Тау Большого Пса, Россия (СИ) - Страница 1

========== Глава 1 ==========

— Вставай, соня, — твердая прохладная рука забралась ему в пижамные штаны, сжала ягодицу.

— Ммм… спать хочу… — Макс слегка приподнял задницу, было так приятно.

Сверху раздался смешок:

— А кто завтрак будет готовить боевому офицеру перед рейдом, а?

С него сдернули штаны и бесцеремонно куда-то потащили, Макс протестующе заизвивался:

— Отстань, Петька, я вчера до двух в конторе торчал…

— Тебе как велено было меня называть?

Его резко перевернули лицом вверх, и Макс мгновенно проснулся от внезапно продравшего страха:

— Прости… Людвиг… я забыл, со сна… — он жмурился и моргал от вспыхнувшего света, и когда только Петька… то есть Людвиг отдал приказ его включить.

— У всех гражданских в голове говно, или мне повезло персонально? — осведомился …Людвиг, изучая его абсолютно прозрачными, без малейшей мысли или чувства голубыми глазами.

“Это у тебя в голове говно”, трусливо подумал Максим, его пугали все эти солдафонские заскоки и тупые суеверия, Петька перед рейдами всегда требовал называть себя внутренними позывными, и вообще превращался в полного ублюдка. А ведь обычно таким ласковым был. Людвиг, надо же, и чем ему не нравится простое русское имя Петр Алексеевич?

— У всех гражданских, господин майор, — подлизался Макс, криво улыбаясь, его нервировала рука на горле, к тому же слегка сжимающаяся. — Простите, господин майор, случайно вырвалось, замотался.

Его вздернули вверх, и Макс зажмурился, поднял плечи. Но Петька лишь насмешливо фыркнул: “конторская крыса”, провел сухими горячими губами по скуле, небрежно приласкал голую задницу и поджавшиеся мягкие яички. И Макс обмяк в его руках, в животе растеклось теплое облегчение, он даже заулыбался, а член налился приятной тяжестью. И он продолжал улыбаться, когда Людвиг… какой к черту Людвиг, когда его Петька задрал ему колени к ушам и принялся сосредоточенно трахать, глядя в глаза. Он обожал этот размеренный ритм и внимательный Петькин взгляд, внутри что-то закручивалось и подрагивало, а Макс бесстыдно постанывал, демонстрируя, как ему хорошо.

Петька не дал ему подмыться и вообще сходить в туалет, шлепнул по заднице и нацепил клетчатый фартук:

— Давай, Максик, сделай мне французские гренки, а то уже долг зовет.

— Конечно, Людвиг, — сказал ему приятное Макс, и тот довольно ухмыльнулся.

Макс стал к плите, по бедрам подтекало, а внутри слегка саднило и хлюпало. Но Петька был рядом, насвистывал, заваривая кофе, движения у него были скупые и красивые, а в уголках губ и глубине случайных взглядов таилась улыбка. И Макс был счастлив, хоть его и разбудили в полшестого, ну, зато и отлюбили на славу.

Он все красиво расставил на подносе, гренки, бекон, масленку, джемы, сливочницу.

…Вот Петька откладывает в сторону пижонскую бумажную газету, отодвигает пустую чашку. А Макс наливает ему новую и вытягивается рядом, перекинув полотенце через локоть. Его прет стоять вот так голышом, в одном фартуке, оттопырившимся спереди, изображать прислугу. Петька смеется:

— Отсосешь мне на прощанье, любимый?

— Да иди ты! — фыркает Макс и садится рядом, влажной попой на гладкий стул, тоже отламывает себе кусок гренки и наливает кофе.

Петька гладит его по загривку, как собаку, и Макс целует ему ладони, ему хочется отлить, но он терпит, не желая терять этих совместных минут.

— Когда ты вернешься?

Петька вздергивает его подбородок кверху, они целуются в прихожей, и Максу хочется, чтобы его снова собственнически облапали, похотливо потирается об его китель, но Петька отстраняется.

— Через два дня. Жди меня и будь хорошим мальчиком.

— Да, Людвиг, — Макс видит, что снова угодил Петьке, все сказал и сделал как надо.

Тот удовлетворенно прикрывает глаза, проводит двумя пальцами по своему виску, поправляя светлую прядь, неподобающе выбившуюся из прически, и уходит, не оглядываясь, ночное освещение раскидывает вокруг него тревожные тени.

…А Макс запер их жилой отсек и, зевая, поплелся в туалет.

***

— Что значит разумные? — Вася аж водкой поперхнулся. — Ты блядь думай, что говоришь.

— Василий Алексеич, богом клянусь, Гавчик все понимает, только сказать не может, — распинался Антон, молоденький ксенопсихолог. Свежачок, сразу после универа к ним на базу попал.

Вася посмотрел на парня тяжелым взглядом и опрокинул в себя еще рюмочку. Сейчас Антон поднимет бучу, проект заморозят для дальнейших исследований, потом окажется, что это хуйня, как обычно… Но годы работы псу под хвост. Якобы разумному пушистому Гавчику.

— Ты рапорт на Землю отправил?

— Нет еще, надо бы данных побольше, и контакт…

— Так значит не было контакта?

— Не в полной мере, ну, то есть… — замялся Антон, — Гавчик команды выполняет, проявляет дружелюбие…

— Может это собака просто?— сказал Вася и представил вдруг братишкину подстилочку на четвереньках и в ошейнике, темные волосы свешиваются на лицо, и как тот выполняет команды. Вот бы его — собакой… И еще Петька наверняка его бьет, точно бьет, не зря тот всегда такой послушный. Загляденье. — Подготовишь мне подробный отчет, а я зайду к вам на днях, посмотрю на Гавчика твоего, ясно?

— Да, Василий Алексеич.

Вася накатил еще водочки и расслабился. Не станет Гавчика, исчезнет и проблема. А ксенопсихолога ебучего отошлют попозже обратно, нафиг таких специалистов, один геморрой. Есть же установка — местная флора и фауна разумом не обладают, как и ничто во Вселенной, кроме Человека (звучит гордо). И прекрасная планетка земного типа подлежит тотальной стерилизации на агрессивность и структурной ре-экологизации. По плану через пять лет здесь должен цвести райский уголок, курортно-промышленная колония, милые коттеджики, утопающие в зелени, натуральное производство и заповедники, разработка ископаемых в спецзонах… И всю эту миллионную идиллию к хуям собачим? Нет, собачью тему надо срочно прикрыть, а брату намекнуть, что больше никаких живых образцов не надобно притаскивать.

Вася набрал Петькин номер и вспомнил, что тот в рейде. А Максик один значит, с работы сразу домой, выдрессировал его братишка. Черт. В прошлый раз Василий звал его побухать, но с ним даже разговаривать не стали, подлый Петькин сожитель отмазался работой и усталостью, на Васю даже не смотрел, отводил глазищи свои в сторону, паскуда.

***

А через два дня брат вернулся, и они хорошо так отметили, с ребятами сначала, потом в жилую зону поперлись. И Васе так стало тоскливо, опять значит останется он у брата ночевать, будет лежать в другой комнате и слушать, как Макс под Петькой стонет, да что там стонет, орет просто.

— А хотите на аборигена посмотреть, — сказал вдруг Вася и потрогал в кармане электронный ключ от научного блока, — разумного. Он с виду как собака, но все-все понимает. У нас в лаборатории живет.

— Мы этих кошек душили-душили, — заржал Петька, но пошел, “Максика развлечь”.

В лаборатории было тепло и светло, тихое жужжание вентиляционной системы, идеальный порядок вокруг, припрятанный в сейфе спирт. Благодать. Вот только камеру наблюдения кто-то не выключил, Вася заметил зеленый огонек и задумался на мгновение, кто же последним уходил. Завтра разберется, главное — не забыть запись стереть.

Макс сразу свалил в туалет, наверно перебрал в баре еще. А Вася щедро плеснул ему в коктейль спирта, глядя в смеющиеся Петькины глаза.

— Давай на двоих?

— Иди ты нахуй, Максик — это святое, — заржал брат, и Вася чуть не задохнулся от злобы. Так захотелось разорвать это святое на клочки, извалять в грязи и растоптать.