Танец теней - Страница 11

Софи не могла с уверенностью сказать, отшучивается Вэл или говорит всерьез.

– Я обидела вас? – с несчастным видом спросила она.

Лицо Вэлери сделалось вдруг абсолютно серьезным, а рука ее еще крепче сжала руку Софи.

– Ну что вы, дорогая, разве я могу на вас обижаться? Просто вы напомнили мне, какая я старая развалина…

– И вовсе не старая! – пылко возразила Софи. – Просто более опытная. Как бы мне хотелось, чтобы вы поделились со мной своей мудростью!

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Я хочу знать все! Все, что вы согласитесь мне открыть, – быстро поправилась Софи.

– Боюсь, что это вас шокирует.

– Меня трудно шокировать. Родители позаботились о том, чтобы я получила свободное воспитание. Мне разрешали читать все, что хотелось.

– Понимаю… – Голос миссис Рэмси стал вдруг совсем низким и был похож сейчас на довольное порыкивание сытого животного. – А как насчет… ну, так сказать, более практических вещей? Вы знаете о том, что происходит между мужчиной и женщиной?

И снова Софи почувствовала какое-то странное возбуждение – то ли любопытство, то ли страх.

– Конечно, – сказала она.

– В самом деле?

– Моя мама объяснила мне все довольно научно. Пожалуй, описание ее было клинически точным.

– Пообщавшись с вашей матерью, я нимало в этом не сомневаюсь. Удивительно, как это она вообще удосужилась вас зачать.

Софи захихикала:

– Да, это правда, мама такая… интеллектуалка. Зато она научила меня, что человек должен использовать свои мозги как можно лучше.

– Ну, разумеется, – согласилась миссис Рэмси. – Но вам не кажется, что надо также научиться использовать свое тело?

– Тело дано нам не для удовлетворения животных инстинктов, – нахмурилась Софи.

– Какая ерунда! Вы живете в своем теле и обязаны заботиться о нем и доставлять ему удовольствие. Если только вы не собираетесь стать монашкой. Я знаю множество монашеских орденов со строгими уставами, которые предписывают ходить в мешковине, посыпать голову пеплом и целыми днями бить себя кнутом.

– Вы сочиняете!

– Вовсе нет. Я не видела этого сама, но мой брат рассказывал…

Миссис Рэмси осеклась и испуганно посмотрела на Софи.

– А я и не знала, что у вас есть брат, – удивилась девушка.

– Неужели я никогда не упоминала о нем? К сожалению, мой милый Фел – редкий гость в Англии. Он любит путешествовать по экзотическим странам. Боюсь, Англия кажется ему слишком скучной.

– Фел? Какое необычное имя. А вашего мужа зовут Филипп, то есть Фил. Звучит почти одинаково. Вы не путаете их имена?

– Вовсе нет, – возразила Вэлери. – Если мне надо обратиться к мужу, я обычно зову его мистер Рэмси. Или говорю: «Эй, ты». Этого вполне достаточно.

– Как мне хотелось бы познакомиться с вашим братом! Может быть, я бы изменила свое отношение к мужчинам.

– Едва ли вам понравился бы Фелан, – поспешно оборвала ее миссис Рэмси. – Но вот другой мой брат, Валериан…

– Так у вас целых два брата? Как вам повезло! Я всегда хотела иметь брата или сестру.

– Возможно, вам бы вовсе это не понравилось. Особенно если бы у вас был брат-близнец.

– Так Валериан – ваш близнец? Как интересно! И вы совершенно одинаковые?

– Ну… не совсем.

Софи вспыхнула:

– Какая же я дурочка! Конечно, вы… то есть я хотела сказать…

Миссис Рэмси покачала головой:

– Я все понимаю, моя дорогая. Несмотря на ваши обширные знания, практической частью образования ваша матушка явно пренебрегла. Думаю, мне придется кое-что предпринять по этому поводу.

– Правда? – В глазах Софи светился неподдельный восторг.

– С удовольствием, – ответила миссис Рэмси, и Софи снова стало вдруг на секунду немного страшно.

Джульетта сидела одна в довольно скромной кухне Саттерз-Хед, когда на пороге появился ее спаситель. Джульетта подумала, что впервые видит этого человека при свете дня, пусть даже такого дождливого и пасмурного, как сегодняшний. Но ощущение исходившей от него угрозы, которое всегда испытывала Джульетта, общаясь с ним в сумерках, вовсе не покинуло ее. Все то же саркастическое выражение лица, холодные серые глаза, видевшие чересчур многое… Все ее самообладание тут же подевалось куда-то.

А всего несколько минут назад, сидя за кухонным столом и поглощая превосходную стряпню Дульси, она впервые за много месяцев почувствовала себя в безопасности. Даже каморка в гостинице «Пух и перья» была для нее чем-то вроде промежуточной станции, где можно было остановиться и ненадолго перевести дух.

Но здесь Джульетта почему-то чувствовала себя иначе. Она чувствовала себя дома, хотя все тут было чужим и незнакомым.

Саттерз-Хед представлял собой просторный сельский дом, построенный на клочке земли, одним концом упиравшемся в море. Старый дом отчаянно нуждался в ремонте, но его поддерживала в образцовом порядке супружеская пара слуг, заботившихся о своих хозяевах и хозяйке с ревностным чувством собственников. Хотя Дульси была сама доброта и считала, что ее святой долг – раскормить тщедушного Джулиана, было совершенно очевидно, что главное дело ее жизни – ревностная забота о хозяевах. Это была преданность длиной в несколько поколений – семье Рэмси служили деды и прадеды Дульси.

Подобные традиции казались Джульетте весьма трогательными, хотя сама она очень дорожила своей свободой и мечтала вновь обрести ее, чтобы вернуться на берега Эгейского моря или Нила, вновь путешествовать по экзотическим неисследованным местам. Но в то же время иногда ей хотелось почувствовать себя в безопасности, ощутить, что на свете есть место, где она может чувствовать себя дома. Приятно было бы знать, что рядом люди, которые тебе не безразличны.

Тут Джульетта вспомнила, что на свете есть человек, которому она принадлежит. Марк-Давид Лемур. И при воспоминании о нем на нее, как всегда, нахлынула волна отвращения. Как раз в этот момент в кухню вошел Филипп Рэмси, что было само по себе удивительно.

Хозяева не приходят обычно на кухню в поисках слуг – они посылают за ними. А впрочем, Рэмси во многом отличался от большинства мужчин, которых приходилось встречать Джульетте. В нем был какой-то неуловимый шарм и в то же время независимость, свобода от условностей. Джульетте почему-то казалось, что Филипп Рэмси чувствовал бы себя как дома и при дворе в Сент-Джеймсе, и на конюшне. И, несмотря на свое настороженное отношение, Джульетта уважала в нем эту черту.

– Дульси сказала, что ты собираешься уничтожить все наши запасы и пустить нас по миру, – как всегда с иронией произнес мистер Рэмси, подвигая себе стул и садясь напротив Джульетты.

Девушка вдруг вспомнила, что в присутствии хозяина почтительному слуге полагалось бы вскочить на ноги. Но было уже поздно, поэтому она осталась сидеть, сжимая в руке кружку с самым вкусным кофе, который ей доводилось пробовать за пределами Италии.

– Я отработаю свое содержание, – пробормотала она.

– Не стоит оправдываться, молодой человек. – В глазах Рэмси застыла привычная ироническая усмешка. – Думаю, мы как-нибудь сможем прокормить тебя. Вопрос только в том, что нам с тобой делать.

– Я неплохо ухаживаю за лошадьми… – начала Джульетта, но Рэмси ее перебил:

– Ханниган все равно делает это лучше.

– Я могу носить дрова, воду, делать любую черную работу. Я очень сильный!

Рэмси скептически окинул взглядом худощавую фигуру нового работника.

– Да тебя, пожалуй, опрокинет легкий морской ветерок.

– Так зачем же вы привезли меня сюда, если думаете, что я не гожусь для работы? – требовательно спросила Джульетта. Страх придавал ей смелости.

– А вдруг меня интересует в тебе то же, что и Пинворта? – с издевкой произнес Рэмси.

На какой-то момент Джульетта почти поверила ему. Было что-то такое в его взгляде, когда он смотрел на Джульетту… что-то, чего она не могла назвать словами. Но мысль эта тут же показалась девушке чудовищно глупой.

– Нет, – твердо сказала она. – Вы совсем не такой.