Танцовщица (СИ) - Страница 7

— Какой участок?

— Я… не знаю.

— Давайте паспорт, — дежурный посмотрел документ. — Вам туда, прямо по коридору и налево. Следователь Минина, там увидите.

Катя шагала к указанному кабинету, уверенно цокая каблучками. Постучалась в нужную дверь.

В кабинете сидели два следователя, мужчина и женщина. Катя направилась к женщине.

— Капитан полиции Минина, — доброжелательно представилась женщина в форме. Она была довольно миловидной, со строгой прической и почти без макияжа. На вид ей было не больше тридцати. — Присаживайтесь. Давайте паспорт. Что у вас случилось?

— Я хочу написать заявление о сексуальных домогательствах.

— От кого? — красивые брови капитана полиции удивленно взлетели.

— От отчима, — Катя стушевалась под пристальным взглядом женщины. Та как будто видела ее насквозь. Но отступать девушка не привыкла.

— Рассказывайте.

— Что?

— Все. У мамы новый муж, так?

— Они развелись с папой совсем недавно, года полтора назад… — Катя рассказывала свою историю, стараясь показать, как гадко ведет себя Иван.

— Хорошо, я поняла, что обстановка дома напряженная, — скоро перебила Катю капитан. — А теперь давайте непосредственно к домогательствам. Что именно он делал?

— Ну, он смотрит на меня так вот, нехорошо, — Катя запоздало подосадовала, что не продумала заранее ответы. Надо было посмотреть отзывы о подобных допросах по интернету. Но Кате казалось, что одного заявления будет достаточно. Зачем ее допрашивают? Теперь приходится что-то лихорадочно придумывать. — Еще он обзывает меня по-всякому. И говорит, что я совсем взрослая, а сам все время как бы намекает… И в мою комнату все время заходит, понимаете?

— Понимаю. Он трогал вас?

— Что? Да, конечно! — тут же сориентировалась Катя, не замечая, что краснеет из-за вранья. — За руки и по волосам гладил.

— За какую руку брал? При каких обстоятельствах?

— За правую… вошел ко мне в комнату неожиданно…

— Что сказал при этом?

— Я не помню, по-моему, что я красивая взрослая девушка, — сочиняла на ходу Катя. Врать было неудобно, Катя уже чувствовала, что краснеет, и надеялась, что это спишут на волнение.

— Хорошо, — сухо сказала женщина. — Вот бумага, пишите.

— Что именно? Как это пишется?

— Я, Сомова Екатерина Игоревна, ненавижу своего отчима и хочу его посадить в тюрьму за то, чего он не делал.

— Что? — воскликнула Катя, выронив ручку. Сердце заколотилось где-то в голове.

— Ну, между нами девочками, — понизила голос женщина, — у вас отличный отчим, который защищает вашу мать от вас, взрослой избалованной девицы. И за это вы хотите его посадить. Так?

— Нет! Вы ничего не понимаете! Зачем вы так говорите?

— А мне кажется, это вы не понимаете! Майор Федоров, что скажете? — обратилась она к коллеге, который до того тихо сидел за спиной Кати. Девушка резко обернулась и смутилась под хмурым взглядом мужчины.

— Позвольте вас спросить, юная леди, — тихо, но с отчетливой угрозой в голосе спросил он. — Вы понимаете, что если вы напишете это заявление, и вашего отчима признают виновным, его отправят за решетку лет на десять. Возможно, он там умрет. Вы это хорошо понимаете? Вы хотите именно этого?

Катя молчала, сердце судорожно трепыхалось, лицо пылало.

— Она хочет, чтобы его не было в доме любой ценой, — отозвалась капитан Минина. — И ей плевать, что она может его уничтожить. Но это ладно, он ей человек чужой. А вот то, что она при этом может сломать жизнь своей матери, ей в голову не приходит. Надо же быть такой подлой бессердечной дрянью!

— А еще ей, видимо, не приходит в голову, что на суде ее будут допрашивать. Во всех подробностях. Возможно, попросят пройти детектор лжи. И он покажет, что она врет, — жестко сказал мужчина. — И тогда ей самой впаяют срок за лжесвидетельство. А это судимость на всю жизнь. Девочка, ты так хочешь стать уголовницей?

— Да и мать ее бросит после этого, в детдом сдаст только так.

— И правильно сделает. Вы бы простили свою дочь, капитан, за такие выходки?

— Нет, конечно, — фыркнула женщина презрительно. — Выгнала бы из дома однозначно. Или хотя бы на работу, пусть сама себя обеспечивает.

— Так что пишите, конечно, если хотите, — разрешающим жестом показал майор на бумагу. — Если в ваших словах есть хоть капля правды. А мы примем и зарегистрируем заявление.

— Вот бумага, — хищно улыбнулась девушке капитан Минина, протягивая лист.

— Можно, я еще подумаю? — растерянно проблеяла Катя, осторожно положив лист на стол.

— Подумайте, — сухо ответила капитан, кивнув на дверь. Девушка выскочила в коридор. — Ну и как тебе этот кадр? — грустно спросила она коллегу.

— Охренеть, — покачал головой майор. — Прав ее отчим, она действительно злобная ленивая кобыла.

— Без мозгов к тому же, — усмехнулась капитан. — Заявление она пришла писать, а врать не научилась.

— Может, просто переходный возраст? А тут еще мать с новым мужем.

— Так всем нелегко бывает, но не до такой же степени! Переходный возраст, как же. Холодная избалованная дрянь. Пороть ее надо было в детстве нещадно. Жаль, теперь уже поздно.

— Ну, может, отчим все же сможет заняться ее воспитанием, нормальный вроде мужик.

— Если падчерица решит объявить ему войну, он может и сдаться. На фига ему такая радость? Вдруг завтра опять придет и снова захочет что-то написать? Или еще что придумает. Его-то оправдают, конечно, но нервы потреплют.

— Ну, мы ее вроде хорошо пугнули, может, побоится теперь лезть на рожон, — майор ухмыльнулся и вернулся к бумагам.

Катя вернулась домой в подавленном настроении. Если полицейские раскусили ее уже через пять минут, то и не стоит соваться в это дело. Обдумав ситуацию, девушка с сожалением пришла к выводу, что в чем-то она была неправа. Конечно, Иван тот еще гад, но не в тюрьму же его сажать, в самом деле. Да и мало ли, вдруг действительно на детекторе проверят.

Родители ушли на работу, в квартире дышалось свободно. Однако обеда не было, пришлось давиться бутербродами. Катя включила телевизор, но происходящее на экране не трогало ее. Она думала о своей несчастной жизни. Никакого компьютера, никакой поездки, никаких денег. Ну, хоть с последним она как-то может справиться. Надо устроиться на какую-нибудь работу. Там ей заплатят много-много денег, она снимет квартиру и свалит отсюда уже через месяц. Только вот как найти работу, если нет интернета?

Катя, не долго думая, снова отправилась к Вере. Девчонки поболтали о том, о сем, потом Катя попросилась к интернету. Рассказывать о своем визите в полицию она не стала. Почему-то было стыдно.

Как назло, на приличную работу брали только с восемнадцати лет. В Катины шестнадцать единственные вакансии были только в рекламе. Так себе работа. Но делать было нечего, карманных денег не предвиделось, пришлось соглашаться на неприглядные предложения.

Катя устроилась промоутером, стояла с листовками рядом с одним из кафе. Уже через пару дней работы она поняла, что таким образом на жизнь ей не заработать. При всем старании за несколько часов работы удавалось получить не так уж много денег. В качестве карманных, конечно, хватит. А вот на съем квартиры — однозначно нет. Катя обратилась еще и в другое кафе. Теперь она работала с утра в одном месте, вечером в другом. Доход увеличился почти в два раза. Но при таком подходе Катя практически не бывала дома. Вставать приходилось довольно рано, чтобы раздавать листовки во время часа пик. Потом девушка возвращалась домой, наскоро перекусывала и отправлялась на другую работу. Ее жизнь теперь действительно напоминала бурлеск — бесконечная череда бессмысленных движений, от которой хочется скорее отдохнуть.

Родители заметили, что Кати постоянно нет дома. Но на их вопросы она сразу же предъявила трудовые договоры, и от нее отстали. Больше никто не приставал к ней ни с мытьем полов, ни с готовкой. Единственно, что она все же начала делать — мыть за собой посуду. Раз уж ее снова начали нормально кормить.