Танковое жало - Страница 9

– Молодец, что не испугался. – Разведчик совсем не злился на мальчишку. Даже был восхищен его смелостью и порядочностью, не бросил раненого сержанта, а рискнул и доставил его к своим.

Шубин покосился, изучая грязные лохмотья и спутанные пряди волос, у оборвыша не было на ногах даже обуви, а одежда больше походила на охапку лоскутов. Из-под серо-красных обрывков проглядывала смуглая кожа вся во вспухших багровых полосках от ударов. Мальчишку, видимо, совсем недавно избили чем-то узким, жестким, от чего разлетелась на отдельные полоски его рубашонка и полопалась кожа. Глеб строгим тоном сказал:

– Вот что, за спасение советского бойца полагается благодарность. Паек, одежда. Только вот вручать будут прямо в штабе, в таком виде перед командиром по уставу нельзя появляться. Поэтому, знаешь, пока будут готовить приказ о благодарности, устроим с тобой банный день? Мне тоже надо из разбойника в настоящего офицера превратиться.

Баро молчал, обдумывая слова капитана. А Шубин уже вытянулся во весь свой высокий рост, приложил руку к голове, чтобы отдать честь:

– Здравия желаю, товарищ майор.

Невысокий, будто квадратный, хмурый майор с такой же квадратной крепкой головой, посаженной на короткую шею, ждал его на крыльце одноэтажного каменного здания.

– Вольно. Командир воинской части тридцать пять дробь один майор Джахеев. Следуйте за мной, товарищ капитан.

Шубин двинулся за массивной спиной по темному коридору. Майор, не поворачивая головы, уточнил:

– Почему прибыли с задержкой? Где весь отряд? Мы получили молнию о вашем прибытии, ждали вчера.

– В отряде много больных и ослабевших из-за плохого питания, товарищ майор. Пришлось делать ночную стоянку в деревне, чтобы восстановить силы.

– Ладно, с этим вопросом разберемся. Как будут здесь, накормим, подлечим. – Джахеев опустился на скрипучий табурет. – Что там с раненым? Откуда он взялся, докладывайте.

Капитан Шубин обстоятельно рассказал о том, как обнаружил сержанта Дыбенко.

Майор во время рассказа подвинул к себе карту района, потом пожал плечами:

– Уверены, что он говорил о Зуйском горно-лесном массиве? Прилегающая территория – граница между фронтами, бои на левом фланге закончились, наши ребята сдвинули свои позиции. Об этом сообщали в сводках.

– Да, я уверен, товарищ майор. Дежурный тоже слышал слова сержанта. И доктор.

– Странно. – Джахеев внимательно рассматривал кусочек линий и точек на карте. – Линия нашей обороны сдвинулась на запад на три километра от этого квадрата. – Он поднял голову и заторопился. – Так, я срочно доложу информацию в центральный штаб. А вы, – он взял бумагу и торопливо начеркал на ней пару строчек, – вот, это служебная записка для каптера. Найдите старшину Круглова, он обеспечит провиантом, формой и прочее. И вас, и партизанский отряд. Пока поступаете под командование политрука Семеницкого, разведотделения у нас нет, тут не передовая. Найдете его в штабе, как приведете себя в порядок. Он у нас… – Джахеев неопределенно взмахнул рукой и поднялся, направляясь в узел связи. – Выполняйте приказ.

– Товарищ командир. – Разведчик тоже готов был идти, но надо было решить еще один вопрос. – Мальчик, который нашел раненого сержанта. Он здесь у штаба ждет. Он спас Дыбенко, украл у фашистов коня, чтобы доставить раненого. Показал себя как герой. Можно его тоже накормить и одеть за такой поступок? Мальчик – бродяжка, кажется. Ребенок совсем раздет и голодный.

– Хорошо, – согласился майор и дописал пару слов в записке. Он отдал бумагу разведчику и отправился докладывать о новых сведениях и о возможном прорыве советской обороны.

А Шубин вышел на улицу. За дверью он замер в удивлении, увидев картину на пятачке перед штабом. Здесь уже собралась небольшая толпа из рядовых, которые с хохотом и шутками наблюдали за Баро. А тот старался изо всех сил – пел во все горло и одновременно отплясывал цыганочку, выбивая голыми пятками бешеный ритм. Он тряс плечами, кружился и звонко напевал:

– Ай нанэ, нанэ! Ай, ромалэ, ай, чавалэ!

Зрители восхищенно наблюдали за изящным и завораживающим представлением. Когда Баро замер на месте, гордо вытянув тонкую шейку и изогнув кисти рук в красивом жесте, раздались аплодисменты. А потом к маленькому артисту потянулись руки с кусками сахара, галетами.

– Держи, малец, порадовал!

– Вот чертенок, вот мастак! Дал жару!

Шубин сдержал улыбку, ему тоже понравилось азартное и невероятно искусное выступление. Мальчишка и вправду настоящий артист. Он подошел поближе к Баро:

– А ты шустрый, времени зря не теряешь. Идем, как и договаривались, сейчас будет помывка и выдадут новую одежду.

Тот поклонился с достоинством, а потом припустил бегом за разведчиком.

– А где конь? – Шубин обвел удивленным взглядом улицы, что разбегались во все стороны от штабной постройки.

– Рат, я назвал его Рат. По-цыгански это значит «ночь». Отпустил его на кормежку, найдет себе еду и вернется. – Баро, казалось, совсем не беспокоился о коне.

– Не боишься, что уведут? Конь хороший, просто загляденье.

Баро фыркнул так, что со лба взлетели сальные пряди:

– У цыгана коня уведут?! Не бывает такого, мы умеем с лошадьми разговаривать. Они нас слушаются и любят, Рат хоть где меня найдет. – Он доверчиво протянул половину своего заработка за выступление разведчику. – Держите.

Кусок сахара в табачных крошках и половинка галеты лежали на грязной ладошке. Справедливость и стойкость Баро снова восхитили Глеба: совсем ребенок, голодный и оборванный, он не съел все за секунду. Наоборот, разделил все ровно наполовину и готов поделиться драгоценным угощением с незнакомым человеком. Разведчик отказался, несмотря на урчание в животе, который больше трех дней не видел ни кусочка еды.

– Спасибо, ешь ты. Мне бы каши или щей. После склада пойдем на обед на гарнизонной кухне.

Прочитав записку комбата и оглядев Баро, пожилой каптенармус развел руками:

– Да нету у меня таких размеров. Для вас, товарищ капитан, все найдется с запасом. А вот мальчишке… Ну уж больно мелкий, рубаха до земли ему будет. И сапог таких не водится у нас. Дите ведь совсем, даже не парнишка.

– Иголка с ниткой есть? – осведомился Глеб.

Старшина сунул ему катушку суровых ниток с огромной, воткнутой в нее иглой:

– Вернуть обязательно, дефицит страшный!

Он принялся собирать в новенький вещмешок ворох формы. Дальше военные перешли в оружейку, где разведчик выбрал себе табельный пистолет, а к нему обойму патронов. Каптер даже расщедрился и выложил перед ним коллекцию немецких ножей, боевых трофеев:

– Выбирайте. Знаю, разведка без шума действует, нож – главное оружие.

Глеб коснулся холодных лезвий, проверяя прочность металла. Снизу раздался возмущенный голос Баро:

– А мне оружие? Вы же обещали, что награда будет за то, что я сержанта раненого сюда привез.

– Паек и форма, – подтвердил разведчик. – Для ножа ты маловат.

Баро насупился, а старшина неожиданно выхватил тяжелый прибор из кучи на холщовом свертке:

– Вот держи, награда тебе за спасение бойца.

В мельхиоровой ручке швейцарского складника пряталась куча нужных устройств: открывашка, крошечный нож, отвертка и такие же маленькие ножницы. Подарок мгновенно исчез в смуглом кулаке, Баро укрылся за спину капитана, чтобы старшина не передумал и не отнял у него чудесную штуку. Он затих, завороженно щелкая блестящими, выпрыгивающими лезвиями. Заботливый каптенармус вдруг вспомнил:

– Ты мальчонке обувку и куртку у школы найдешь, товарищ капитан. Через мостик на другую сторону перейдете, там будет трехэтажное здание в копоти. Вот за ним куча целая свалена, выбирай не хочу. – И понизил голос, объясняя, откуда там такие богатства: – Сожгли у школы ребятишек всех местных. Диверсантов поймали, которые поезда пускали немецкие, а это мальчишки. Вот всех детей согнали в здание школы и казнили. Перед этим пытали, заставили раздеться, чтобы на морозе мучить и узнать, откуда те мальчишки взрывчатку взяли. Так что там теперь куча детской одежки. Оно вроде как нехорошо с покойника, так ведь живым нужнее. Совсем мальчишка раздетый, разве это дело.