Тарантул - Страница 105
За его дальнейшими действиями я, Алеха Иванов, наблюдал как бы со стороны. Все происходящее меня очень веселило. Люди, за исключением ниндьзя и боевиков Али-бека, хотели жить и делали все, чтобы её сохранить. Я имею ввиду, обслуживающий технический персонал в спецовках со значком «А» и пятизначными номерками.
В зоне наблюдалась паника — и люди метались, как красы, буду не оригинален, на корабле, утаскиваемым минорными обстоятельствами на океанскую красивую глубину. Мы с Чеченцем бегали за ними, людьми, как юные пионеры за пионервожатой.
Наконец отловив одного из них, милого толстячка, Чеченец поинтересовался, где находится компьютерный центр и который час — это так уже шутил Алеха Иванов.
Никогда не подозревал, что человек от страха может менять окраску: он бледнел-синел-краснел, как национальный полосатый флаг, и наконец превратился в цветущую бордовую чайную розу.
— Ну ты, мужик, блин, даешь, — признался и дернул его за лепесток, в смысле за ухо. — Где, спрашиваю, компьютерный центр?
— Та-а-ам, — указал в глубину коридору. — Но электронная система… и охрана….
— Дядя, давай искать, кто отвечает за эту еб… ную систему!
— Это безумие!..
— Ну?… Считаю до одного…
— Сейчас-сейчас, — трясущими руками вырвал из карманчика комбинезона портативную рацию. — 87654 вызывает 45678! Внимание! Повторяю…
Леха Иванов от восхищения покачал головой: как интересно — 87654 вызывает 45678, с ума сойти. Чеченец же был суров и непреклонен, внимательно контролировал ситуацию:
— Дядя, надо схорониться. Куда?
И вовремя проявил бдительность, не успели мы (втроем) спрятаться в кабинете, напоминающим школьный по химии, а по коридору… шум… точно перелет темных ночных птиц… Ниндьзя…
— Тсс! — сказал Чеченец и приставил к обрюзгшему горлу № 87654 финку.
— Дядя расслабься, — хохотнул Алеха Иванов. — Хочешь расскажу анекдотец?
Человек-роза не хотел, но я все равно рассказал о Зайце-автолюбителе и Волке, который как-то поинтересовался у косого: на хрена тому машина, он и так стрекочет шибко? Поехали, увидишь зачем, отвечает Заяц. Катят по лесу, вдруг на дороге Лиса голосует. Заяц припускает окошко в дверце, плутовка тискает в салон морду, тогда Заяц-автолюбитель быстро зажимает её стеклом. Потом обходит машину, пристраивается к Лисе Патрикеевне сзади и отдирает, как козу. Садится потом в авто, отпускает кумушку и — едут с Волком дальше. Серый чешет затылок: Да, на машину у меня не хватит, а вот дверцу от неё я себе обязательно куплю.
Анекдотец был смешной, да на толстяка он почему-то не произвел никакого впечатление. Он пялился на меня каким-то безумным взглядом, словно пытаясь представить себя на месте хитрого Зайца, видно, это ему не удалось, он жалобно всхлипнул и… умер.
Я увидел: из его приоткрытой бездны рта выглядывает пугливая душа, похожая на бесцветного головастенького дитя с крылышками вместо ручек и рыбьим хвостиком вместо ножек.
Душенька виновато взглянула на меня и Чеченца, словно испрашивая разрешения на улет из обрыднувшей вконец плоти.
— Ну, лети-лети, птичка-невиличка-рыбка-плотвичка, — усмехнулся я.
И душа послушно поплыла вверх, развевая прозрачными крылышками отравленный дурцой воздух.
К нашему (с Чеченцем) удивлению, № 45678 явился. Не один, с мощным телохранителем — из бывших культуристов. Они с опасением двигались по опустевшему коридору, точно по страшному Булонскому лесу.
Алеха Иванов за руку утянул желеподобного господина под № 45678 в кабинет химии, а Чеченец начал биться с «боингом». На кулаках. Мог прирезать, да вошел в кураж, и хотел проверить свою боеспособность без применения других средств поражения.
Атлет не понимал, что происходит? Думаю, у него создалось впечатление, что сражается с тенью. Если это так, почему тогда хук слева врага так смачен, а хук справа выворачивает квадратную челюсть и почему удар армейского бутса в голову такой болезненный…
В конце концов «боинг» прекратил свой бреющий полет над планетой и рухнул в окровавленных обломках. Вредно для организма использовать анаболики в неограниченных количествах.
От всего происходящего желеподобный господин № 45678 находился в состоянии близкому состоянию господина № 87654. Он даже забыл дышать и покрывался трупными веселенькими синенькими васильками.
Суровый Чеченец отвлек его от печального созерцания действительности и задал несколько конкретных вопросов. И получил конкретные ответы. Что позволило ему скорректировать наши действия. Леха Иванов напротив был беспечен и весел и хотел отвлечь несчастного анекдотцем о Зайце, Волке и Лисе.
— Погоди, родной — остановил меня Чеченец. И задал вопрос: где находится система электропитания компьютерного центра.
— Там автономное питание, — получил ответ. — Отпустите меня… у меня жена… у меня подагра…
— И что это значит? — не понял я. — В смысле, надо атаковать.
— Не пробиться туда, — цокнул Чеченец. — При все нашем желании. Слишком много неверных.
— Неверных, — повторил я и мы, взглянув друг другу в глаза, опаленные боем и наркотической гарью, поняли без слов.
— Все будет хорошо, дядя, — сказал я. — А скажи-ка, где находится система охлаждения всей зоны?
— Там, — обреченно отмахнул ладошкой. — Под лабораторией… — И вскинулся в ужасе. — Господа, что вы хотите сделать?
— Догадайся сам, жижавнюк, — осклабились я и Чеченец.
— Это невозможно, — всплеснул ручками. — Это будет катастрофа… экологическая…
— Дурак, лучше эта, чем другая, — сказал я. А Чеченец приказал. Вперед!..
… Прорыв в зону системы охлаждения всего комплекса «А» нам удался. С потерей нашего неуклюжего проводника — ему не повезло: стрела впилась в номерок. Вжиг! А стрелы, мать моя родина, летали так, словно мы находились в джунглях Амазонии.
Чеченец и я старались не обращать на них внимания, круша врагов матом, спецназовскими ударами и надежным автоматом Калашникова. От наркотического угара и куража боя у меня возникло впечатление, что рядом со мной молотят врага мои друзья и товарищи из героической 104-ой. Они идут за мной беспощадным римским каре и нет силы, способной остановить эту живую и мощную волю духа.
— Ваня, прикрывай! — ору я.
— Алеха, слева, — отзывается Ванечка Стрелков. — Стрелы!..
— Осади малость, твари нечистые! — пыхтит Колька Кирсанов, добродушный самарский увалень. — Ну ужо я вас!..
— Снайпера, Василек!
— Бей, Мишка!
— Сюда-сюда, братцы!..
— Славка, огоньку!… Дай-дай-дай!
— Мужики, гранаты! Где, е`вашу мать, гранаты!…
— Из подствольника, Иванов!..
— Ах, е… ть ваш весь род!
— Кровь-кровь-кровь!..
— «Тарантулы»! За мной!
— Ааа! Ыыы! Ух! Эх! Их! Матушка-Рассея!..
Потом ближний бой закончился. Мои боевые друзья и товарищи ушли в вечность, а я и Чеченец забаррикадировались в подвальном помещение, оплетенном кишками огромных труб. Перевели дыхание. До часа Z оставались минуты и можно было поговорить на прощание по душам, не обращая внимания на удары в бронированную дверь.
— Ты ранен, Леха, — обратил внимание Чеченец на две стрелы, торчащие в предплечье.
— Ха! Пустое, — отмахнулся. — Ты сам-то как?
— Хорошо, — хныкнул. — Умирать будем красиво.
— Конечно, родной, — ответил я. — Не забывай меня.
— Такое забудешь, — усмехнулся. — Торопись, Алеха. Время!
— Да-да, прощай, Чеченец.
— А все-таки мы их, Алеша, сделали, — уходил. — Не смотря ни на что. Как Заяц Лису, а?
— Как Заяц Лису, — захохотал я. — Это точно! А Волк при нем!
— А Волк при нем, — тоже смеялся, удаляясь из моей жизни. — Ох, Леша-Лешка, с тобой не соскучишься, ха-ха.
Когда он исчез, я обратил внимание на свою тень — она была мерзкая, липкая и от грехов черная. Впрочем, это, возможно, была моя кровь… Хотя это уже не имело никакого значения.
Я чувствовал, что сокрушающий миллионы и миллионы жизней час Z где-то здесь, рядом, он заполняет удушливым наркотическим смогом все пространство и спасение лишь в одном: очистить это пространство концентрированным кислородом.