Татуировка - Страница 70

В церкви, как обычно, было темновато и пусто. Лишь у кое-каких икон горело по несколько тонких свечек да кое-где молились пожилые люди. Хотя был и молодой мужчина — энергично крестясь, он еще и что-то шептал. «Вот что я сделаю, — уточнила для себя Ольга. — Куплю свечу и поставлю ее за здравие, мне же про это рассказывали».

За небольшим прилавком продавались открытки, то книжки о святых и разной толщины свечки. Ольга выбрала самую толстую и дорогую — что уж тут скупиться. Теперь надо выбрать место, куда поставить. Она прошла немного вперед и слева увидела четырехугольный столик. Над ним висела большая икона, на которой был изображен распятый Христос, печальная женщина, видимо, Богородица, и мужчина с красивым строгим лицом. На столике стоял круг с отверстиями для свечек, но горела лишь одна — остальные отверстия были пусты.

«Здесь я и поставлю», — решила Ольга и зажгла свою свечу от горевшей свечки. Только молитвы она не знала. В мозгу крутилось что-то вроде «Еси на небеси…». Но она даже не знала толком, молитва ли это и если да — то о чем.

«А Петя сразу бы сказал, что надо делать, — подумала Ольга, — он откуда-то это знает. Другое поколение».

Перекреститься она тоже не посмела — просто попросила у Бога: скорее найтись сыну. Удивительно, но после этого она почувствовала облегчение. И уже собралась уходить, как услышала сзади негромкий разговор.

— Вот, мама, — говорила молодая женщина пожилой, — это называется канун. Как раз тут и ставят свечи для поминовения усопших. Ставьте сюда, мама. — Молодая дважды перекрестилась, поклонилась почти в пояс иконе и зажгла свечу. Пожилая, глядя на нее, повторила все ее действия. — Видишь, Матерь Божия и апостол Иоанн Богослов, — показала молодая на изображение, — они всегда при кануне.

«Вот это я вляпалась! Свечку вместо здравия за упокой поставила!» — ужаснулась Ольга. Еще вчера она бы посмеялась над этим суеверием. Да и в самом деле, что переменится от изменения места втыка свечи. Но сейчас ей любая мелочь казалась страшно важной. Однако забирать свечу и идти к другому месту было невозможно. Пришлось снова вернуться к торговому лотку, а купив на этот раз две свечи, спросить негромко продавщицу-старушку:

— Не знаете, куда их тут можно поставить во здравие?

— А к любой иконе, уважаемая, если с верой и молитвой. К любому святому угоднику. Но лучше там, — и старушка показала в правую сторону, — вон там икона Пантелеймона-целителя, к ней и ставьте.

Ольга прошла туда, куда показала старушка, с трудом разобрала надпись на иконе и, уверившись, что это именно то место, воткнула две горящие свечки. «Спаси и сохрани!..»

Времени до уроков оставалось немного, и она заторопилась в школу.

Капитан Майоров — что за нелепое сочетание звания и фамилии! — позвонил, едва светящиеся стрелки настенных часов в спальне показали девять утра.

— Мне бы Агнию Евгеньевну! — выкрикнул он таким бравым офицерским голосом, что Агнии показалось, будто она ощутила гуталиновый запах его начищенных сапог.

— Я Агния Евгеньевна, слушаю вас. — А она-то надеялась понежиться еще хотя бы полчаса в постели!

— Капитан Майоров, по поводу смерти художника Федорова, — представился звонивший. — Мы ведь вас ждем, Агния Евгеньевна, давно ждем. Так что подъезжайте-ка к нам поскорее.

— Но у меня совсем другие планы на день, — попробовала она вяло противостоять его напористому голосу. — Хотя, вы знаете, я сама хотела кому-нибудь сказать, как-то очень уж это похоже на то, что было в Париже. Я об этом сразу подумала…

— В Париже? — Капитан Майоров рассмеялся. — Ну про Париж вы потом расскажете. А сейчас, значит так, захватите-ка эту самую вещичку… сами знаете какую…

— Какую вещичку? — переспросила Агния, решив, что ей просто что-то не то послышалось.

— Нехорошо получается, Агния Евгеньевна. Короче, подъезжайте к нам быстрей, мы вас ждем. — И он назвал адрес, а потом добавил: — Не в наручниках же вас с работы выводить… Или как? В наручниках?

Вот и пришлось ей тащиться через весь город к этому капитану. Кстати, сочетание майор Майоров звучало бы еще глупее, а уж генерал Майоров — и вовсе анекдотически. С этими мыслями Агния, выйдя из маршрутного такси и побродив между длиннущих зданий, нашла наконец нужное, а потом и вошла в обшарпанный кабинет следователя Майорова.

— Это хорошо, что сами пришли, — сказал капитан Майоров, выбивая ногой табурет из-под стола. — Присаживайтесь, будем беседовать.

Был капитан такого же обшарпанного вида, как и весь здешний антураж. К тому же за соседним столом, ближе к окну, сидел другой человек и, пофыркивая носом, заполнял мелким почерком какие-то свои бумаги. На ее «здравствуйте» он даже головы не поднял. «У моего братца публика и то симпатичнее», — подумала Агния.

— Понимаете, почему я вас вызвал? — начал капитан Майоров, одновременно листая ее паспорт и придирчиво разглядывая каждую страницу так, словно они были поддельными.

Чересчур бодрый офицерский голос никак не вязался с его пыльным видом. И все же она начала рассказывать то, о чем думала со вчерашнего дня.

— Когда я была два с половиной года назад в Париже… — Но капитан Майоров взглянул на нее с таким явным недоумением, словно спрашивал: «Какой еще Париж!». И она сбилась. — В общем, я уже видела что-то похожее…

— Портфельчик принесли, Агния Евгеньевна? Тот, который взяли у Федорова? — неожиданно спросил следователь. Агния сидела молча, соображая, как бы точнее ответить. — Значит, не принесли. Он у вас дома, или спрятали у подруг? — В вопросе была неприкрытая ирония. — Что? Не слышу честного ответа! Ай-яй-яй, а еще интеллигентная женщина! Нехорошо брать чужое.

— Мне вчера звонила вдова художника, тоже спрашивала о портфеле… Но я его даже не видела… Я хотела сказать про другое… Когда я была в Париже…

— Отвечайте по существу! — перебил капитан Майоров с неожиданной злобой. — С кем работаете? Кто заказывал? С какой целью?

— Почему вы на меня кричите? — возмутилась Агния. — Никакого портфеля я не брала… И вообще…

— Надоели мне эти твои сучки! — оторвался вдруг от своих бумаг тот, что сидел у окна. — Она, бля, что, не понимает, куда ее вызвали? Только села, а уже утомляет. — Он говорил в сторону и морщился, словно его тошнило от одного только вида Агнии. — Отправь ты ее в обезьянник к этому… который со спидом. Мне отчет надо кончать, а она утомляет.

Капитан Майоров покосился в сторону говорящего.

— Извините, в такой манере я разговаривать не буду. — И Агния протянулась к телефону. — Разрешите мне позвонить.

Она и в самом деле решила, что сейчас наберет номер брата, и пусть Дмитрий им все объяснит на хорошо ему знакомом милицейском языке.

— Она мне щас позвонит! — снова выкрикнул тот, что был у окна. — Она думает, тут с ней в игрушки играют.

Его даже нервная дрожь забила, с такой ненавистью он кричал.

— Я член союза журналистов, и у меня, между прочим, брат работает в прокуратуре…

— Член союза журналистов, слыхал? — скабрезно захохотал злобный. — Мы вчера в парадняке прихватили одного такого члена. Ага, союза журналистов. С членом наперевес. Хотел мальчонку оттрахать, детсадника. «Я, — кричит, — журналист, я журналист! У меня неприкосновенность!» Я бы их всех!.. — закончил он с ненавистью, по-прежнему глядя в сторону. А потом, также внезапно успокоившись, поморщился и предположил: — А может, братан ей и портфель заказал. Сейчас любая падла старается в органы пристроиться…

Агния, не зная, что ответить на высказанную мерзость, от растерянности лишь воздух хватала ртом.

— Решим так, Агния Евгеньевна, — проговорил, помолчав, капитан Майоров. Он сделал вид, что как бы не услышал своего коллегу, и поднялся со стула. — Сейчас мы едем за портфелем. С вами вдвоем. Там на месте берем понятых, проверяем соответствие находящихся в нем предметов списку, который представила вдова, оформляем явку с повинной — и вы временно свободны. До выяснения других обстоятельств. Да, подписочку о невыезде дадите мне сейчас. Место вашей работы и другие координаты мы знаем. А ту лапшу, которую вы нам про своего брата пытались навешать, будем проверять. У нас есть служба внутренней безопасности.