Танцы на снегу. Геном. Калеки - Страница 11

Я долго так просидел, пока совсем не замерз. Потом вылез и снова посмотрел на себя в зеркало, будто вода могла смыть сыпь.

Никуда она не делась, конечно. Даже ярче стала, потому что кожа у меня побледнела от холода.

Я умру. И еще заражу всех вокруг себя. Потому что не хочу я вызывать врачей, не хочу, чтобы меня упрятали в герметичную камеру, я ведь всю жизнь прожил под куполом, я две недели лежал в «бутылке»! Не хочу!

…А если на Новом Кувейте кто-то выживет, то меня будут проклинать тысячи лет. Как трусливого и глупого ребенка, который заразился сам, а потом еще заразил других.

Умрут и самодовольный халфлинг, и не взявший с меня чаевых водитель такси, и упустившие меня охранники в космопорту, и девушка, у которой отец был с Земли, и парень, который вечером так здорово играл на гитаре…

Все из-за меня.

Мои родители ведь тоже хотели жить. И они могли уйти из купола вместе со мной, и мы бы прожили еще года два или три. Вот только для них было главным, чтобы я жил долго и счастливо. Поэтому они и пожертвовали собой.

А теперь окажется, что из-за их жертвы умрет целая планета.

Потому что я – трус и эгоист. Я даже не хочу вызвать врача, не хочу умирать в клетке…

Я кое-как вытерся, очень осторожно, потому что кожа зудела невыносимо. Натянул джинсы и сел к терминалу. Включил связь и стал искать в списке услуг мотеля вызов врача.

Врача тут не было. Надо было связываться с городской службой, но это почему-то было уж совсем страшно.

Тогда я посмотрел список обитателей мотеля, тех, кто предоставил свои открытые данные. Тут был и халфлинг – у него оказалось жутко сложное и длинное имя, и какая-то семья «князей Петровых», и туристы, и коммивояжеры, и спортсмены, приехавшие на какие-то студенческие соревнования по квадроболу. Врачей не было.

Но зато был какой-то человек по имени Стась, у которого в графе «профессия» значилось «капитан».

Пожалуй, капитан должен понять всю опасность ситуации.

Я набрал его номер. Времени было пять утра, за окном еще совсем темно, но какая теперь разница…

Ответил капитан быстро. На экране появилась полутемная комната, похожая на мою, и светловолосый человек лет сорока. Он чем-то походил на отца Глеба. Увидев меня, капитан нахмурился и произнес:

– Это что за шалости?

– Вы капитан Стась? – спросил я.

– Да.

Лицо его сразу посерьезнело, видимо, он понял, что я позвонил не случайно и не для дурацкой шутки.

– Меня зовут Тиккирей. Я живу в том же мотеле, что и вы. В сто четырнадцатом домике.

– Вижу, – сказал капитан. – Что дальше?

– Вы… вы могли бы мне помочь?

– Мог бы. Что случилось?

Казалось, он все-таки не уверен, что у меня есть серьезная причина будить его в такую рань, и сдерживается только из вежливости. Может быть, поэтому я выпалил сразу:

– Капитан Стась, у меня язвенная чума. Вы ведь знаете, что надо делать.

– Что за бред ты несешь, Тиккирей? – резко спросил капитан.

– Это не бред! – крикнул я, вскочил и отошел, чтобы он увидел красные пятна на моем теле. – У меня язвенная чума! Это очень опасно!

– Откуда ты? – после секундной паузы спросил капитан.

– С Карьера. Это планета, где добывают руду, я улетел с нее расчетным модулем на грузовом корабле «Клязьма», потом мы делали где-то остановку, но я там не выходил, а здесь сошел, мне разрешили прервать контракт, но мы, наверное, залетали на ту планету, где эпидемия…

– Прервись на секунду, – очень спокойно произнес Стась. – Подойди к экрану и посмотри в камеру. Приблизь к ней лицо.

Я так и сделал.

– Сиди в своем домике и никуда не выходи, – сказал Стась после паузы. – Я сейчас подойду к тебе. Понял?

– Это очень заразно, – сказал я.

– Да уж догадываюсь. Сиди на месте.

Капитан пришел минут через пять. Дверь я открыл заранее, и когда пискнул зуммер, громко крикнул:

– Войдите!

Я думал, что он наденет скафандр, но капитан Стась был в обычной, даже не форменной одежде – в джинсах и рубашке. Только на поясе у него висела кобура с пистолетом.

– Встань, Тиккирей, – стоя у двери, сказал Стась.

Я поднялся.

– Повернись спиной. Хорошо. Садись…

Совершенно спокойно он подошел ко мне, взял за подбородок, запрокинул голову, внимательно посмотрел в глаза. Спросил:

– Насморк сильный?

– Да…

– Скажи мне, Тиккирей, ты побывал у вашего врача перед тем, как сойти с корабля?

– Нет.

– Какой же ты глупый мальчишка… – сказал Стась и засмеялся. Никогда не думал, что среди капитанов бывают такие садисты! Он хохотал прямо в лицо мне, умирающему от чумы! – Это уму непостижимо. Марш в кровать!

Я ничего не мог понять. А Стась достал из кармана маленькую коробочку, вытащил из нее разовый шприц, уже наполненный раствором, и повторил:

– Ложись и снимай штаны.

– Язвенная чума не лечится… – прошептал я.

– Да нет у тебя никакой чумы! – Он легко приподнял меня и толкнул к кровати. – Давай. Если стесняешься, то подставляй руку, но будет больнее.

– Что вы мне хотите уколоть?

– Иммуномодулятор.

Спорить со мной ему явно надоело, так что он заставил меня лечь, приспустить джинсы и с размаху всадил шприц. Я ойкнул.

– Немного пожжет, но тут ничего не поделаешь, – надавив на поршень, сказал Стась. – Считай это расплатой за собственную глупость.

– А что со мной?

– Аллергия. Самая обыкновенная аллергия на новую планету. Чудак человек, ты что, книжек не читал, кино не смотрел, а уроки прогуливал? Перед выходом на любую новую планету, будь она хоть раем… кстати, если раем – особенно, там зелени много… надо принять иммуномодулятор. Тут ведь пыльца, пыль, споры, семена, частицы чужой биосферы – твоя иммунная система сходит с ума, понимаешь?

Какой же я дебил!

Уткнувшись лицом в подушку, я поддернул вверх джинсы и затих. Больше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы капитан Стась ушел. Пусть даже я умру от этой дурацкой аллергии.

Но капитан не уходил.

– Стыдно? – спросил он.

Я невольно кивнул, хотя когда лежишь, зарывшись головой в подушку, это трудно.

– Ладно, со всяким бывает, – сказал капитан. – В одном историческом романе я читал о почти таком же случае – только там взрослый человек наелся клубники и покрылся аллергической сыпью, а заподозрил себя в спонтанной условно-положительной мутации… Кстати, ты вполне мог умереть. Если бы потянул еще немного и довел дело до отека легких или анафилактического шока. Неприятно, верно? Из-за какой-то дурацкой пыльцы и пыли!

– Простите меня… – прошептал я.

– Лучше расскажи, как ты дошел до жизни такой, Тиккирей с корабля «Клязьма».

– Я не с «Клязьмы», я там всего две недели летал.

– Расчетным модулем, ты уже говорил. Рассказывай, как ты в это вляпался и как сумел выбраться.

Я сел на кровати. Укол, честно говоря, побаливал изрядно, но я терпел. Капитан Стась с улыбкой смотрел на меня.

Может, это все умеют чувствовать, а может, только некоторые, но вот я всегда знал: человеку со мной по-настоящему интересно или он общается из вежливости. Наша учительница по психологии, с ней, кстати, всегда было интересно, говорила, что это компенсаторно-защитная способность детской психики – чувствовать настроение собеседника. С возрастом почти у всех проходит.

Капитану Стасю было интересно. Вот капитан «Клязьмы», которого я даже по имени не знал, тоже сделал бы мне укол, чтобы спасти, а потом ушел бы. Старпом «Клязьмы» еще и объяснил бы, в чем я не прав. Врач Антон, наверное, выслушал бы меня.

А Стась, хотя и злился немного, что я его разбудил под утро, хотел со мной поговорить.

И я стал рассказывать. С самого начала – то есть с того, как папу уволили.

Когда я объяснил Стасю про конституционное право каждого гражданина на смерть, он выругался, достал сигареты и закурил. У нас, на Карьере, мало кто курил: за это нужно платить дополнительный пай в жизнеобеспечение.