Технология рассказа - Страница 1

Я не знаю еще, о чем будет рассказ. И тем более не подозреваю, как он будет называться. Я намерен написать его, не скрывая от читателя, как это будет делаться. Тому есть причины.

Мне приходилось выслушивать упреки, что я не настоящий фантаст, потому что не отражаю последних научно-технических достижений, а ограничиваюсь, подобно презренным реалистам, прописными морально-этическими истинами.

Я принимаю вызов и объявляю о намерении написать подлинно научно-фантастический рассказ, в основе которого будет лежать частный факт научного прогресса. Я попытаюсь умилостивить членов клубов научной фантастики, которые совершенно не реагируют на художественную литературу, но готовы восхвалить любую окололитературную подделку, буде она сдобрена наукообразностью. Я намерен проникнуть в содружество истинных фантастов.

Теперь следует отыскать в море прогресса зацепку для сюжета.

Написав последнюю строку, я отошел от пишущей машинки и занялся поисками.

…Следующую строку я пишу через четыре часа после предыдущей. За это время я проглядел несколько научно-популярных журналов, в которых наука излагается настолько примитивно, что суть дела может уяснить даже доктор исторических наук. К сожалению, пока мне не удалось извлечь из статей и заметок литературного позыва. Хотя я значительно расширил свой горизонт. Я узнал, что глицин, простейшая аминокислота, был обнаружен в 1969 году в Мерчисоновском метеорите, и с той поры найти его не удавалось, даже с помощью радиотелескопа ФИАН РТ-22. Но что мне глицин, если за последние годы без всякого телескопа я отыскал в космосе кучу цивилизаций!

Я узнал, что, изучая спектры гамма-квантов сверхвысоких энергий, можно сделать вывод о том, какая из космологических гипотез справедлива. Так как этого еще никто не сделал, то любая из предложенных мною тоже годится.

Я познакомился с умозаключением, согласно которому становление гения есть проблема биосоциальная. Великолепны открытия, о которых можно сказать: я и сам так думал!

Наконец, мне удалось обнаружить, что вирусы некоторых бородавок способны передаваться половым путем. Последнее, конечно, может быть использовано в художественной литературе, но не в нашей.

Не найдя счастья в периодике, я собрался было обратить взор к глобальным проблемам – к угрозе атомной войны, экологическому бедствию или достижениям кибернетики. Но это путь наименьшего сопротивления. Что бы я ни сказал, все уже сказано другими. Поэтому оставляю лист в машинке и отправляюсь к полке с научно-популярными брошюрами.

…По-моему, мне удалось отыскать нечто перспективное!

Года три назад я купил книгу Мишеля Сифра «В безднах Земли», потому что я завидую Мишелю и его единомышленникам. Они забираются в глубокие пещеры и сидят там безвылазно по нескольку месяцев, а их преданные жены и друзья все это время мучаются в палатках на поверхности, мерзнут, простужаются, порой голодают, зато ежедневно получают снизу, из темной глубины, бутылки с мочой спелеологов. За исключением регулярной сдачи анализов, испытуемые обязанностей не имеют. Они могут рассуждать о смысле жизни, читать книги и рисовать картинки. Телефон у них не звонит, гости к ним не ходят, и никто не требует от них выполнения плана.

Сколько раз я мечтал о том, что заберусь в пещеру и там, вне волнений и суеты, напишу что-нибудь стоящее. Ничего, кроме зависти, книга Сифра во мне в свое время не вызвала, я не почерпнул из нее никакой идеи для рассказа. Но ведь я и не искал идей! А сейчас ищу. Посмотрим, не может ли пригодиться абзац со стр. 111:

В дальнейшем Сифр уделяет немало места описанию этого феномена. Оказывается, он характерен для всех спелеонавтов. Через определенное время жизни под землей каждый из них неизбежно переходил к иному, чем на поверхности, внутреннему календарю. Как ни пытались организаторы экспериментов сбить, запутать спелеонавтов, через несколько недель одиночества у них устанавливался одинаковый, единый для всех ритм – 48 часов, причем 12 часов они спали, а 36 часов без особых усилий бодрствовали.

Особенно интересна в этом смысле история, приключившаяся с первой женщиной-спелеонавтом, двадцатипятилетней Жози Лорес. Она провела в пещере три месяца. Так же, как все мужчины до и после нее, она постепенно перешла на 48-часовой ритм, будучи уверена, что за это время проходит 24 часа. Но в отличие от мужчин у нее были внутренние часы, которые этому ритму не подчинились. Месячные вводили Жози в растерянность. По здравом размышлении она предположила, что организм – более надежный источник информации, нежели ощущения, и потому старалась корректировать чувства физиологией. В результате она совсем запуталась в календаре.

Сведения, приведенные Сифром и подтвержденные многими другими авторами, не вызывают сомнений, но остаются на уровне констатации. Я же в поисках идеи понял, что этот факт многозначителен. Однако существование научного факта, вызывающего интерес, еще не делает рассказа: в рассказе должны фигурировать люди.

В настоящем рассказе люди нужны для того, чтобы мы могли еще раз заглянуть внутрь человеческой души. В рассказе научно-фантастическом это, к сожалению, совсем не обязательно. Люди там разговаривают между собой для того, чтобы как можно популярнее изложить концепции. Для удобства концепция делится на фразы, и они последовательно вкладываются в уста персонажей. Редактор научно-популярного журнала, специалист в той или иной области знания, редко бывает притом специалистом в художественной литературе, и его можно убедить, что это и есть художественная литература.

Так и поступим.

Чтобы этот еще не написанный рассказ занял почетное место на страницах журнала, проще всего сделать его персонажей учеными. Желательно, чтобы один из них был седовласым профессором, который все знает, а второй – молодым ученым, который знает пока не все и потому задает нужные нам вопросы…

– Вас никогда не удивлял, коллега, странный феномен, с которым столкнулись в последние годы спелеологи? – спросил профессор Сыромятников у младшего научного сотрудника Института физиологии высшей нервной деятельности Махмуда Магометова, который уже третий месяц стажировался в институте.

Стояла ранняя осень, желтые листья плавали в лужах институтского парка. Небо с утра было серым и холодным.

Махмуд кутался в демисезонное пальто: московская осень его удручала.

– Как же, – произнес он хрипло. – Меня тоже удивляло, что все спелеонавты обязательно переходят на 48-часовой цикл, в котором 36 часов занимает бодрствование, а 12 часов сон.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.