Татуировка - Страница 19

— Не удивляйтесь этому крокодилу. Я взял машину сына. К сегодняшним неприятностям добавилось легкое столкновение со стеной собственного гаража. И механики обещают закончить ремонт часа через два. Так едем в «Ротонду»?

Агния молча кивнула, и минут через десять они уже сидели в знаменитом историческом месте, при одном упоминании которого Агния много лет ощущала сладкое замирание сердца. Как же, в этом месте кто только ни бывал — Эрнест Хемингуэй и Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Пабло Пикассо и Амедео Модильяни. Но сейчас вместо священного трепета она испытывала совсем другое: ей казалось, что и гарсон, и немногочисленные посетители уже узнали в ней ту, кто, убегая от полиции после убийства знаменитого художника, грузно плюхнулась из окна мужского туалета «Радио Франс».

Мсье Анри, несмотря на ее вялые протесты, заказал что-то рыбное, а также по бокалу безумно дорогого белого вина, кофе. Затем он вручил видеокассету, на которой были запечатлены печальные события, в которых они участвовали. В России этой записи быть не могло, и таким вот образом Агния стала своего рода специалистом по смерти художника.

Но это потом. А пока ее ждало объяснение с комиссаром полиции.

— Простите меня, но это я сам назвал в полиции ваше имя. После того как мне показали кадры с нашим уходом с «Радио Франс», запираться было бы глупо.

— Да, я понимаю. Еще глупее было зачем-то убегать, не дождавшись полиции, — согласилась Агния. — Меня точно не арестуют?

— И не посадят в Бастилию? — Мсье Анри даже расхохотался — Это обыкновенная простая формальность —.опрос всех присутствующих, но ее необходимо исполнить. Эксперты обнаружили в крови господина Шолохова нитрол, — сказал мсье Анри, печально улыбаясь. — Это .сильнодействующее сердечное лекарство, очень опасное при передозировке. Семейный врач ручается, что никогда не выписывал Антону такое лекарство, хотя бы потому, что тот никогда не жаловался на сердце. Врач старался поддерживать его печень, но беспокоиться за сердце поводов не было.

— И есть какие-нибудь версии? — спросила Агния, вспомнив своего брата, у которого на каждое преступление было по несколько версий.

— Естественно. — Ее собеседник снова печально улыбнулся. — Но только полиция вряд ли что сможет сделать. Преступления раскрывают в фильмах и детективных романах. В жизни злодеи почти всегда остаются не разоблаченными. А пока они решили взять показания у всех, кто присутствовал в те страшные мгновения. Я сам позвонил, как только сдал материал в газету, и рассказал то, что смог вспомнить и, как видите, на свободе. Кстати, я сказал комиссару Пернье, что вы сидели рядом со мной и не уходили до последнего мгновения жизни несчастного господина Шолохова?

— Спасибо.

— Вот карточка комиссара, он просил вас ему позвонить, Агни. Вряд ли вам нужны проблемы в момент вылета. Надеюсь, вы простите мою назойливость, но я готов помочь вам прямо сейчас. Комиссар сегодня вечером ждет вас.

Они позвонили в полицию прямо из «Ротонды», и, как только их соединили с комиссаром, мсье Анри передал трубку ей.

— Агни, что же вы прячетесь от своих друзей! — услышала она неожиданно голос, который показался ей знакомым.

И Агния наконец поняла, что фамилию Пернье она помнила не из книг. Это была фамилия того самого французского полицейского, которого приказали принять у себя дома Дмитрию, а Агнии досталась роль гостеприимной хлебосольной хозяйки.

— Если бы я знала, что меня ждет встреча с вами, я бы ни за что не поддалась на уговоры этих двух пожилых господ, господин комиссар! — браво ответствовала Агния.

И очень скоро она уже в присутствии мсье Анри беседовала с комиссаром. Пернье по-прежнему был поразительно похож на ее брата. Она даже набралась смелости и сказала ему об этом. Того это развеселило. И все же он пожурил ее за побег.

— Вот возьму и пожалуюсь вашему брату. Я считал, что сестра моего коллеги просто не способна на подобные подвиги!

Комиссар записал все, что она смогла вспомнить, а также ее новый российский адрес, и взял расписку о немедленной явке во французское консульство в случае, если это будет необходимо для следствия.

— И успокойте своих русских родственников, тех, которых вы навещали сегодня: полиция вас ни в чем не подозревает. Эта история слишком страшна и загадочна, и я не ошибусь, если предположу, что нити ее начинаются очень далеко от Франции…

Комиссар Пернье проводил их с мсье Анри до дверей. По дороге в гостиницу они совершили небольшую ознакомительную поездку по вечернему Парижу.

В отеле за конторкой дежурил тот же тонколицый юноша-араб.

-К вам заезжали, мадам. — И он протянул ей крохотную записку Бориса Лосева.

«Умница! Мы с тобой разминулись, я посетил комиссара сразу вслед за тобой. Бедный Антон! Кому-то понадобилась не только его жизнь, но и тело! Я же прямо сейчас уезжаю заканчивать очередную книгу в свой деревенский дом. Позвоню оттуда».

Фразе о теле Антона Шолохова Агния не придала никакого значения. И если бы не телевизор, который светился за спиной тонколицего юноши-араба, она могла бы и не узнать об этой дополнительной мрачной подробности. По телевизору как раз шла новостная программа, и на экране с репортерами разговаривал знакомый комиссар Пернье.

— Да, это правда, — говорил он. — Тело русского художника исчезло из морга при странных обстоятельствах. Но я вас уверяю, что полиция деятельно включилась в поиски, и оно будет Найдено в кратчайшее время. Может быть, уже сегодня ночью.

Тело Антона так с тех пор и продолжают искать.

Через два дня в российском посольстве Агнии торжественно вручили записки Екатерины Самариной, возраст которых перевалил за два с половиной столетия. Акт передачи снимали для кино и телевидения. Но самый главный оператор посчитал, что в это историческое мгновение несколько десятков престарелых дам и господ, носителей знаменитых фамилий, недостаточно интенсивно и радостно аплодируют. И он попросил повторить все торжественное действо. На этот раз собравшаяся публика аплодировала более активно.

В оставшиеся дни Агния во всю старалась использовать свой международный журналистский билет, который обеспечивал ей бесплатный вход в музеи мира. День она отдала Лувру, день — Музею современного искусства. А еще были музеи Родена, Пикассо и прочее, прочее…

Когда Агния вернулась в Петербург, то обнаружила, что она, так сказать, нарасхват. Дело в том, что в кадрах о внезапной таинственной гибели великого художника, которые показали на всех телеэкранах мира, постоянно крупным планом давалось ее испуганное лицо. Агнию, естественно, узнали, и в своем городе она сделалась своего рода достопримечательностью. Как-никак Антон Шолохов тоже ведь был петербуржцем. Несколько городских газет сразу заказали ей материалы о жизни и трагической смерти художника, о том, что она знала и видела, а также про то, о чем могла лишь догадываться. Одну из статей перепечатало центральное московское издание. А потом впервые в жизни у нее был личный вечер в Доме журналистов, где она пересказала все, что написала.

Но пока Агния еще только собиралась улетать домой. То состояние праздничного ожидания, с которым она жила в первый вечер, как исчезло в момент кончины художника, так больше и не приходило. И все же свою программу посещений она выполнила. Навестила могилы родственников, про которых ее двоюродная бабушка рассказывала когда-то им с братом почти шепотом. Родственники лежали на русском кладбище, где была похоронена едва ли не вся русская эмиграция, поселившаяся после революции в Париже. Туда довольно долго пришлось ехать на электричке. Теперь, после книги Бориса Лосева «Погост XX века», кладбище стало у российских туристов модным местом. И едва она подошла к этому месту печали и упокоения, как подъехали сразу два автобуса с россиянами. Они слегка сбили сентиментальное состояние Агнии, но зато сослужили и пользу — Агния вернулась в Париж вместе с ними, Срок славы, если она не поддерживается постоянными усилиями, недолог. Через несколько недель событие на «Радио Франс» заслонили другие более страшные мировые драмы, и Агния снова превратилась в журналистку, имя которым в большом городе — легион…