полный боли звук вырывается из его груди.
— Ох, блять. Боже, принцесса. Я знаю, что это больно, любимая. Мне так жаль. Если бы мог, я бы забрал всю боль себе.