Тело шамана - Страница 5

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50.
Изменить размер шрифта:

Даосизм и «И цзин» дают мне чувство следования за процессом через использование предсказаний. Но даосизм — таинственная школа, и она нуждается в обновлении, в практических методах изменения повседневной жизни. Сегодня многие говорят об этом, но не могут воплотить свои слова в действие. Сила буддизма — в его потенциальной открытости; он глубок и близок сердцу своим состраданием к любым проявлениям человеческой натуры. Но многие неверно трактуют это и смотрят с презрением на жадность и насилие, вместо того чтобы искать способы избавления от всего этого. Гештальтпсихология чрезвычайно важна для меня, так как принесла с собой динамический взгляд на бессознательное в «здесь и теперь». Но и она нуждается в обновлении, чтобы работать с взаимоотношениями, медитацией и группами людей. Юнг — мой духовный учитель, но и юнгианская психология могла бы больше использовать тело и учитывать жизнь группы. Более того, аналитические традиции не работают напрямую с личностью в измененном состоянии сознания — главной движущей силой шаманизма. Трансперсональная психология склонна к восточным ритуалам. Она дает нам надежду и путь к вечности как через западные, так и через восточные основания; однако эта психология нуждается в большей клинической практике. Наконец, я люблю гуманистическую психологию, но куда же делась вся ее страсть?

Мастера всех перечисленных школ и традиций вышли за пределы собственных методов и оказали влияние на мир. И все же многие из этих традиций оставляют вас бессильными что-либо сделать с межнациональными конфликтами, расизмом, человеконенавистничеством и многими другими сторонами этнической, религиозной и расовой разрозненности.

Может быть, в этом и заключается причина незначительности влияния, оказанного западной психотерапией на Африку, Индию и Японию. В век расцвета современной терапии там понимают, что азиатские, африканские и индийские традиции имеют свои духовные ценности, искусство, чувства и движения, которых недостает на Западе. Нам нужно больше, чем только Восток или только Запад, и больше, чем слепое следование прошлому.

Даже шаманизм коренных народов, направленный на целительство, может перестать вызывать интерес. Как правило, целитель выполняет всю работу и ничего или почти ничего не требует от пациента. Что касается меня, то я никогда не забуду об одном аспекте первобытной жизни — о твердых рамках, ограничивавших роль каждого. Мужчины могли делать одно, женщины — другое, и только представители отдельных семей могли стать шаманами. Современный человек хочет быть сам себе целителем. Лидерство и сознание, сконцентрированные в вожде и шамане, должны быть в будущем в большей степени разделены между всеми людьми. Демократия должна присутствовать на всех уровнях.

Чтобы двигаться вперед, нужно оглянуться назад. Терапия началась не с Фрейда.

Современным наукам, аллопатической медицине и психотерапии всего две сотни лет, хотя основаны они на алхимических и шаманских корнях, возраст которых равен возрасту человечества. Концепции наподобие «сновидящей земли» могут быть найдены среди австралийских и американских аборигенов, африканских шаманов и других первобытных культур, которым не менее пятидесяти тысяч лет.

Многие из нынешних развлечений основаны на шаманизме. Танцы на дискотеках до состояния транса, вопли до безумства на спортивном состязании или концерте, бег до впадения в измененное состояние сознания — все это шаманское. А как насчет фундаментализма и любви к Богу? Не забывайте, что старейшие церкви в современной Европе построены на старинных местах силы. Мы пытаемся не только застроить наше прошлое и ущемить права аборигенов, но и прикрыть собственную магию и веру в неизвестное, жить рационально — так, как если бы мир создали мы.

Западная психотерапия, не обращаясь к античному периоду, становится призрачной мечтой среднего класса, лишенной опоры. Мечтой удобной, но упускающей эксцентричную природу шамана, любовь к обществу и культуру, в которой самопознание основано на мощных, необычных еще состояниях сознания.

По мере того как у нас возникают сомнения относительно в сегодняшней мировой культуры, все более критическим становится наш взгляд на науку, медицину и культуру. Ни одно из этих направлений не выражает идею поддержки и понимание того, что все, что бы мы ни делали, прямо влияет на будущую жизнь. Нужно предпринять новые шаги, чтобы не утратить сверхъестественный мир шаманов, их умение жить в гармонии с природой и одновременно удовлетворить нашу потребность в науке, в общественной жизни, в решении наших проблем и в духовности.

Путь этой книги

До сих пор психотерапевт, присутствующий во мне, заставлял меня колебаться в вопросах духовного мира и жизни сновидящего тела из-за страха быть непонятым. Моя внешняя и моя внутренняя жизнь больше не в состоянии терпеть подобную односторонность. Ознакомившись с тем, как западные колониальные политики буквально уничтожили миллионы аборигенов в Африке, Австралии, Северной Америке и Индии, как они угнетали и убивали туземцев в Японии, Китае, на Гавайях и Аляске, я не мог больше молчать. Сегодняшняя политика в отношении коренных народностей сводится к ущемлению их гражданских прав. Эти люди лишены права свободы вероисповедания. Государства, провозглашающие себя демократическими, в том числе и Соединенные Штаты, захватывают и уничтожают то, что осталось от древних мест концентрации силы, считая, что религиозные группы, поклоняющиеся земле, не так важны, как те, которым для отправления культа нужны бетонные здания.[5]

В известном смысле эта книга является для меня испытанием, своего рода дорогой смерти. Как лицо, предстающее перед судом внешних и внутренних сил (о чем я расскажу в четырнадцатой главе), я должен доходчиво объяснить необходимость жизни на грани между теоретической физикой, шаманизмом и психологией или быть обвиненным внутренним духом в неуверенности, а психотерапией — в иррациональности. Я должен отказаться от своей личной истории и репутации, чтобы написать эту книгу.

Шаманские учения становятся сегодня вопросом жизни и смерти. Я думаю о всех тех туземных учителях, кого я знал и кто был всю жизнь гоним за беседы о древних путях с неаборигенами. Дочь нашего австралийского целителя объяснила нам, в чем кроется опасность. Разрисовывая панцирь двухсотлетней черепахи возле своей хижины, она передала нам слова своего отца. Он сказал, что описать наши опыты можно, но их нельзя обсуждать с другими. Это означало, что сила древней работы тела и сновидения не должна быть ослаблена в результате анализа, но должна быть известна всем. Время сновидения как бы зовет нас, напоминая о существовании прошлого. Тем не менее оно является опытом, который никогда нельзя будет полностью передать средствами обычного языка.

Вы должны ждать, пока жизнь спровоцирует или даже заставит вас пережить ощущения сновидящего тела, что произойдет рано или поздно. Сновидящее тело стоит за нашими повседневными проблемами, отношениями, конфликтами в семье и в обществе, детскими проблемами и проблемами взрослых, любовными кризисами, депрессиями середины жизни, усталостью и переживаниями близости смерти. И однажды, конечно, умрет каждый из нас.

Зовется ли рок острым или хроническим заболеванием, крахом научной или деловой карьеры, разрывом сексуальных отношений, безумием или самоубийством, в любом случае за всем этим проглядывает паттерн жизни в сновидящем теле, как противоядие от боли. Похоже, что наши самые большие проблемы призваны прервать нашу жизнь, пробудить нас к главному предназначению — пути воина и смерти, завершить нашу раннюю личность и найти путь сердца.

Процессуальная работа и время сновидений

Ожидая, пока созреет замысел этой книги, я в течение последних тридцати лет, постепенно вникая в проблемы старения, совершенствовался в психотерапии. Я изучал физические болезни и переживания на грани смерти, пагубные привычки, экстремальные ситуации, людей улицы, общественные и международные проблемы, детей, жертв болезни Альцгеймера и даже шаманов. Все, что я сделал, так или иначе связано со сновидением.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com