Татуировка наложницы - Страница 70

И все же у Рэйко не было доказательств, что Мияги отравил Харумэ. Ее уверенности недостаточно, чтобы предъявить обвинение. Нужны доказательства — или признание. Чтобы получить их, придется воспользоваться шансом на новую встречу с господином Мияги.

— Благодарю за приглашение. Я с удовольствием его принимаю. — Борясь с тошнотой, Рэйко торопливо раскланялась с хозяевами. — Меня ждут другие визиты, и нужно подготовиться к поездке. До свидания!

Ей показалось, что она целую вечность шла через владения даймё в сторону улицы. Ощущая головокружение и слабость, обливаясь холодным потом, Рэйко забралась в ожидавший паланкин. Когда тот закачался в такт шагам носильщиков, ее желудок не выдержал.

— Остановитесь! — крикнула Рэйко.

Она выскочила из паланкина, забежала в переулок и согнулась, прикрывшись рукавом кимоно, чтобы никто не видел, как ее выворачивает наизнанку. Она мгновенно почувствовала облегчение, но страх охватил ее с новой силой. Как она сможет провести рядом с этими Мияги целую ночь? Доплетясь до паланкина, Рэйко успокоила себя тем, что в течение дня успеет приготовиться к испытанию. Она не может подвести Сано, ведь провал расследования означает для них гибель. Она должна передать господина Мияги в руки правосудия.

Если только храбрость... и желудок не подведут.

Гостиница «Цубамэ», где встречались госпожа Харумэ и господин Мияги, находилась на тихой улочке в пригороде Асакусы, в стороне от многолюдного храма Канон. Ее низенькие, крытые соломой строения теснились за высокой бамбуковой изгородью. На другой стороне улицы поднималась глинобитная стена еще одного небольшого храма. По соседству виднелись слепые фасады складских помещений.

Спешившись перед воротами гостиницы, Сано оглядел пустынную улицу. Вдалеке, над рисовыми полями порхали птицы. Харумэ и даймё не могли выбрать для своих встреч более уединенного и безлюдного места. Однако Сано приехал сюда не для того, чтобы расследовать их интрижку. Он действовал по наитию.

За воротами гостиницы раскинулся искусно оформленный сад из вечнозеленых вишен и багряных кленов. Все здесь свидетельствовало о том, что клиентура гостиницы принадлежит к высшему классу, хотя никого не было видно. Двери и ставни в домах были закрыты, но через тонкие стены до Сано доносились тихие голоса, в воздухе витал запах готовившейся еды. Над баней поднимался пар. Сано подозревал, что облава в гостинице может выявить тайные связи кое-кого из известных жителей Эдо, и надеялся, что разгадка смерти госпожи Харумэ тоже спрятана здесь.

При входе в первое здание вместо обычного перечня цен за кров и пищу находилась ниша, со вкусом украшенная ветками с красными ягодами, стоявшими в черной керамической вазе. Когда Сано позвонил в колокольчик, из своего дома вышел хозяин гостиницы.

— Добро пожаловать в «Цубамэ», господин, — сказал он. — Желаете комнату? — Все в нем — серьезное лицо и мрачное черное кимоно — говорило о крайней осторожности.

Сано представился.

— Мне нужна информация об одном из ваших бывших клиентов.

Хозяин нахмурился.

— Боюсь, что это против наших правил. Клиенты платят за уединение, и мы стараемся им его обеспечить.

Сано не сомневался, что этот человек платит властям и те смотрят сквозь пальцы на его занятие. Однако у него было достаточно полномочий, чтобы заткнуть за пояс мелких местных чиновников.

— Либо вы со мной сотрудничаете, либо я вас арестую, — сказал он. — Речь идет об убийстве. И поскольку ваша бывшая гостья мертва, она вряд ли будет возражать, если вы о ней расскажете.

— Хорошо, — раздраженно пожал плечами хозяин. — Кто она такая?

— Госпожа Харумэ, наложница сёгуна. Она встречалась здесь с правителем провинции Тоса господином Мияги.

Хозяин достал регистрационную книгу и сделал вид, что изучает ее.

— Боюсь, что эти люди никогда не останавливались в нашей гостинице.

— Меня не интересуют вымышленные имена. — Сано прекрасно знал, что владельцы подобных заведений всегда все знают о своих клиентах. Он понимал, чего боится хозяин. — Успокойтесь, господин Мияги вам не опасен. В данный момент он меня не интересует. Мне нужно узнать, не встречалась ли здесь госпожа Харумэ еще с кем-нибудь.

Если у нее был тайный любовник, они должны были видеться вне замка Эдо. Она была ограничена в передвижениях, бедна и вряд ли способна устраивать тайные встречи. Что могло быть лучше гостиницы, где господин Мияги уже платил за комнату? Поэтому Сано и приехал в «Цубамэ», чтобы найти здесь потенциального подозреваемого. И логические рассуждения дали свой результат.

— Да, — сказал хозяин гостиницы, — она встречалась с другим человеком.

— Кто он? — взволнованно спросил Сано.

— Не знаю. Госпожа Харумэ тайком проводила его. Я узнал об этом случайно — служанки услышали, как мужчина и женщина занимаются в комнате любовью, что было странно, поскольку господин Мияги всегда оставался снаружи. Тогда я приказан выследить мужчину, но не смог узнать ни имени, ни рода занятий, ни места жительства — ему всегда удавалось уходить.

Может быть, даймё из ревности убил любовника Харумэ?

— Как выглядел этот мужчина? — спросил Сано.

— Скромно одетый самурай лет тридцати. Это все, что я могу сказать. Он старался не попадаться на глаза... как и большинство наших гостей. — Хозяин язвительно улыбнулся. — Мне жаль, но больше я ничем не могу вам помочь.

Итак, любовник не лейтенант Кусида, но явно мужчина, а не женщина.

— Могу я осмотреть комнату, которую они использовали? — спросил Сано.

— Она сейчас занята и была тщательно убрана после последнего посещения госпожи Харумэ.

— Вы узнали бы мужчину, если бы снова увидели его?

— Возможно. — На лице хозяина гостиницы отразилось сомнение.

Это мог быть кто-то из замка Эдо. Можно было бы, конечно, захватить хозяина с собой, чтобы он попробовал опознать любовника Харумэ. Но это мог быть и кто-то, с кем она познакомилась вне замка или еще до того, как стала наложницей сёгуна.

— Я оставлю здесь детектива на случай, если он снова появится, — сказал Сано хозяину. — Не волнуйтесь, ваших посетителей никто не побеспокоит.

Сано покидал гостиницу разочарованным. То, что у Харумэ действительно был любовник, не слишком приблизило его к раскрытию преступления. Оставались и другие проблемы. Правильно ли он поступил, разрешив Хирате продолжать расследование? Может, стоило перепроверить результаты его работы на месте убийства Шойэя и покушения на Харумэ? Но это разрушило бы их взаимное доверие, и, возможно, привело бы Хирату к ритуальному самоубийству. А что касается Рэйко...

Любовь к жене рождала тревогу, которая выбивала почву у него из-под ног. Чем закончился ее визит к господину Мияги? Достигнутое ими хрупкое равновесие полностью зависело от его решения, и все-таки он жалел, что послал жену на такое опасное задание. Если даймё убийца, то на его счету уже есть одна молодая женщина. Рэйко, как и госпожа Харумэ, красива и привлекательна... соблазнительная добыча.

Но она обещала быть осторожной, успокаивал себя Сано. Даймё не осмелится напасть на жену сёсакана-самы сёгуна. Да и лейтенант Кусида выглядит более вероятным подозреваемым. Только это и удерживало Сано, чтобы не броситься на помощь своей любимой. Он напоминал себе о данном обещании и усилием воли заставил себя вернуться к непосредственным обязанностям.

Он по-прежнему думал, что ключ к тайне находится здесь, в месте, хранившем секреты Харумэ. Оглядевшись по сторонам, он заметил вывеску, висевшую на воротах с другой стороны улицы. На ней было написано: «Храм Хакка». Сано вспомнил об отпечатанной молитве, которую нашел в комнате Харумэ. Должно быть, она принесла ее туда после встречи с господином Мияги в гостинице. Едва сдерживая нетерпение, Сано вошел на территорию храма.

Бедный молельный павильон стоял в молчаливом одиночестве — перед ним не было места для развлечений, способных привлечь посетителей. Все монахи, видимо, просили в городе милостыню. Однако Сано ощущал присутствие госпожи Харумэ, словно некий призрак тащил его за рукав. Он услышал голоса, доносившиеся из-за павильона, и пошел на них. Голоса привели его на маленькое кладбище. Голые ветви ив склонялись над могилами, каменные столбики утопали в мертвой траве. Четверо мужчин стояли у большой могильной плиты, разглядывая что-то, разложенное на ее плоской поверхности. Двое были в грязных лохмотьях. На их чумазых лицах лежала печать нищеты. Двое других выглядели чистыми и сытыми.