Танки - Страница 10

По поводу дизельного двигателя было задано несколько вопросов, и Кошкин заявил, что дизель имеет несомненные преимущества.

– Примерно четверть всех неполадок в танке с бензиновыми двигателями, – сказал он, – происходили из-за неисправности в электрической системе зажигания. В дизеле это исключено. А сколько хлопот доставляют пожары в танке с бензиновыми двигателями? Теперь, думаю, о них мы забудем. И топливо!

– А что топливо? – уточнил товарищ Сталин.

– Для получения своей 500-сильной мощности дизель потребляет дешёвое и простейшее топливо – газойль. Это один из первоначальных продуктов перегонки нефти. Потом в процессе переработки из газойля можно получить керосин, лигроин и бензин. Но в отличие от бензина газойль имеет высокую температуру воспламенения. Поэтому танки, снабжённые дизельными моторами, будут менее уязвимы от зажигательных снарядов и горючих смесей, чем танки с бензиновыми двигателями…

Михаил Ильич говорил внешне спокойно, но с глубоким внутренним переживанием, экономил время на паузах и продолжал обращаться лично к товарищу Сталину, который, похоже, слушал очень внимательно.

– Я не пытаюсь утверждать, что этот проект идеален. Но проведённые расчёты и эксперименты подтверждают: создание такого принципиально нового, мощного, универсального танка – это не фантазия.

Иосиф Виссарионович пошевелился, поставил левый локоть себе на колено и положил подбородок на ладонь, так что его знаменитые усы наполовину прикрылись указательным пальцем. Он смотрел исподлобья, и Кошкин подумал, что неправильно всё время глядеть на Сталина. Он перевёл взгляд на Кулика, и тот, словно ждал этого, потребовал:

– Доложите нам о колёсно-гусеничном танке. В повестке дня ведь значится он, а не этот ваш несанкционированный!

Кошкин бросил взгляд на часы. Прошло около восьми минут. И, довольный, что успел сказать своё мнение о танке А-20Г, он перешёл к проекту А-20. Он напомнил присутствующим, что Технический совет наркомата тяжёлой промышленности именно А-20 признал наиболее удачным вариантом машины со смешанной ходовой частью, что в проекте учтено желание военных получить танк с тремя ведущими колёсными парами из четырёх, но при этом отметил, что установка таких приводов значительно усложнит производство и задержит массовый выпуск.

Чтобы было понятно, надо отметить, что варианта, по сути, в те времена в танкостроении было только два: гусеничный танк и колёсно-гусеничный танк. Последний – это танк с колёсно-гусеничным движителем, у которого для осуществления движения на колёсах гусеницы необходимо было снимать. Тема колёсно-гусеничных боевых машин в те времена была весьма актуальна. Дело в том, что гусеничные танки той эпохи были невероятно медлительными. Скорость их не превышала 10 км/ч. На поле боя этого, вроде бы, хватало для поддержки пехоты и прорыва оборонительной полосы противника. Но вот переброска таких танков на другой участок становилась настоящей головной болью. И проблема заключалась не только в низкой скорости – ресурс гусениц тогдашних танков был также невелик – их хватало не более чем на сто километров. Кстати, именно с этим связано такое обилие бронеавтомобилей, выпускавшихся в мире до Второй мировой войны. Просто военным была крайне необходима боевая машина, обладающая высокой скоростью передвижения. И хотя недостатки бронеавтомобилей были всем понятны, только они пока занимали нишу быстроходных боевых машин. Что же касается танков, то приходилось либо мириться с их медлительностью, либо перевозить их при помощи тяжёлых грузовиков, что было довольно накладно.

И вот в 1911 году одному австро-венгерскому офицеру по имени Гюнтер Бурштын первому пришла в голову мысль оснастить бронемашину одновременно и колёсным, и гусеничным движителем. Идея заключалась в том, что такой «танк-гибрид» мог бы по хорошей дороге двигаться на колёсах, как автомобиль и с соответствующей скоростью, а при движении по бездорожью колёса бы поднимались, и танк шёл бы на гусеницах.

Прошло много лет, и от колёсно-гусеничных танков никто не хотел отказываться. Производственные циклы были налажены, танки опробованы в боях и при всех своих недостатках считались вполне удовлетворительными. Понятно также, что тяжёлую промышленность, тем более военную, вообще крайне трудно бывает сдвинуть с «насиженного» места… Но именно этого и добивался Кошкин.

Он думал только об одном: создать принципиально новый танк. Быстроходный и манёвренный, с крепкой броней, с дизельным безопасным двигателем, с дальнобойной пушкой и вездеходными гусеницами.

Как-то раз Кошкина в очередной раз вызвал к себе нарком тяжёлой промышленности Орджоникидзе. Завязался разговор о том, каким типам танков отдавать предпочтение, создавая новые образцы? Как найти наиболее удачное сочетание скорости передвижения, броневой защиты и огневой мощи?

– Движение, броня, огонь. Какой тип танка соединит в себе это триединство с максимальной пользой? – размышлял товарищ «Серго». – Я спросил на Харьковском заводе, отвечали: «Конечно, лёгкий. Разве серия наших БТ[19] не подтверждает это?» Спрашивал кировцев, те, недолго думая, сказали: «Безусловно, тяжёлый танк. И мы это докажем». А что вы, товарищ Кошкин, на это скажете?

– То, что и прежде говорил, товарищ нарком: средний танк. Но нам необходим танк принципиально новый. По моему глубокому убеждению, не стоит пытаться бесконечно «модернизировать» всё тот же лёгкий БТ, пытаясь сделать из него средний.

– Значит, – хитро сощурил глаза товарищ «Серго», – нужен танк не лёгкий и не тяжёлый, а средний.

– Именно так! Он станет основным для армии, если мы поставим на него не три башни, как на Т-28, не маленькую пушку, а одну башню с длинноствольным орудием. Такой танк будет стремительным, как танки серии БТ, но при этом он будет иметь броню тяжёлого танка, о котором мечтают кировцы. Но это будет возможно, если появится мощный мотор. Впрочем, это всё одному конструкторскому бюро не потянуть. Надо объединить усилия с моторостроителями. Другой нам нужен двигатель, товарищ нарком, совсем другой!

– И какой же именно?

– Специальный танковый дизель…

И дальше Кошкин в очередной раз изложил свою идею. Он был уверен, что будущее принадлежит гусеничному движителю. По мнению конструктора, данный тип ходовой части радикально улучшит проходимость танка, плюс он даст значительно большую грузоподъёмность. И именно это обстоятельство позволит при одинаковых габаритах и мощности двигателя резко увеличить мощность вооружения машины и толщину её брони.

Сейчас это выглядит даже странно, что Кошкина не посадили и не расстреляли в те страшные 1937 –1938 годы. Видимо, у него нашлись грамотные «покровители» в соответствующем наркомате? Или он изначально действовал по заказу сверху? Очевидно, что там – «наверху» – шла ожесточённая подковёрная борьба между сторонниками вечной «модернизации» лёгкого БТ, что, по сути, было топтанием на месте и пустой тратой народных средств, и сторонниками принципиально нового «прорывного» танка среднего класса, отличавшегося от монстров с тремя башнями типа Т-28[20].

Как бы то ни было, на расширенном заседании Народного комиссариата обороны СССР 4 мая 1938 года Дмитрий Григорьевич Павлов, хотя и склонялся к гусеничному варианту, не рискнул перечить товарищу Сталину, который, как и всё Политбюро, благоволил колёсно-гусеничному движителю. К счастью, харьковских танкостроителей выручил Александр Александрович Ветров, который в 1937 –1938 годах под псевдонимом «Валентин Малино Рубио» участвовал в гражданской войне в Испании в должности заместителя командира Интернационального танкового полка по технической части. Он был участником боев под Фуэнтес-де-Эбро, штурма крепости Теруэль и последующей затяжной обороны Теруэля, а также обороны района Сегура-де-Лос-Баньонс-Монтальбан, где шли ожесточённые боевые действия. И он категорически выступил за необходимость создания гусеничного танка. В перерыве заседания Иосиф Виссарионович Сталин лично уточнил мнение Ветрова и принял соломоново решение: заказать заводу № 183 разработку сразу двух прототипов.