Те, кто любит. Окончание - Страница 41

Они выехали из Филадельфии рано утром. С наступлением зимы дороги оказались в плачевном состоянии. За день им удавалось проехать не более тридцати миль. Четыре дня их бросало в карете от стенки к стенке. Томми занимался поиском помещений, еды, укрытием лошадей в конюшнях. Когда они достигли Балтиморы, на постоялый двор пришел давнишний друг судья Чейз с письмом, содержавшим приглашение майора Томаса Сноудена, владевшего комфортабельной плантацией в двадцати одной миле от Вашингтона.

— Спасибо, судья Чейз, но завтра мы доберемся до Вашингтон-Сити, — сказала Абигейл.

— Пожалуйста, не пытайтесь, миссис Адамс. Это долгая поездка в тридцать шесть миль до постоялого двора, и дорога здесь наиболее разбитая. Вы не доберетесь до наступления темноты. Лучше всего остановиться у майора Сноудена. Его гостеприимство является гордостью новой страны.

От Балтиморы местность, по которой они проезжали, была поистине глухоманью, дорога не была толком проложена. Встречались лишь отдельные глинобитные домики, перед которыми играли негритята. В темных рощах дорога переходила в едва заметные тропы. Навстречу не попадалось ни души. Томми шел впереди кареты, сгибая и обламывая сучья, свисавшие над тропой.

— Ма, боюсь, что мы сбились с пути.

Навстречу попался негр с лошадью и повозкой. Он предложил свои услуги вывести их на почтовую дорогу. Они потеряли два часа. Вскоре показался постоялый двор, где они задержались на спешно собранный обед. Абигейл направила курьера, чтобы попросить Джона выехать навстречу с экипажем и сменой лошадей. И вот они заметили едущую навстречу повозку. Абигейл огорчилась, узнав, что среди возчиков нет Джона. Он написал ей, что находится на заседании кабинета и с нетерпением ожидает ее приезда. Лошади были перепряжены, и они двинулись вперед с такой скоростью, какую позволяла дорога. Тем не менее предстояло преодолеть еще тридцать миль до места назначения.

Опускались ранние ноябрьские сумерки, когда они подъехали к воротам плантации Сноудена. Томми приказал остановить карету.

— Мама, я настаиваю, чтобы мы переночевали здесь. Я не хочу ехать в темноте по этой разбитой колее. Карета может опрокинуться.

— Томми, я не могу навязать такое большое количество людей майору Сноудену. Это неприлично. Мы должны ехать дальше.

Майор Сноуден ждал их перед своим домом. Услышав шум кавалькады на дороге, он вскочил на коня и помчался навстречу. В ответ на протест, что она не может посадить на его шею девять человек, он добродушно заметил:

— Мы можем позаботиться о вдвое большем количестве, миссис Адамс. Не откажите миссис Сноуден и мне в привилегии принять вас.

Они были приняты миссис Сноуден, ее двумя миловидными дочками и сыном, который обедал в доме Адамсов в Филадельфии. Английская по происхождению семья Сноуден жила в добротном доме, умела принимать без церемоний. Абигейл и Томми поужинали вместе с семьей перед ярко горевшим камином, затем крепко уснули, впервые со времени своего выезда из Филадельфии. На следующий день ранним утром они снова были в пути.

Пробило час дня, когда они прибыли в Вашингтон-Сити, подъехали к особняку президента — большому зданию из песчаника, сверкающему белизной под бледными лучами зимнего солнца. Площадка вокруг особняка не была окончена, не было забора, не засеяны лужайки, не разбит сад, не проложены дорожки. Абигейл видела хижины рабочих и заброшенные печи для обжига кирпича.

Курьер заранее доставил известие о том, что они подъезжают. Из окна кареты Абигейл увидела Джона, стоявшего на деревянной лестнице перед домом, за ним толпились ее племянники Билли Кранч и Билли Шоу, а еще дальше Брислер, Бетси Хауард, и Беки — две девушки, ранее посланные ею, Шипли и Ричард — работники, с которыми она подписала контракт в Куинси.

Старый закон, гласивший, что к первому понедельнику декабря 1800 года местопребывание правительства Соединенных Штатов должно быть перенесено в район на реке Потомак, очевидно, не принимался всерьез. Тем не менее их встреча была счастливой. Джон взял Абигейл за одну руку, Томми за другую, и они провели ее торжественным шагом через парадную дверь, при этом президент прошептал:

— Миссис Абигейл Смит Адамс, я приветствую вас в новом особняке президента.

Она хихикнула слегка охрипшим голосом. Затем быстро огляделась, с трудом подавив вздох огорчения. Фойе не было отделано, главная лестница не возведена и не будет готова в эту зиму. Лишь четыре комнаты имели комфортабельный вид: временный кабинет Джона, примыкающий офис Уильяма Шоу, его секретаря, общая гостиная и комната приемов. Остальная часть первого этажа не была даже оштукатурена.

Заметив разочарование на лице Абигейл, Джон спокойно сказал:

— Не думаю, чтобы много использовали первый этаж, хотя строители говорят, что он будет оштукатурен и отделан, правда без покраски, в течение трех месяцев, если позволит погода. Но ты увидишь, что наверху гораздо уютнее. Отделка Овального кабинета закончена, и ты можешь там принимать гостей. У нас две спальни, маленькая для Сюзан, где даже покрашены стены.

Джон был прав: верхние помещения выглядели великолепно. Из Филадельфии привезли обтянутые дамастом стулья и диваны, и они были расставлены в Овальном кабинете. На окнах не было гардин; они были слишком высокие, чтобы воспользоваться старыми из Филадельфии. Некоторые предметы мебели, оставшиеся от администрации Вашингтона, были упакованы в ящики и доставлены сюда, хотя Абигейл не считала их ценными. Теперь она была рада дополнительной мебели. На полах лежали ковры, также привезенные из филадельфийского дома. Из окон открывался превосходный вид на Потомак, по которому сновали барки, связывавшие Вашингтон с Александрией. Объявили о приходе миссис Джонсон, тещи Джонни. Она жила по соседству и пришла навестить Абигейл.

Они пили чай в общей гостиной, которую постарался просушить Брислер, топя камины в течение нескольких дней, и оживленно беседовали о проблемах жизни в наполовину отстроенном дворце, когда в дверях появилась Бетси Хауард и спросила, может ли она поговорить с миссис Адамс по личному вопросу. Абигейл вышла вместе с ней в фойе.

— Миссис Адамс, у меня проблема. Мы должны выкупаться, нам не хватает полотенец, простыней и предметов личного туалета. Отжимной пресс, что вы заказали, еще не доставлен, мы стираем в тазах на кухне, и сейчас выстиранное белье киснет в корзинах, поскольку нет места, где его можно повесить. Нет ни жердей, ни бельевых веревок.

Абигейл подошла ко входу в Восточную комнату, повернулась к Бетси с озорной улыбкой и сказала:

— Уверена, что эта комната не проектировалась для такой цели, она станет одной из самых красивых комнат Америки после ее отделки, но сейчас, Бетси, я полагаю, что это ваша сушилка.

— Мэм, по-вашему, мы можем развесить здесь белье?

— Конечно. Если найдете веревки.

Абигейл прошла в угол комнаты, там был вбит в стену гвоздь.

— Бетси, позови молодого мистера Адамса, мистера Шоу и мистера Кранча. Нам нужна их помощь.

Томми и его два кузена отыскали в подвале набор инструментов, принесли молоток, гвозди и длинный шест, чтобы подпереть середину бельевой веревки. Билли Кранч привязал один конец веревки к гвоздю в восточном углу комнаты, в то время как Томми поддерживал веревку шестом, а Билли Шоу забил гвоздь в западный угол комнаты и натянул веревку. Беки и Бетси принялись доставать белье из плетеных корзин, сильно встряхивая, распрямляя его, и вешали на веревку — простыни, наволочки, полотенца, а посреди веревки, около шеста, нижнее белье, рубашки и носки. Воздух в комнате был холодным и сырым. Брислер вместе с Ширли и Ричардом принесли вязанки дров и растопили камин. Когда от него повеяло теплом, все собравшиеся встали спиной к огню, рассматривая с восхищением, вероятно, самую длинную бельевую веревку, когда-либо натянутую в американском доме. Послышался смех. Абигейл повернулась и увидела Джона и миссис Джонсон в дверях. Джон покачал головой, не веря глазам своим.

— Первая гражданка Рима, повесившая семейное белье в свой первый день в особняке президента в Восточной комнате, где должны принимать иностранных послов.