Танк на Медвежьем болоте - Страница 7
— Что еще за обманки?
— А вы не знаете? В петровские времена была мода такая: нарисуют крепостные художники девушек с прялками или парней с балалайками, выпилят из дерева и расставят по парку. Ну, а наш Соковатов из фанеры выпиливал мужчин во фраках и их жен в шикарных туалетах. Потом целыми днями по парку ходит, раскланивается со своими фанерными гостями и по-французски что-то бормочет. Тронулся. Поместье его в гражданскую сгорело. Но и парку, к сожалению, здорово досталось. Особенно в последнюю войну.
Нина замолчала, задумчиво глядя куда-то в раскрытое окно.
— И вы хотите этот парк восстановить?
— Да. Вы только не смейтесь. Представьте, огромный старинный парк с двумя прудами, с катальной горкой, со спортивными площадками. Деревья разные-преразные, мне из Ботанического сада семена обещали. Мы бы этот парк назвали «Пионерский» и сами бы в нем работали. Разве плохо?.. Но что же вы мне ничего про свой поход не рассказываете? — Она посмотрела в окно. — Вон опять ваши мучители идут. Не надоели?
— Знаете что, Нина, — Левашов прикоснулся к руке девушки. — Не обижайтесь, тут дело серьезное. Мне надо поговорить с ребятами: они несут мне какую-то папку.
— Знаю, знаю, — Нина усмехнулась, — все у них секретно и сверхсекретно. Но народ хороший! Жаль, я не могу побыть сейчас с вами. Ведь за директора осталась. Слышите — стучат? У котелка трубы меняют. А еще в районо вызывают. Хорошо, председатель обещал на «Ниве» подбросить… Ну идите, идите к своим полководцам.
8
— Так где же ваша папка? — спросил Виктор Петрович, усаживаясь за директорский стол. — Вот она какая!.. Располагайтесь. Итак, это ваш следопытский поиск? Правильно?
— Правильно. Понимаете, мы давно уже хотели узнать фамилии тех, кто погиб под нашей деревней, на Медвежьем болоте. Только у нас сейчас все остановилось.
— Посмотрим, посмотрим!
Левашов, подвинув к себе белую папку с криво нарисованным на ее крышке танком, развязал шнурочки и принялся читать ее содержимое.
Первым по порядку лежало письмо.
«Уважаемые товарищи!
Обращаются к вам пионеры-следопыты Староборской восьмилетней школы. Около нашей деревни, на болоте, которое называют Медвежьим, мы нашли танк. В лесу есть еще несколько танков и много оружия. Мы узнали, что за бои были тут: наша армия освободила окруженных фашистами партизан. Погибших бойцов похоронили в братской могиле, но на обелиске, который поставили над ней, очень мало фамилий. Мы решили узнать фамилии погибших бойцов. Если вы что-нибудь знаете о боях под нашей деревней, напишите нам, будем очень благодарны. Никто не забыт и ничто не забыто!
Пионеры Староборской школы».
— Та-ак, — сказал Виктор Петрович, кладя на место листок. — И кому вы послали такие письма?
— В газеты.
— На радио.
— В другие школы.
— И ничего в ответ не получили?
— Нет.
— Конечно. Прежде чем посылать, надо было узнать, как это делается. А что было потом?
— Потом мы рассказали все Нине.
— И она посоветовала вам связаться с ветеранами?
— Да.
— Узнать, что за часть вела бои в Староборье?
— Ага.
— И потом запросить военный архив?
— Ну.
— Вот вам и ну… И только тогда к вам пошли ответы. Смотрим теперь их… Письмо из Совета ветеранов 215-й Краснознаменной дивизии.
«Дорогие красные следопыты!
На ваш запрос Совет ветеранов может сообщить, что бои в районе Старого Бора зимой 1941–42 годов вел 114-й полк нашей дивизии, в составе которого было несколько танковых подразделений. Как вы правильно пишете, целью боев было деблокирование окруженных в лесу нескольких партизанских отрядов. Вы пишете, что нашли в лесу танк. Командирами танковых взводов, как мы установили, были старшие лейтенанты Собко Гаврила Карпович, Михайлов Владимир Кузьмич, Хазбулаев Федор Александрович и лейтенант Цирульников Петр Игоревич. К сожалению, к концу войны произошла полная смена танковых подразделений, и в нашем Совете ветеранов нет лиц, воевавших под Старым Бором на боевых машинах. По вашей просьбе воспоминаниями о встрече с партизанами делится фронтовик, офицер нашей дивизии Арцимович М. М….»
— А где письмо фронтовика?
— Оно в музее, под стеклом. Мы его туда положили.
— А в нем фамилии бойцов есть?
— Есть. Только они наступали не от Старого Бора. Мы все равно запросы и на них посылали. Вот ответы.
— Вижу. Но эти люди к наступлению со стороны вашей деревни отношения не имеют… Давайте внимательно прочитаем то, что должно интересовать нас больше всего. Ответы Военного архива о судьбе танкистов. Так… «Лейтенант Цирульников Петр Игоревич. Погиб в боях под Варшавой в сентябре 1944 года… Старший лейтенант Михайлов Владимир Кузьмич. Пропал без вести. 1942 год, февраль… Старший лейтенант Собко Гаврила Карпович. Погиб в боях под Минском. Июль, 1944 год… Старший лейтенант Хазбулаев Фильдрус Ахлямович. Майор запаса. В настоящее время проживает в поселке Лесогорск Л-ской области по адресу улица Сержанту Павлова дом 3 кв. 2». Ну, это понятно: Федором Александровичем его, татарина, друзья называли на русский манер, отсюда небольшая путаница… Но дальше, я вижу конверт, который не мог вас не огорчить. Ваше письмо в Лесогорск вернули со штампом «По указанному адресу не проживает». И больше ничего по поиску Хазбулаева вы не предпринимали?
— А что делать?
— Надо было написать еще раз, туда же.
— Так ведь сказано: не проживает.
— Ну да… — Виктор Петрович вздохнул.
Перебирая оставшиеся письма, он наткнулся и на такое:
«Дорогие ребята!
Еще раз подумал о вашей просьбе и о поручении, которое дал мне Совет ветеранов дивизии. Поручение я выполнил и мое письмо, в котором я рассказываю о том, как мы прорвались к окруженным партизанам, вы уже, наверное, получили. Но уже отослав его, подумал и понял, что о самой-то вашей деревне и о боях под ней написал очень мало. Мало знаю. Однако, перебрав в памяти все, что относится к тем дням, нашел на донышке две фамилии. Эти люди, быть может, смогут вам помочь: старший лейтенант Хазбулаев Федор Александрович (он вышел после войны на пенсию) и сержант (или старшина?) Петухов, который был водителем танка у старшего лейтенанта Михайлова. О втором знаю только, что он тоже жив и что лет десять тому назад просил помочь вдове Михайлова в каком-то запутанном и тяжелом для нее деле. Мужа ее обвинили в предательстве…»
— Ага, — сказал Левашов, — опять Хазбулаев и появляется еще одна фамилия — Петухов. Не вижу конверта от этого письма. А?
— Потеряли, — вздохнул Андрей.
— Раз уж взялись за такое важное дело, терять ничего нельзя… Так вот какая вырисовывается картина: погибшие танки, что-то очень похожее на предательство, кое-кто из участников боев жив. Вывод — надо искать дальше!
Коля кивнул:
— Мы Макарыча спрашивали, он сказал: «Тут такое было!» А он знает, молчит.
— Рассказал что-нибудь?
— Обещал.
В кабинете воцарилась тишина, слышно было, как на втором этаже в учительской тихо играет радио.
Левашов аккуратно сложил бумаги в папку.
— Завтра я, ребята, уезжаю, но, как понял сегодня, моя командировка к вам только начинается. Будем искать вместе.
9
— Да, да, Нина, я так им и сказал: «Командировка моя к вам только начинается». Ведь танк погиб как-то странно, словно нарочно пришел к тому месту, где у немцев стояла противотанковая батарея…
Они сидели на школьном крыльце. В Старый Бор входил вечер. Розовая пыль текла навстречу заходящему солнцу, солнце опускалось, и синие зубчики сосен все глубже вонзались в багровый приплюснутый диск.
— Танков было несколько, — сказала Нина, — кажется, три.
— Да. Значит, на засаду нарвался танковый взвод. Ходят слухи, и о том же пишут ветераны, что тут была измена. Известна даже фамилия подозреваемого — Михайлов. Дальше — больше: меня беспокоит землянка, где кто-то хранит незаконно добытые шкуры. Браконьеры!