Таящийся ужас 3 - Страница 82

Лежавшая рядом с ним брюнетка изменила позу.

— Кто это был? — спросила она.

— Один приятель.

— Долго же тебя не было, — пробормотала девушка все еще сладостно-сонным, зовущим голосом.

— Надо было обговорить кое-какие дела.

— Ну и как, обговорил?

Его глаза успели привыкнуть к темноте, и он разглядел ее разметавшиеся по подушке длинные черные волосы, уловил аромат дорогих французских духов. Прикоснувшись к ее голове, мужчина накрутил на палец тонкий локон.

— Пожалуй что так.

— Я скучала по тебе.

— Продолжай, — проговорил он, опуская руку и лаская ее спину. Звали ее Дарлена — она заключила с киностудией контракт на съемки очередного фильма, и голливудские журналисты уже начали писать о них, как о парочке «друзей».

— У-у-мммм, какой ты нежный, — промурлыкала она.

— Правда? — Он улыбнулся, продолжая ласкать ее спину и ласково щекотать ложбинку у позвоночника, пока она наконец не заурчала и снова не прижалась к нему.

Ричард Кларк вышел из своего освежаемого кондиционером бунгало и сразу попал в душные, липкие объятия тропического утра. Не успел он пройти и сотни метров, как его тонкая хлопковая рубашка прилипла к спине и на ней в нескольких местах появились большие влажные пятна. Градины пота скатывались по лбу, заливая глаза. Он быстро заморгал, привычным жестом смахнул капли с бровей и устремил взгляд на акваторию сингапурской бухты. Там стояли на якоре десятки грузовых судов, терпеливо дожидавшихся своей партии копры и каучука, чтобы затем с товаром на борту отправиться в неспешное путешествие по белу свету.

Погода практически никогда не менялась. Стоял январь, хотя с таким же успехом это мог быть и июнь, и сентябрь. Месяц за месяцем, день за днем температура устойчиво держалась на уровне девяноста градусов по Фаренгейту, а влажность лишь усугубляла гнетущую духоту. Даже многочасовой проливной дождь в сезон муссонов был не в состоянии ослабить безжалостную хватку оранжерейного экваториального климата.

Кларк успел привыкнуть к такой погоде и почти не обращал внимания на духоту. За последние шесть лет он пообвык на острове и научился понимать его обитателей. Более того, он уже достиг такой степени акклиматизации, что чувствовал себя здесь намного уютнее, чем в любом другом уголке мира. У него появилось много друзей как среди белых, так и среди аборигенов, и он каким-то образом даже ухитрялся получать удовольствие от местной общественной жизни, которая, по оценке многих, с концом эры колониализма пришла в полнейший упадок. Ему не представляло особого труда раствориться в массе местного населения. Иссохший от курения опиума работник китайской прачечной, меняла-индус с эбеновым цветом кожи, золотозубый индонезиец — все они знали его и относились к нему с почтением. Он, в свою очередь, уважал их верования и обычаи и вообще считался их другом. Многие из его знакомых европейцев прямо заявляли, что он и мыслить стал по-восточному, хотя сам Кларк прекрасно знал, что ему предстоит еще очень многому научиться. Именно это желание воспринимать новое было причиной того, что он, в сущности, перестал вспоминать о своем прежнем доме и вообще об Англии.

Мимо него проехало такси — «мерседес» с желтой крышей. Он махнул рукой, и машина, пронзительно заскрипев тормозами, замерла на месте метрах в пятидесяти от него, подняв вокруг клубы красноватой пыли. Из открытого окна показалась голова, и ощерившийся желтолицый таксист прокричал:

— Такси, Джон?

Кларк подошел к машине, уселся сзади, и его тотчас же вжало в мягкую спинку сиденья, когда водитель резко бросил «мерседес» вперед. Кларк украдкой усмехнулся — он уже успел привыкнуть к подобным особенностям местного автовождения.

— Куда едем, Джон? — спросил таксист, величавший всех пассажиров Джонами.

— Аэропорт «Пая Лебар».

— Пять долларов годится? — спросил таксист и, широко улыбнувшись, посмотрел на Кларка. Тот рассмеялся.

— Ты, что, наглец, за туриста меня принимаешь? Три доллара — вот что ты от меня получишь.

— О’кей, Джон. Три с полтиной.

— Три безо всяких полтин.

— О’кей, Джон, три доллара, — все так же с улыбкой кивнул таксист. Они уже успели подружиться.

Машина миновала деловую часть города, пронеслась по шумному китайскому кварталу и выехала на окраину острова. Приехав в аэропорт, Кларк протянул таксисту обещанные три доллара, присовокупив к ним пятьдесят центов чаевых. Молодой китаец снова кивнул и заулыбался еще шире. Кларк прошел в бар, заказал порцию дешевого бренди и вышел на обзорный балкон, чтобы подождать там прилета своего клиента.

Если все пойдет как надо, то Уэйн Харрисон прибудет через полчаса. Он и Кларк пожмут друг другу руки, обменяются ничего не значащими приветствиями, после чего Кларк в течение трех дней будет сопровождать американца в его туристической поездке по Сингапуру. После завершения путешествия ему должно достаться весьма щедрое вознаграждение — триста долларов, американских разумеется. Работенка была непыльная и хорошо оплачиваемая, что полностью устраивало Кларка. С поиском клиентуры, особенно из числа американцев, проблем не было, поскольку они всегда предпочитали болтаться по городу в сопровождении человека, хорошо говорящего на их языке, пусть даже с небольшим акцентом. Единственное, что не очень радовало Кларка в этой работе, — это сами клиенты, с которыми ему приходилось иметь дело. Они представлялись ему толпой безмозглых идиотов с одутловатыми лицами, которые швырялись деньгами, щелкали фотоаппаратами, таращили глаза и громко вздыхали при виде всего, что попадалось им на пути. Некоторые из них демонстрировали подчеркнутое отвращение при виде грязи и мусора, в изобилии валявшегося в некоторых наиболее замызганных частях города, поскольку явно полагали, что сверкающая чистотой гранитно-мраморная цивилизация является непременным атрибутом каждого уголка планеты. Они не стремились ни малейшим жестом выразить свое понимание проблем бедняков или хоть как-то перебросить мысленный мостик от западного образа жизни к бытию Востока и попросту стояли особняком в своей надменной изолированности, щелкая камерами и предпочитая ни во что не вмешиваться.

Кларк поймал себя на том, что лишь при одной мысли об этом он крепко, даже яростно сжал поручень балконного ограждения. Пожалуй, он и в самом деле начинает думать по-восточному. Взглянув на взлетное поле, он увидел гигантский серебристый лайнер, совершавший посадку на фоне неподвижных пальм.

Стоя в зале ожидания, Кларк наблюдал через стекло за вереницей пассажиров, проходивших через пункты таможенного и пограничного контроля. Толпа была довольно пестрая, но он без труда выделил среди них «своего» Харрисона. Тот стоял чуть поодаль от массы размахивавших паспортами людей, на его лице застыла маска инфантильного ожидания, и он уже щелкал фотоаппаратом направо и налево при виде всего, что казалось ему интересным. За какую-то минуту он успел снять трех таможенников, написанный на четырех языках плакат: «Добро пожаловать в Сингапур!» и нескольких своих знакомых по полету. Это был высокий мужчина явно избыточного веса с редкими седоватыми волосами, прилипшими к макушке. На нем был неважно скроенный, хотя определенно дорогой темно-синий костюм, мешковатые брюки наползали на начищенные до блеска коричневые башмаки из грубой кожи. Воротничок свежей белой рубашки перехватывал ярко-желтый галстук. На вид ему было лет пятьдесят, может чуть больше. «Определенно переедает, неплохо зарабатывает и находится на пути к инфаркту», — подумал Кларк.

Он дождался, когда Харрисон завершит необходимые формальности и получит багаж, после чего подошел к нему и представился. Ему хотелось казаться учтивым.

— Мистер Харрисон? Я — Ричард Кларк. Надеюсь, полет прошел, хорошо?

Лицо американца расплылось в сверхдружелюбной улыбке, и он протянул руку с толстыми коротковатыми пальцами.

— О, привет! Рад, что вы не опоздали. Впрочем, я еще не встречал англичанина, который не отличался бы пунктуальностью. Чудесно! Чудесно! — Голос американца показался Кларку слишком громким и нарочитым.