Танцуй в огне (СИ) - Страница 2

К Виоле я все-таки сходила. Кралась по коридору, будто воровка, сливаясь с тенью, боясь неосторожным движением перебудить дом. Но все оказалось напрасно, отец слова на ветер не бросал, сестра была заперта. А через толстую дубовую дверь не поговоришь. Пришлось уходить, едва сдерживая слезы.

В комнате было темно и холодно. Окно раскрыто настежь, сквозняк задул свечи. Нянюшка ушла, впрочем, мне в одиночестве было куда проще, не нужно слушать причитания и успокаивать старушку.

Первым делом закрыла створки и зажгла свечи, магические светильники в доме имелись, но не везде. Дочерям мистер Майлини дорогие игрушки пожалел, а потому приходилось действовать по старинке.

Едва по белым стенам заплясали полукруглые желтые померанцы, я увидела подарок. Два женских дзяньский меча с алыми лентами, повязанными на рукоятях. Последний дар мастера Рен-е-ганы.

Больше сдерживаться не могла, слезы градом хлынули из глаз. Я рухнула на пол возле кровати и завыла, будто раненый зверь. Все, кого любила, по воле отца исчезали из моей жизни, и я ничего не могла с этим поделать.

Утро пришло незамеченным. Проникло с солнечными лучами сквозь неплотно прикрытые шторы, ворвалось с птичьими трелями, просочилось с ароматами свежескошенной травы. Я насилу поднялась, но так и не поняла, спала ли, или же лежала в беспамятстве. Мышцы ныли, виски ломило, а еще меня знобило, видно, не прошла ночь на холодном полу даром. Как бы не разболеться.

Умылась, непослушными руками переплела косу. Надо бы собираться, да больше всего хотелось зарыться с головой в одеяло и забыться во сне.

Появилась нянюшка, в руках она держала поднос. Глаза ее превратились в щелочки, а нос распух, видно, тоже не нашла ночью успокоения, проплакала, жалея воспитанницу.

– Нянюшка, – пролепетала я. – Нянюшка!

– Ты ж моя радость! – чудом не уронив ноши, та не по-старчески быстро подбежала ко мне. Обняла и запричитала.

– Вот темного семя, кому ж он тебя отдал, кровиночку мою. Такому же темнову ставленнику! Как же ты одна-то в чужом доме, да с людьми чужими?!

– Все нянюшка, хватит, – я вырвалась из объятий.

Чувствовала, еще чуть-чуть и снова расплачусь.

– Пора собираться, отец велел завтра быть готовой. А я и взяться-то за что, не знаю.

– Ой, прости старую, – спохватилась нянюшка. – Не переживай, ягодка, кушай, отдыхай и не о чем плохом ни думай. Сама сделаю, уложу твои вещички, как следует. Да вытребую у индюка Фреда повозку поновее, чтобы все влезло. Чтобы моя кровиночка ни в чем у чужих людей не нуждалась.

Блинчики одуряюще вкусно пахли, я не заметила, как опустошила тарелку. Горячее молоко с медом прогнали холод и озноб из тела, а потому после завтрака мне еще больше захотелось спать. Видя осоловелые глаза воспитанницы, нянюшка самолично уложила меня в кровать, укрыла одеялом и велела не просыпаться до обеда. Что я с удовольствием и сделала.

Однако проснулась только следующим утром. Голодная, как элайская волчица и такая же злая. Голод удалось утолить, а вот злость нет. Я выходила из своей комнаты прямая, как струна. В руках держала ридикюль с самым необходимым. Остальные вещи, да и приданное тоже заботливая нянюшка велела сложить в экипаж и крытую повозку.

Провожать вышли только слуги. Отец отбыл восвояси еще вчера, не посчитав нужным проститься с дочерью. Я не была уверена, что увижу его даже на свадьбе. Виола так и оставалась под замком. Везти меня в замок было велено поверенному, худощавому длинноногому язвительному старику Фреду Авино, ставившему интересы хозяина превыше всего. Сопровождала в пути миссис Кранес, чопорная степенная дама, преподававшая у нас с сестрой этикет.

– Что ж, нянюшка, пора.

Крепко обняла причитавшую женщину, а потом поторопилась спуститься с крыльца. Остановилась возле самого экипажа. В груди заныло, на глаза набежали слезы. Я едва не расплакалась, но сумела успокоиться. Позволила себе лишь малость, взглянуть на окно, ведущее в комнату сестры. Виола глядела сквозь стекло бледная и осунувшаяся, такой ее и запомнила. Помахала рукой, прощаясь, и с тяжелым сердцем ступила на подножку.

– Мистер Авино, поедемте ж, – проговорила глухо. – Нужно добраться до Твердыни как можно скорее.

Поверенный свистнул кучеру, и экипаж тронулся. А я судорожно сжала кулачки. Еще немного, и Черные дубравы окажутся позади, а передо мной откроется путь в новую жизнь. Неизвестную, оттого и пугающую.

Айя Майлини

Первое время окна оставались занавешенными, в экипаже царил полумрак. Я все никак не могла раздвинуть шторы, не хотела расстраиваться еще больше. Лишь когда мистер Авино со вздохом заметил, что владения отца закончились, сумела перебороть себя.

Дорога шла между лесом и полем. Пока что было по-утреннему прохладно, но день обещал стать жарким. А значит, спустя еще час-полтора я начну изнывать от духоты и проклинать все на свете. Особенно отца и жениха.

Жених.

Задумалась, а что, собственно, я о нем знаю?

Даже живя в провинции, мы с сестрой были в курсе последних новостей из столицы. По отцовскому приказу к нему на стол ежедневно клали свежую газету, дабы вдали от дома он мог удовлетворить потребность в чтении. Через день чтиво оказывалось у нас.

О деяниях Луи было известно мало. Пока что Нарвано-младший держался в тени своего отца. Богат, родовит, красив, надменен – вот и все, что я о нем знала. А еще постоянно задавалась вопросом, какой резон его роду связываться с моей семьей. Да, в некоторых кругах Майлини были известны и имели вес. Прадед, дед, а теперь и отец сколотили немалый капитал, скупая, а после перепродавая в столице дзяньские шкуры и мех. Но этого, к сожалению, было мало, чтобы вот так запросто породниться с Нарвано.

Прижала пальцы к вискам. Мысли-мысли, пустые мысли. Не о том мне нужно думать, все равно, каков будет жених. Главное, быстрее добраться до замка. До него три дня пути, но я была готова не спать ночью, чтобы управиться за два. Ведь чем раньше появлюсь на глаза жениху, тем скорее отец получит известие, тем меньше будет Виола сражаться с приступами болезни.

Весь день мы ехали, почти не останавливаясь. На ночь поселились на постоялом дворе, поужинали и отправились спать. Впрочем, я так и не сомкнула глаз, вздрагивала от страха, боясь, как бы шумная команда наемников не отправилась громить и второй этаж. Утром, глядя на избитую помятую подавальщицу и разгром в зале, отказалась от завтрака и поспешила укрыться за стенками экипажа. Во мне зрела непоколебимая уверенность в необходимости провести следующую ночь в дороге.

– Мистер Авино, я хотела бы добраться до замка своего жениха быстрее. Такое возможно? – нервно спросила у старика.

Он задумчиво пожевал ус, но все-таки ответил:

– Да, мисс, но тогда вам придется спать в экипаже. На постоялом дворе поужинаем, сменим лошадей, но не более.

– Я согласна, – проговорила поспешно.

Тут оживилась миссис Кранес, которая прохрапела всю ночь и не слышала творившегося на первом этаже переполоха.

– Мисс Айя, вы не можете появиться перед женихом уставшей. А платье, а прическа? Я считаю, спешка недопустима.

И столько возмущения было в ее голосе, что я на миг оробела, но вспомнила о сестре и сразу же преодолела смущение.

– Не знаю, понравится ли отцу ваше рвение, миссис Кранес, – я скорбно сдвинула бровки. – Он велел мне прибыть к его светлости как можно скорее. Не жалея себя…

Мысленно и вовсе показала унылой даме язык. В конце концов, какая разница, в каком платье я появлюсь пред светлыми очами женишка. Вряд ли наши отцы передумают.

– Как знаете, – миссис Кранес оскорблено поджала губы, а потом отвернулась к окну. – Мое дело предупредить вас, мисс.

Я, не скрываясь, фыркнула. Невелика потеря, мы и до этого не больно-то разговаривали. Развлекалась я тем, что бездумно глядела в окно, да читала, пока позволяло освещение.