Танки за хлеб. Американские корни советской военной промышленности - Страница 2

Нападение на сильную Россию не только без поддержки Запада, но и в состоянии войны с ним, с точки зрения Гитлера времен «Майн Кампф» – безумие. И история подтвердила правильность этой оценки. Тогда, что же могло заставить его пойти на этот шаг, кроме отчаяния?

Стоит иметь в виду, что начал Гитлер Вторую мировую войну в полном соответствии со своими рассуждениями времен «Майн Кампф» – он заключил союз с сильной стороной. Поменялась только расстановка сил. Советский Союз из слабой страны без единого собственного грузовика превратился в мощную военную силу, в страну с нищим и полностью бесправным населением, но вооруженную до зубов.

А Запад вовсе не проявлял желания поддерживать Германию в ее стремлении на Восток. Союз с Западом против России оказался невозможен, зато союз с Россией против Запада стал соблазнительной реальностью. Пакт «Молотов-Риббентроп», заключенный в 1939 г. был прямой реализацией теоретических разработок Гитлера пятнадцатилетней давности. Это был союз, который вел к немедленной победоносной войне за завоевание жизненного пространства. Тем более, что вопрос с Польшей был быстро решен к обоюдному удовлетворению сторон.

Эффект этого союза превзошел все, о чем Гитлер мог мечтать в 1924 г. Летом 1940 г. он был хозяином большей части Европы. Франция разгромлена и захвачена, часть европейских стран оккупирована, часть – надежные союзники-саттелиты. Жизненного пространства для освоения его германской нацией – выше крыши.

На западе – еще сопротивляющаяся, но блокированная и изолированная от континента Англия.

А на востоке – Сталин...

Обычно, когда рассуждают о причинах Второй мировой войны, все крутится вокруг намерений Гитлера. Намерения и политика его партнера Сталина остаются в тени, как будто действия СССР были только механической реакцией на действия и планы Гитлера. Предложил Гитлер заключить пакт – заключили. Предложил поделить Польшу и Прибалтику – поделили. А дальше?

У Сталина был однако свой взгляд на развитие событий в Европе. Очень похожий на гитлеровский. Только, в отличие от Гитлера Сталин не публиковал свои тайные замыслы миллионными тиражами.

В последние годы появились архивные публикации, иллюстрирующие принципы сталинского мышления, а следовательно и всей советской политики тридцатых годов.

Второго сентября 1935 г. Сталин пишет Кагановичу и Молотову:

«Калинин сообщил, что Наркоминдел сомневается в допустимости экспорта хлеба и других продуктов из СССР в Италию ввиду конфликта в Абиссинии. Я думаю, что сомнения Наркоминдела проистекают из непонимания международной обстановки. Конфликт идет не столько между Италией и Абиссинией, сколько между Италией и Францией, с одной стороны, и Англией – с другой. Старой Антанты нет уже больше. Вместо нее складываются две антанты: антанта Италии и Франции, с одной стороны, и антанта Англии и Германии – с другой. Чем сильнее будет драка между ними, тем лучше для СССР. Мы можем продавать хлеб и тем, и другим, чтобы они могли драться. Нам вовсе невыгодно, чтобы одна из них теперь же разбила другую. Нам выгодно, чтобы драка у них была как можно более длительной, но без скорой победы одной над другой».[10]

Речь идет о частной ситуации 1935 г., но тезис, который Сталин внушает своим соратникам, выражает его принципиальный взгляд на европейскую политику и роль в ней СССР. «Нам выгодно, чтобы драка у них была как можно более длительной, но без скорой победы одной над другой». Почему выгодно? Потому что возникнет возможность вмешаться в драку в удобный момент, когда все ослабнут.

Отсюда вопрос – кто из партнеров был больше заинтересован в нарушении пакта «Молотов-Риббентроп» после лета 1940 г.? Гитлер, захвативший в Европе больше, чем он мог переварить и увязший в войне на Западе? Или Сталин, быстро исчерпавший к тому времени возможности для завоеваний, оговоренные советско-немецким пактом, ничем не ограниченный в своих действиях и начавший сосредоточение на западной границе гигантской армии?

Нападение на Сталина сулило Гитлеру в 1941 г. безнадежную войну в одиночку против всего мира. Как раз то, против чего он предостерегал в «Майн Кампф». Нападение Сталина на Гитлера сулило Сталину блестящие перспективы завоеваний в Европе при поддержке, по крайней мере на первых порах, западной коалиции. При том, конечно, условии, что Сталину удалось бы напасть первым.

На немецкой карте, изображающей расположение немецкий и советских войск 21 июня 1941 г. хорошо видно – ситуация совершенно симметричная. Обе армии сосредоточены в выступах границы, обе готовы к нападению и не озабочены обороной. В битве на границе побеждает тот, кто ударит первым...

Шестнадцатого июня 1941 г. Геббельс записал в дневнике: «Москва хочет остаться вне войны до тех пор, пока Европа не устанет и не истечет кровью. Вот тогда Сталин захотел бы действовать. ...Россия напала бы на нас, если бы мы стали слабыми, и тогда мы имели бы войну на два фронта, которую мы не допускаем этой превентивной акцией (планом «Барбаросса» – ДХ). Только таким образом мы гарантируем свой тыл.[11]

Дневниковая запись – не пропагандистский материал. Геббельс и Гитлер действительно именно таким образом рассматривали позицию Сталина. Они только вовремя не поняли, что такой она была и до заключения пакта. Можно поверить Хрущеву, который вспоминал, как Сталин после подписания пакта радостно восклицал в кругу соратников – «Обманул, обманул Гитлера!»

В 1924 г. Гитлер, так описывал перспективы войны против Западной Европы в союзе с Россией: «Ну, а говорить о России как о серьезном техническом факторе в войне, совершенно не приходится. Всеобщей моторизации мира, которая в ближайшей войне сыграет колоссальную и решающую роль, мы не могли бы противопоставить почти ничего. Сама Германия в этой важной области позорно отстала. Но в случае такой войны она из своего немногого должна была бы еще содержать Россию. Ибо Россия не имеет еще ни одного своего собственного завода, который сумел бы действительно сделать, скажем, настоящий живой грузовик. Что же это была бы за война? Мы подверглись бы простому избиению».[12]

В речи 3 октября 1941г., через три месяца после начала германо-советской войны, Гитлер заявил, что захваченные советские территории представляли собой «не что иное, как единую фабрику по производству оружия, построенную за счет снижения уровня жизни населения», и что он даже не представлял себе, как далеко зашла подготовка СССР к войне против Германии и Европы.[13] Цифры уничтоженной или захваченной в результате внезапного нападения техники говорят сами за себя: 18 тыс. танков, 22 тыс. орудий, 14,5 тыс. самолетов. Плюс два с половиной миллиона пленных.[14] Легко понять потрясение Гитлера, начавшего поход на Восток с тремя с половиной тысячами танков.

Возникает естественный вопрос – откуда это все взялось?

В 1929 г. в СССР приехал высокопоставленный представитель компании Форд Чарльз Соренсен. Посетив Путиловский завод в Лениграде, американец с изумлением обнаружил, что здесь выпускаются – причем без всякой лицензии! – тракторы «Фордзон» под названием «Красный Путиловец». Без лицензии, но и без особого успеха. С помощью нескольких фордовских механиков на заводе попытались воспроизвести купленные и разобранные на части американские машины. Но секреты технологии производства отдельных деталей раскрыть не удалось и качество советских копий было гораздо хуже американских оригиналов.[15]

Вплоть до начала тридцатых годов в СССР не существовало собственной тракторной промышленности. А следовательно и танковой. Через 12 лет, к июню 1941 г. в Красной Армии на вооружении находилось 24 тыс. танков собственного производства.