Танцующая среди ветров - Страница 6

Отчаявшись, я села прямо на землю, вытянула свои многострадальные ноги, стащила один сапог и размяла намозоленную ступню. Рюкзак тоже ощутимо тяготил плечи, его я бросила рядом и стала размышлять о несправедливости мироздания и прочих мало конструктивных вещах.

Эту-то картину маслом и застал мой счастливый случай. Не пойми кто, в бесформенной одежде, чумазый и пыльный, сидит на земле в одном сапоге и о чем-то сосредоточенно мечтает. Не знаю уж, что заставило старичка остановиться, наверное, слишком уж нелепо мы в обнимку с сапогом выглядели. Но он не только остановился, а еще и спросил.

– Малец, чего расселся, у тебя с головой все в порядке? – От последнего я опешила, вытаращив на наглого деда глаза. Уже открыла рот, чтобы что-нибудь ответить, но замешкалась, подбирая слова по-вежливее. – Рот-то прикрой, овод залетит, – выдал странный товарищ с важным видом. – Ты вообще в себе я спрашиваю? Или дурачок какой-нибудь?

Такого я совсем не ожидала. Закрыв рот и проглотив слова, которые так и просились наружу, я произнесла совсем другие.

– Добрый день, спасибо за заботу, со мной все в порядке. – И, подумав, добавила: – Относительно моего рассудка можете не сомневаться. Но вот ноги, – я как можно жалобней посмотрела на незнакомца, – болят. Идти тяжело, отдыхаю сижу.

– А говоришь в своем уме, – проскрипел дедок. – Кто же в своем уме попрется пешком в такую даль.

Да что за пунктик-то у него такой? Ну ладно, ловим удачу за хвост, какой бы облезлый он ни был. И приняв самое разнесчастное выражение лица, на которое была способна, я заныла: – Дедушка, а вы меня, может, подвезете? Мне в сторону Кираты нужно. – Теперь пришел черед удивляться дедуле. Он, явно не ожидавший такой наглости, тоже открыл рот и застыл.

– Оводы! – пискнула я, не удержавшись. Уж больно смешно смотрелся этот не высокого роста человек, с взлохмаченными седыми волосами, придающими его голове сходство с одуванчиком. Жидкой белой бороденкой и открытым ртом.

– Где? – заозирался интересный субъект.

– Так залетят, вы же сами предупреждали. – Я сделала страшно невинные глаза.

– Ага, – изрек он глубокомысленно. Пожевал травинку, подергал себя за бороду и скомандовал: – Ну, залезай. Только чур с разговорами не приставать, не чудить и вообще сделай вид, что тебя тут нет.

Все еще не веря в такое везение, я, похватав свое имущество, быстро вскарабкалась на его телегу. Устроилась в дальнем от возницы углу между мешками набитыми чем-то под завязку и просияла. Старичок посмотрел на то, с какой скоростью я обосновалась в его транспортном средстве, стоило только мне это предложить, крякнул и, дернув поводья, продолжил путь.

Некоторое время мы ехали молча. Я исправно следовала поставленным условиям и изображала еще один мешок. Дед периодически на меня украдкой поглядывал и гладил бороду. Видно было, что его распирает от желания поговорить, но противоречивый дух не дает этого сделать. Повздыхав еще немного для приличия, он не выдержал и произнес.

– И чего это ты шляешься в одиночестве по дальним дорогам?

– Так нету у меня никого, круглая я сирота, – поймав его тон, начала я вдохновенно врать. – Пускаться в пространные разъяснения о причинах и мотивах, побудивших меня оказаться там, где он меня нашел, совершенно не было ни какого желания.

– А в столице что потерял?

– Дядька там у меня двоюродный живет. Надеюсь, поможет по-родственному, ремеслу обучит, он пекарь.

– Ремеслу, это хорошо, – одобрил попутчик и вроде даже расслабился. – Меня Цигун зовут, а тебя?

– Ал.

– Что ж, Ал, будем знакомы. Ты из каких краев будешь?

– Из Латиума.

– Городской значит, оно и видно, вот ножки-то и стоптал быстро, не приучены вы к вольной жизни, нежные больно.

Я возражать не стала и, взглянув на довольного собой старика, решила перевести разговор с меня на него.

– А вы, стало быть, не в городе живете?

– Конечно, суетно в этих городах, людей много, а проку с того мало. Снуют как мураши туды-суды. Я простор люблю, к природе поближе. – Я помолчала, а он, не дождавшись моей реакции, продолжил. – У нас семья большая. У меня самого три сына, у тех тоже детки у каждого. Внучат у меня уже семеро, ребятки толковые, работящие. В нашей деревне любой знает деда Цигуна и почет мне оказывает. Если что случится, сразу ко мне бегут. Я по справедливости всегда рассужу, советом дельным помогу или на путь честный заблудшую душу направлю.

Видимо, поговорить он действительно любил, потому что в течение следующих нескольких часов, я узнала про всю жизнь Цигуна. Начиная от того, какие красивые игрушки в детстве из полешек он мастерил, и заканчивая, какую вкусную наливку в прошлом году из брусники он поставил, как всей деревней ее, на юбилее у соседа Мельки, пробовали и нахваливали.

Я не возражала. Слушала бормотание старика в пол уха, вставляла, где нужно верные междометия и лишь изредка подкидывала новые вопросы, чтобы его рассказ все продолжался и продолжался.

Когда начало уже откровенно темнеть, а Цигун и не собирался останавливаться, я осторожно поинтересовалась: – А мы разве не будем на ночь останавливаться?

Дед отвлекся от жизнеописания и поспешил меня успокоить.

– Не боись, малец, скоро уже до деревни Колки доедем, там у меня младшая сестра живет, у ней и заночуем. Там и покормят, а то заговорил ты меня совсем, я и про ужин забыл с тобой. Теперь уж не будем тормозить, еще поднажмем чуток и на месте будем. А утром в дорогу снова отправимся. Только я тебя до Старого Перевала довезу, а там наши дороги расходятся. Я-то в Петруши еду, овес куму своему везу, он мне за это меду даст в обратную дорогу.

И так, под рассказы о жизни неизвестного мне кума из Петрушей мы уже за полночь, действительно, добрались до какой-то деревни. В потемках разглядеть что-либо подробно мне не удалось, лишь несколько маленьких домишек у въезда, да большое строение, похожее на амбар. Сразу за ним и оказался дом сестры Цигуна. Окна не горели, и в доме было тихо.

Старик слез с телеги и, зайдя за калитку, громко постучал в окно. Раздался собачий лай, который тут же подхватили, и вот уже вся округа наполнилась разноголосым тявканьем и подвываниями. В окошке загорелся свет, и через довольно продолжительное время из-за дверей послышалось настороженное: – Кто там?

– Я это, Цигун. Открывай Клиса, устали мы с дороги и есть хотим.

Заскрипев замком, дверь открылась. На пороге показалась высокая стройная женщина с распущенными длинными волосами. Она зябко куталась в платок и переминалась с ноги на ногу.

– Цигун, проходи, – проговорила она. – А чего поздно-то так? Мы уж и не ждали тебя сегодня.

Тут она заметила меня и удивленно спросила: – Кто это там с тобой?

– Вот любопытная баба, – добродушно усмехнулся дед. – Ты сначала накорми, а потом уж и приставай с расспросами.

Он тем временем по-хозяйски прошел в сени, огляделся, сказал мне, чтобы я следовала за Клисой. Сам же принялся распрягать лошадку и делать все нужные приготовления, чтобы завтра с самым рассветом отправится в дорогу.

Мы в молчании проследовали на кухню, где хозяйка поставила таз с водой, предлагая мне умыться с дороги. Пока я плескалась и пыталась привести себя в порядок, она накрывала на стол, заинтересованно на меня поглядывая. Тут, к счастью, появился Цигун и все ее внимание переключилось на него. За обменом новостями и новыми впечатлениями, они на некоторое время забыли о моем присутствии. Я спокойно наслаждалась вкусной мясной похлебкой со сметаной и хлебом с какими-то ароматными зернышками внутри. К тому моменту, как про меня вспомнили, я уже откровенно клевала носом. Цыгун удивленно на меня посмотрел, видимо, только сейчас его внимание оказалось полностью сфокусированным на мне, прищурился.

– Ал, да ты девица, а вовсе не малец! – выдал он таким тоном, будто я сама об этом и не подозревала.

– Ага, – флегматично отозвалась я, спать хотелось ужасно.

Поняв, что ничего толкового от меня все равно уже не добиться, он вздохнул и махнул рукой. Цыкнул на любопытствующую сестру и отправил меня спать на сеновал. Ну что ж, это лучше чем опять ночевать в лесу, да и от расспросов я была избавлена, пока все складывается совсем не плохо. Улыбнувшись своим мыслям, я провалилась в сон.