Текила для девственницы (СИ) - Страница 54

— Андрей, здравствуй. Я не понимаю, что с Соней? — лихорадочно шепчет она из моего захвата. — Мы позавчера виделись, пили чай, общались. Она прекрасно выглядела, была бодрой, энергичной. Ну, как обычно. У неё блестели глаза, она улыбалась. А сейчас позвонила из больницы. Ну как же так… Ужасно за неё переживаю. Голова не соображает от страха.

— Я сам на нервах. Софья Геннадьевна мне позвонила и сказала, чтобы мы с тобой обязательно помирились и навестили её вместе.

— И мне то же самое.

— Ника, но ты ведь не против? — задерживаю дыхание. — Ты не против помириться?

— Андрюшечка, милый, конечно, я не против! Мечтала об этом, но боялась тебе позвонить. Я так на тебя накричала, обидела ужасно. Ты хотел мне помочь, а я на тебя набросилась. Обижаешься?

— Да как я могу на тебя обижаться, Ника?! Ты была реально убита информацией, которая на тебя свалилась, я же понимаю. Ты ни в чём не виновата.

— Только бы с Соней всё было хорошо.

— Она сказала, что если мы придём вместе, ей будет спокойнее.



— Господи… Это звучит так, будто она с нами прощается, — мотает головой Ника, в глазах тлеет огонёк близкой истерики. — Нет, я не хочу! Не хочу прощаться!

— Пойдём. Сейчас всё узнаем. — Крепко обнимаю милую за плечи, и мы поднимаемся на крыльцо. — Надеюсь, мы просто сами себя накручиваем. Что бы ни случилось, Софья Геннадьевна выкарабкается. Она же огонь.

— Андрей, прости меня, пожалуйста! Я была к тебе несправедлива, — снова говорит Ника, когда мы входим в бело-оранжевый холл частной клиники.

— И ты меня прости, малыш! Заставил я тебя понервничать. Сейчас разберёмся с Соней, а потом сядем и поговорим. Мы с тобой всё обсудим, да?

— Да.

Ох, только бы с бабулей всё было хорошо. На Нике лица нет, она безумно волнуется, ведь Соня успела превратиться в её лучшую подругу. А что будет с Витей, он же помешан на своей бабушке. Фактически, она ему даже не кровная родственница, она бабуля его жены, но Виктор души не чает в Сонечке.

Нацепив бахилы и одноразовые накидки, вслед за медсестрой мы идём по сверкающему коридору, поднимаемся в лифте на третий этаж. Ещё один коридор. Больницей здесь совсем не пахнет. Скорее, похоже на дорогой отель. На стенах картины, в холлах — кожаные диваны, по углам — вазоны с живыми цветами.

Хочется верить, что с Соней всё не так уж и серьёзно.

Ох… Видимо, я ошибся. Едва заходим в палату, сразу же понимаю, что, увы, всё очень и очень серьёзно.

У нас с Никой шок. Мы не узнаём Софью Геннадьевну. Вот просто никак.

В светлой комнате на специальной медицинской кровати с поднятым изголовьем полулежит незнакомая старушка. Это наша Соня? Не может быть, это не она! Где длиннющие чёрные ресницы, яркие сочные губы, копна роскошных волос?

На кровати — маленькое бледное существо с восковым лицом. Белые волосы собраны в кривой хвостик на макушке, губы бескровные, под глазами тени. К тонкой прозрачной руке с синюшными венами подсоединена капельница.

— Софья Геннадьевна, к вам снова посетители, — объявляет медсестра и тут же уходит.

— Вот они, мои голубочки… Спасибо, что пришли, — тихо произносит Сонечка. — Вместе, молодцы. Послушались бабушку…

— Здравствуйте ещё раз, Софья Геннадьевна! Что это вы расклеились, а? — Стараюсь, чтобы мой голос звучал бодро и уверенно, однако внутри всё сжимается.

У Ники дрожат губы.

— Сонечка… Ну что же ты? — жалобно шепчет она.

— А Витя сегодня уже приезжал?

— Да, он недавно был. Ещё мы Риточку вызвали. Хочу, чтобы прилетела побыстрее… — с трудом отвечает бабуля.

Хм… По ходу, всё реально плохо. Если даже и Маргариту срочно выдёргивают из Швейцарии.

— Детки… Садитесь рядышком, милые мои.

Около кровати — большое кресло для посетителей. Секунду подумав, я усаживаюсь в него, тяну за руку Нику и заставляю сесть ко мне на колени. Обнимаю её за талию, сжимаю посильнее и чувствую, что мою девочку всю колотит. Ника едва сдерживается, чтобы не зарыдать.

Бабуля смотрит на нас с умилением:

— Вот и славно… Помирились. Прямо сердце радуется.

— Сонечка, да, мы помирились, — горячо кивает Ника и в доказательство целует меня в лоб и щёку. — Видишь. А ты что это придумала? Пожалуйста, поправляйся.

— Я стараюсь… стараюсь… Хочу ещё пожить, конечно. Так, пообещайте мне, что будете вместе. Вы идеальная пара. Не позволяйте обидам и недоразумениям разрушить ваш союз.

— Мы будем вместе, Сонечка! — страстно клянусь я, едва услышав её пожелание. — Я обожаю Нику и не хочу с ней расставаться ни на минуту. Сегодня же Ника переедет ко мне. Правда?

— Да, да, я перееду! — горячо кивает моя крошка.

— Слава Богу… Дети, вы даже не представляете, как порадовали бабушку… Лучшего подарка и не придумать. Спасибо вам, милые.

— Сонечка, ты только живи, — всхлипывает Ника, а я сильнее прижимаю её к себе и глажу по спине. — Пожалуйста! Соберись в кучку, сражайся.

— Да, солнышко, я… — Капельница булькает, Соня смотрит вверх, потом снова на нас. — Надо постараться. А вы поклянитесь, что больше никогда не будете ссориться.

— Клянёмся! — хором кричим мы с Никой.

Чтобы доказать серьёзность моих намерений, я тут же поворачиваю к себе Никино личико и накрываю её губы страстным поцелуем.

— Браво… Горько! — радостно шепчет Сонечка. — Вы ж мои дорогие…

В коридоре Ника начинает рыдать. Едва сдержалась, чтобы не расплакаться прямо у больничной кровати. Снова обнимаю, целую в мокрые щеки. Хватаю врача, который направляется к Соне, требую разъяснений по поводу здоровья бабули. Какой прогноз?

Здоровенный мужик в медицинской зелёной униформе и фонендоскопом на шее хмурится, отводит взгляд в сторону.

— Ну, что я вам могу сказать… Молитесь, — говорит он, а Ника после этой фразы зажимает рот ладонью. — Вы же понимаете — возраст. Но всё, что в наших силах, мы делаем, об этом можете не беспокоиться.

Да, не сомневаюсь, Витя, безусловно, устроил свою драгоценную бабулю в самую крутую клинику. Наверное, врачи тут хорошие.

Убитые, несчастные, выходим на крыльцо. Стоим, обнимаясь и целуясь. Насколько легче переносить удары судьбы вдвоём, быть друг для друга поддержкой… Снежинок всё больше, ветер раскачивает голые ветви деревьев, гонит по земле позёмку.

— А ты без шапки, Ника, как же так!

Напяливаю на малышку свою чёрную трикотажную шапку, и она неожиданно очень идёт моей малявке. Блестящие каштановые волосы выбиваются по бокам, спускаются на грудь. Вот только глаза полны слёз и мерцают, как два озера.

— Ты, правда, вернёшься ко мне?

Ника молча кивает.

— Прямо сейчас?

— Да.

— Поехали, заберём твои вещи, — выдыхаю я и не понимаю, как можно одновременно испытывать отчаяние и дикую радость. Страх за Сонечку переплетается с безумным восторгом — теперь мы с Никой снова вместе.



Вероника

Не знаю, как бы я провела эту ночь, если бы осталась одна. Наверное, рыдала бы до утра, вспоминая несчастную бледную Сонечку, лежащую под капельницей в больничной палате. Но прямо из клиники мы с Андреем поехали за вещами, я в очередной раз собрала сумки и вернулась в «Легион». С того момента мы не разрывали объятий, а жаркие поцелуи заменяли нам слова утешения и поддержки.

Долгая разлука и совместные переживания только подогрели наши чувства. Андрей меня подбадривал и изо всех сил отвлекал от чёрных мыслей — используя самый эффективный способ, доступный его молодому и сильному организму…

— В восемь заеду за тобой в «Квадрат», и мы снова в больницу, — говорит Андрей, высаживая меня около университета. — Не грусти, малышка. Соня выкарабкается, она боевая девчонка.

— Но она так ужасно выглядела вчера…

— Оклемается и снова будет выглядеть на двадцать по десятибалльной шкале.

— Ох, если бы…

Вечером в машине два букета — один для нашей страдалицы, а второй, конечно же, для меня. Ещё Андрей прихватил коробку капкейков из французской кондитерской, они крошечные, каждый на один укус. Только бы у Сони появилось желание их съесть, только бы она пришла в себя!