Тау - ноль - Страница 2

— Ничего личного, — заметила Линдгрен. — Вы что, и на психологических тестах рассказываете официальную версию?

Реймон прошел вперед и отсоединил носовой якорь. Он ловко спрятал оба якоря, взялся за руль и запустил мотор. Магнитный двигатель работал бесшумно, но лодка тотчас рванулась вперед с большой скоростью. Реймон смотрел прямо перед собой.

— Какое это для вас имеет значение? — спросил он.

— Мы будем вместе много лет. Очень может быть, что до конца наших жизней.

— В таком случае, почему вы решили провести со мной этот день?

— Вы сами меня пригласили.

— После того, как вы позвонили мне в отель. Вам пришлось справиться в отделе регистрации команды, чтобы выяснить, где я остановился.

Парк Миллеса исчез в быстро сгущающейся тьме за кормой. В свете огней вдоль канала не было видно, покраснела Линдгрен, или нет. Однако она отвернула от Реймона лицо.

— Я действительно так поступила, — призналась она. — Я… Я думала, что вам одиноко. У вас ведь никого нет?

— Никаких родственников. Я всего лишь путешествую по злачным местам Земли. Там, куда мы направимся, их не будет.

Она снова подняла голову и на этот раз устремила взгляд на Юпитер немигающую рыжевато-белую лампу. Появились еще звезды. Линдгрен задрожала и плотно закуталась в плащ, чтобы защититься от осенней прохлады.

— Не будет, — глухо повторила она. — Все чужое. Мы еще только-только начали понимать и представлять тот соседний, братский мир. И пересечь расстояние в тридцать два световых года…

— Таковы люди.

— Почему вы летите, Карл?

Его плечи поднялись и опустились.

— Неугомонность, наверное. И, честно говоря, я нажил себе врагов в Корпусе. С одними не так обошелся, других опередил на служебной лестнице.

Я достиг такой ступени в своей карьере, что не мог продвигаться дальше, не играя во внутренние политические игры. А это я презираю. — Их взгляды встретились. Некоторое время оба медлили. — А вы почему?

Она вздохнула.

— Наверное, из чисто романтических побуждений. С самого детства я считала, что должна полететь к звездам — как принц отправляется в сказочную страну. Я долго уговаривала родителей и наконец добилась, чтобы они позволили мне записаться в Академию.

В его улыбке было больше тепла, чем обычно.

— И вы показали отличные результаты в межпланетной службе. Так что они без колебаний назначили вас первым помощником в первом же вашем полете за пределы Солнечной системы.

Ее руки, лежащие на коленях, встрепенулись.

— Не надо. Прошу вас. Я знаю свое дело. Но женщине в космосе легко продвинуться по службе. Она везде нужна. Мои функции на «Леоноре Кристине» будут чисто служебными. Я буду больше заниматься… ну, отношениями между людьми… чем астронавтикой.

Он снова посмотрел вперед. Лодка огибала сушу, направляясь в Салтсйон. Водное движение усилилось. Мимо них проносились гидрофойлы.

Грузовая субмарина неспешно держала путь в Балтику. Над головой, словно мотыльки, мелькали воздушные такси. Центр Стокгольма был многоцветным неугасающим костром. Тысяча его шумов сливались в одно странно гармоничное ворчание.

— Это возвращает меня к моему вопросу, — хмыкнул Реймон. — Скорее, моему контрвопросу, поскольку вы начали спрашивать первая. Не думайте, что мне не по душе ваше общество. Я был рад провести с вами день, и если вы согласитесь поужинать со мной, я буду считать этот день одним из лучших в моей жизни. Но большинство из нашей команды разбежались в стороны, как капли ртути, в тот миг, когда окончилась подготовка. Они намеренно избегают товарищей по команде. Лучше провести время с теми, кого они больше никогда не увидят. А вы, у вас ведь есть корни. Старая, благовоспитанная, благополучная семья, в которой все, надо полагать, привязаны друг к другу. Живы отец и мать. Братья, сестры, двоюродные братья и сестры наверняка полны готовности сделать для вас все, что могут, в эти оставшиеся несколько недель. Почему вы сегодня не с ними?

Линдгрен сидела молча.

— Ваша шведская замкнутость, — через некоторое время сказал он. — Как положено тем, кто правит человечеством. Мне не следовало вмешиваться. Ну так признайте за мной такое же право молчать, хорошо?

Чуть позже он заговорил снова:

— Вы согласитесь поужинать со мной? Я обнаружил очень приятный ресторанчик, в котором обслуживают люди.

— Да, — ответила она. — Спасибо. Я согласна.

Линдгрен поднялась и стала рядом с ним, положив руку ему на локоть.

Она чувствовала, как под ее пальцами напрягаются его сильные мускулы.

— Не называйте нас правителями, — попросила она. — Это не так. Как раз в этом и была идея Соглашения. После ядерной войны… когда мир был так близок к гибели… что-то надо было предпринять.

— Угу, — проворчал он. — Мне изредка случалось читать книги по истории. Всеобщее разоружение; всемирные полицейские силы, чтобы это обеспечить. Sed quis custodiet ipsos Custodes? Кому мы можем доверить монополию на средства уничтожения планетарного масштаба и неограниченную власть на инспекции и аресты? Конечно, только достаточно большой и современной стране, которая сможет сделать поддержание мира своей главной отраслью промышленности — но не настолько большой, чтобы она могла победить кого-нибудь и заставить подчиниться своей воле без поддержки большинства наций. При этом у нее должна быть хорошая репутация в глазах всех. Одним словом — Швеция.

— Значит, вы понимаете, — обрадованно сказала она.

— Понимаю. Последствия в том числе. Власть питается сама собой, в этом нет ничего тайного, это логическая необходимость. Деньги, которые платит весь мир, чтобы обеспечить функционирование Управляющего Бюро, проходят через Швецию. Следовательно, вы превратились в самую богатую державу мира — со всеми вытекающими последствиями. О том, что Швеция политический центр, можно и не упоминать. В ситуации, когда каждый реактор, космический корабль, каждая лаборатория потенциально опасны и должны находиться под контролем Бюро, в решении любого мало-мальски важного вопроса непременно участвует швед. Это ведет к тому, что вам подражают даже те, кому вы больше не нравитесь. Ингрид, друг мой, ваша нация ничего не может поделать — она превращается в новых римлян.

Ее радость исчезла.

— Вы тоже не любите нас, Карл?

— Я отношусь к вам неплохо, как большинство. До сих пор вы были гуманными господами. Я бы даже сказал, слишком гуманными. Что касается меня, я должен быть благодарен, поскольку вы позволили мне не иметь государственного гражданства, что меня вполне устраивает. Нет, вы показали себя совсем неплохо. — Он махнул рукой в сторону башен, с которых вниз водопадом струилось сияние, разбрызгиваясь во все стороны. — Как бы то ни было, это не навсегда.

— О чем вы?

— Не знаю. Я только убежден, что ничто не вечно. Как бы тщательно ни была спланирована система, когда-нибудь она испортится и умрет. — Реймон сделал паузу, чтобы подобрать слова. — Думаю, что конец может последовать в результате той самой стабильности, которой вы гордитесь. Произошли ли какие-то важные изменения, по крайней мере на Земле, с последних декад двадцатого столетия? Неужели так и должно быть? — Полагаю, — добавил он, что это одна из причин создания колоний в Галактике. Если мы сможем это сделать. Средство против Рагнарока.

Линдгрен сжала кулаки. Ее лицо снова обратилось к небу. Ночь сгустилась окончательно, но звезд над городом было совсем немного. В другом месте — например, в Лапландии, где у ее родителей был летний коттедж — их было бы гораздо больше.

— Я плохой кавалер, — извинился Реймон. — Давайте оставим эти ребяческие философствования и поговорим о более интересных вещах. Об аперитиве, например.

Она неуверенно засмеялась.

Ему удалось поддерживать легкую беседу, пока он вел лодку в Строммен, поставил ее в док, и они с Ингрид направились пешком через мост в Старый Город. За королевским дворцом они оказались в менее освещенном районе. Они шли по узким улочкам, по обе стороны которых высокие дома в оттенках золотого цвета стояли точно так же, как последние несколько сотен лет.