Танго фрезерных станков (СИ) - Страница 3

— Дрась, боз Гарт, — сказал их прем.

— И тебе не хворать, Хлось. Предъява к вам, краймовые, надо бы ответить.

Хлось постарше остальных, почти семнадцать, скоро в ренд. Парнишка не самый сильный, двое при нём и крупнее, и шире в плечах, но зато сообразительный. Уйдёт в кибы — и сольётся корпа, остальные не тянут. Девчонки так и косят в стороны, готовы сваливать, но прем понимает, что лучше со мной договориться, чем хлебное место терять.

— Это ж интик, боз Гарт! Интик с токами! Ну как такого не краймануть?

— Интики — позорное говнючьё! — презрительно оглашает лозунг низов одна из девчонок.

Моего интика аж перекашивает — девица симпатичная, с отменной фигуркой, в узком топе и экстремально коротких шортиках, от такой огрести обидно. Впрочем, интикам не привыкать, на низах не любят умников. Нигде не любят.

Начальное, оно же среднее, оно же (если ты с низов) и последнее, образование бесплатно и доступно всем. Иди в школу, учись, никто не запрещает. Но ходит один из ста, наверное. Учиться скучно. Учиться тяжело. Учиться, если честно, незачем. После школы устроиться куда-то мимо ренда почти нереально, а учиться дальше уже платно. Кредит будешь выплачивать до конца дней своих, работы всё равно почти нет, так и сдохнешь нищим шлоком. Почти все интики, не найдя себе места, в конце концов рендятся, и смысл? Что ты учился, что нет — на ренд это никак не влияет. Только везение и природные данные. Поэтому интики, то есть те, кто выбрал учёбу, среди низовых считаются за фуфло. За придурков, которые вместо того, чтобы оттягиваться или краймить, впустую сушат мозг, считая себя умнее остальных. Прав Хлось, такого при случае не краймануть — себя не уважать. Но есть нюанс.

— Это мой интик, — сказал я. — И мои токи.

— Эй, боз Гарт, — запротестовал он, — мы его в первый раз видели!

— А вы спросили, под кем он ходит, краймовые?

— Ну… — отвёл глаза парень.

— Если не спросили, — жёстко продолжаю я, — ваш косяк. Это Средка, тут есть понятия. Если спросили, и он ответил — это тем более ваш косяк, потому что выходит, что вы не интика крайманули, а меня. Итак, он ответил?

— Ну… — совсем поскучнел Хлось. — Так-то да, но…

— Да мы решили, что он гонит, боз! — не выдержала та же девчонка.

Бойкая девица, Скеша её зовут. Язык вперёд головы, но милашка. Можно не спрашивать, куда зарендится, и так понятно. Хлось покосился на неё неодобрительно. Понимает, что корпа не права и лучше не усугублять.

— Наш косяк, боз Гарт, — признаёт он неохотно. — Не удержались. Интик же. Ответим. Предъявляй.

Серьёзный парень, тащит как взрослый. Жаль, скоро уйдёт в ренд, и вместо этой корпы, скорее всего, придёт другая. Договаривайся с ними заново…

Ссориться со мной низовой крайм-корпе категорически не с руки. Во-первых, я могу наябедничать Киралику, и их спустят в сортир. Не обязательно в фигуральном смысле. Подростковая корпа шалит на Средке до тех пор, пока не мешает большим, а те, кто этого не понимает, могут узнать, как далеко лететь вниз с её края. Во-вторых, я могу им навалять без всякого Киралика — и это, по сравнению с первым вариантом, будет актом невиданного гуманизма. Ну, а в-третьих и главных, у меня с ними бизнес. Мелкий для меня, но совсем не последний для них. У низовых, с их соцавансными айдишками, любой ток за счастье, на него можно что-то купить сверх дармового фуфла в автоматах низа. Что угодно. Любая платная мелочь — сокровище, несущее с собой в первую очередь уважение и статус.

— На карте было одиннадцать токов, — припоминаю я. — Где?

— Прости, боз Гарт, — опускает голову Хлось, — мы их уже просвистели.

— Вот! — Скеша раскрывает сумочку. — Могу отдать, боз!

В сумке сияют яркие фантики. Сладости! Они накупили на мои токи конфет. Вкусных, в отличие от мучнистого и почти несладкого бесплатного синтетического говна с низов. Дети. Весь крайм низовых корп — тыринг кондитерки, тыринг штырева сверх бесплатной дышки, тыринг алкоголя, который намертво запрещён авансникам, тыринг токов на это всё.

— И шортики! — вздыхает она. — Крутые же, боз?

Девчонка откидывает полы куртки, показывая шорты с неоновой подсветкой.

— Снять? — поводит крутым бедром.

Для чего в крайм-корпе девчонки? Ну, кроме очевидного? Вот для этого. Отмазывать, если пацаны встряли. Строить глазки. Хлопать ресничками. Надувать губки. Пускать слёзки. У этой неплохо получается, вон, заблестела влагой. Умеет.

— Не мой размер, — отказываюсь я. — Токи, Хлось.

— Отработаем, боз Гарт, — мрачно кивает тот.

— Со штрафом. Торчишь пятнадцать.

— Как скажешь, боз Гарт.

— У вас с ними общий крайм? Или вы их крыша? — спрашивает интик, пока мы возвращаемся на работу. — Они под вас прям гнутся.

Ишь, наблюдательный какой.

— Не твоё дело.

Заткнулся.

Вообще-то не то, и не то. Крыши у подростковых корп обычно не бывает, они сами по себе. Слишком мелкий крайм, буквально на уровне «конфет натырить», что с них взять-то? И общий с ними иметь тоже не с руки, низовые детишки бестолковые, ленивые и плохо мотивированные, краймят от скуки, ждут ренд. Так что у меня с ними просто устный договор. Они следят за тем, что происходит вокруг и докладывают, я им плачу. По чуть-чуть, но регулярно. Если что-то интересное нароют — премия. Обходятся недорого, а мне спокойнее: если начнут искать, детишек спросят первыми, и я узнаю. Теперь они будут три недели дежурить бесплатно. А вот думать надо, кого краймишь. Балбесы малолетние.

* * *

В подсобке тесно и лишний интик мешает, но я обещал потерпеть и потерплю.

— Сядь куда-нибудь, не маячь, — велю я. — Надо кое-что доделать.

— А можно я посмотрю?

— Смотри. Но молча.

Ага, как же. И пяти минут не выдержал.

— А что это, боз Гарт? На экране?

— Интерфейс прошивки.

— А разве они доступны? В школе говорили, что изменить её нельзя!

— Нельзя. Но если очень хочется…

— Разве это не крайм?

— Хочешь пойти настучать?

— Нет.

— Тогда заткнись и не мешай.

На этот раз и на две минуты его не хватило.

— А что вы делаете, боз Гарт?

— Убираю рассинхрон.

— Это как?

— Реакции запаздывают. Шина говно вторичного использования, сигнал проходит не сразу, прошивка делает повторные запросы, они занимают канал, исполнительные устройства лагают. Так-то ничего страшного, но ритм сбивается.

— Вторичного? А так бывает?

— Запросто. Всякая мелочёвка: шины, разъёмы, сетевые модули, контактные гребёнки, миоблоки, шарниры и прочая номенклатура — более-менее взаимозаменяема. Поэтому на дешёвый ренд часто ставят вторичку.

— А откуда она берётся?

— С разборки списанного оборудования, разумеется.

Эта простая мысль так впечатлила интика, что он наконец заткнулся. В школе им, наверное, о таком не говорят. Я же наконец дождался, пока начнёт работать. Если в режим не войдёт, рассинхрон не поймаешь, так что приходится корректировать тайминги прошивки прямо на горячую, в процессе. Ничего, на фронтенде это почти незаметно.

— Всё, — сказал я, закрывая окно терминала, — с этим закончили.

— И что теперь?

— Обслуживание простаивающего оборудования. Хватай вон ту сумку, это расходка. Её надо регулярно пополнять и следить, чтобы не кончалась. Если в режиме самообслуживания не окажется всей расходки, оборудование зафризится или заглючит. Сегодня я тебе покажу, как это делается, завтра сделаем вместе, потом будешь сам. Должна же от тебя быть хоть какая-то польза.

— Да, боз Гарт, конечно.

— Но сначала номер двенадцать.