Танцевальная арена (СИ) - Страница 36
И снова дорога, как можно дальше вглубь чужой страны. И был декабрь, улица Лондона, мокрый снег и грязное месиво на асфальте, стертые в кровь ноги и ботинки, просящие каши. И высокий светловолосый мужчина с тонкими длинными пальцами, покрасневшими от холода - он никогда не любил перчатки. Говорил, что во всем Соединенном Королевстве нет мастера, способного сшить удобные перчатки на его руку.
- Дайте мне работу, сэр. Вы урод, как и я, и вы богаты.
- Да что ты говоришь? - в те годы в его речи еще явственно звучал чешский акцент. - Почему ты так думаешь?
- Мне так показалось… то есть, я знаю, - глядя на неброско одетого человека, альбинос явственно слышал громкий, очень громкий звон монет, но сказать об этом пока не решался.
- Знаешь… ну пойдем, расскажешь, что еще ты обо мне знаешь.
Потом, вспоминая тот вечер, Сильвер понимал, что ходил по лезвию - не будь Эли экстрасенсом, способным распознать злой умысел и понять, видит человек его впервые или уже имеет некие сведения, дело кончилось бы плохо. Да и тогда в воздухе отчетливо пахло жареным. Но, в общем-то, терять было уже нечего. Он зажмурился, сосредоточился и увидел то, что вряд ли мог узнать случайный человек - конкурент или чей-то соглядатай:
- Знаю, что у вас не было секса двенадцать лет.
Эли усмехнулся, взглянул с интересом:
- Наглый, неглупый и в самом деле что-то можешь… Ты мне подходишь. Поехали.
В каком-то смысле Лэнсу повезло, что он нарвался на Каракурта, а не рабовладельца или торговца органами. Да, убежать от самого себя не получилось, пришлось принять - таким, как есть, с темным даром и способностью убивать силой мысли. Но все же его органы не рассажены десятку больных по всему миру, а скелет не обглодали крысы; он жив и в определенных кругах весьма уважаем, в его руках сосредоточена частичка власти. Приятно осознавать, что на твоей территории мелкая шушера вроде рэкетиров произносит твое имя не иначе как шепотом.
Если уж ему так повезло в свое время, почему не может повезти этим троим? Двое тяжело больных да девчонка… пропадут же ни за грош. А ведь они ничем не хуже, а то и лучше, чем был Сильвер в их годы…
- О чем задумался? - высокая светловолосая женщина мелкими глотками пила слишком крепкий, слишком горячий чай; длинные тонкие пальцы, посиневшие от ледяной воды, плотно оплели кружку, выбирая из фарфора все тепло без остатка.
- Да так… забавно получается. Я знаю Эли - ну, и тебя тоже, - ровно тридцать лет… мы в декабре встретились, помнишь?
- Помню, - она улыбнулась, едва заметно. - Я еще очень тебя испугалась - страшный лохматый взрослый дядька… А тебе и дела не было до какой-то шмакодявки, да?
- Знаешь, в тот вечер я променял бы целый гарем совершеннолетних красоток на тарелку горячего супа.
Она тихонько захихикала, спрятав лицо за кружкой, совсем по-девчоночьи. Смех у нее за эти годы ничуть не изменился.
- И еще я думаю, что моя судьба - стерва с хреновым чувством юмора… как ты считаешь, если сегодня все получится - ждать мне смерти в июле тридцать седьмого?
И от чьей руки, интересно. Не то чтобы он сомневался в своих детях - но ведь и сам когда-то питал к Эли почти что теплые чувства.
Лана покачала головой. Глаза ее, собирая и концентрируя тусклый свет лампы, светились в полумраке, как у кошки; на правой руке поблескивало тяжелое золотое кольцо с затейливым узором - две руки, удерживающие два сердца:
- Ты забываешь кое о чем. Во-первых, Лорану и уж тем более Джеймсу с Викторией до тебя ой как далеко… Они, конечно, ребята очень талантливые, но так без солнца звезды видны.* Ты единственный в своем роде, и вряд ли кто-то из наших детей к тридцать седьмому встанет с тобой на одну доску - если они вообще останутся в деле, что сомнительно. А во-вторых - знаешь, в котерии никто и никогда не говорил по-чешски. Ни до тебя, ни, тем более, после. Grá, Dilseacht, agus Cairdeas, то, что мы теперь называем котерией, - в наибольшей степени твоя заслуга.
Комментарий к Глава 29. Gra, Dilseacht, agus Cairdeas.
*Винкристин + адриамицин + дексаметазон, одна из схем химиотерапии при миеломной болезни.
**Цитата из “Поэта и гражданина”.
========== Глава 30. Женщина Дракона. ==========
Я так и не смогла уснуть этой ночью. Думала обо всем и ни о чем одновременно.
Вспоминала Форкс, кухню в нашем доме, где вся мебель выкрашена в солнечно-желтый цвет… мама хотела, чтобы у нас дома всегда было солнце, раз за окном его так мало. До сих пор помню ее старый джинсовый комбинезон, перепачканный краской.
Вспоминала машину, которую папа собирал почти по винтикам. Старенький пикап целых два года стоял у нас на заднем дворе, отнимая у Чарли все вечера и половину выходных. Мама скептически фыркала, не веря, что эта груда металлолома еще на что-то способна; Дориан старался быть полезным, а я хихикала в кулачок, зная, что о движках и прочей автомобильной “начинке” мой принц имеет весьма смутное представление.
Машину я получила в подарок на шестнадцатилетие - и некоторое время с удовольствием на ней каталась. А потом… честно говоря, после того, как Дориан попал в аварию, я стала бояться руля. Если не справлюсь с управлением на обледенелой дороге, если вдруг передо мной выскочит ребенок - или просто человеку станет плохо, он поскользнется и вылетит прямо мне под колеса, а я не успею затормозить… я ведь не смогу жить, зная, что убила или покалечила человека…
И пикап уже второй год стоит в гараже. После премьеры стоит позвонить родителям… я все забываю сказать, что стоит выставить моего старичка на продажу.
После премьеры… у тебя обязательно будет это “после”, Белла. Не смей сомневаться.
И твой прекрасный принц непременно вернется к тебе. Он снова ляжет в эту постель - как обычно, с краю, - и, даже отвернувшись ненароком к стене, ты будешь знать, что он рядом. Будешь чувствовать его тепло, слушать его ровное дыхание, засыпая.
И никогда не расскажешь, что в ночь на Хэллоуин танцевала с другим мужчиной - сперва наяву, затем во сне.
Вы еще проговорите все деньги, разговаривая с Рене и Чарли… только не забудь сказать Дориану, что все это время он лежал в больнице.
Встретитесь с Джесс, порадуетесь ее цветущему виду. Если, конечно, она не бросит трубку, едва услышав твой голос.
Сходите на чашку чая к хореографу, с которым ты занималась раньше. Он будет рад вас видеть - любит принимать гостей и радуется, когда ученики его помнят.
Я встаю в четыре часа, устав лежать. Долго механически расчесываю волосы, пока они не начинают потрескивать под зубьями щетки, долго выбираю, что надеть, тщательнее, чем обычно, наношу макияж. И все равно до звонка будильника остается минут сорок…
Закатываю джинсы выше колена - рано я все-таки оделась - и, зашнуровав пуанты, начинаю повторять свою партию. Это отвлекает… даже слишком хорошо: я вылетаю из дома, понимая, что опоздаю на репетицию, самое меньшее, на полчаса.
- Ну слава богу, - выплевывает Каллен вместо приветствия, - я уже начал волноваться.
Он неестественно бледен, глаза, беспокойные, лихорадочно блестящие, кажутся огромными и почти черными. Джейкоб из-за его плеча делает страшные глаза и чиркает ладонью поперек горла; Леа, временно заменяющая меня, кивает на спину Эдварда и крутит пальцем у виска. Похоже, сегодня они уже ощутили на себе его гнев. Нехорошо вышло.
- Я репетировала с утра, увлеклась… Извини.
Он отмахивается и велит мне встать на позицию; Леа как-то неохотно выпутывается из объятий Блэка… или мне кажется? И вообще, почему сейчас меня это волнует?..
Маг появляется только к концу репетиции, когда мы с трудом переводим дух, попадав кто на скамейки, а кто прямо на пол, не заботясь о костюмах - нет сил. Наш хореограф всегда был строг и требователен, но сегодня превзошел самого себя.
Лэнс - как всегда, само спокойствие, собранность и отстраненность; он не только в костюме, но и полностью загримирован. Отрешенное лицо с гротескно подчеркнутыми скулами и истонченным уширенным ртом стало совсем змеиным, точно кадр из фантастического фильма. На груди переливаются всеми огнями три звезды, расшитые разноцветными камешками. Белоснежная грива, которую он даже на репетициях оставлял распущенной, сегодня скручена в узел и перевязана черно-белым шнурком, сплетенным из… человеческих волос?! Не хочу даже думать, чьих…