Танатос - Страница 23

Кубинцы обладают такой энергией, о какой японцы не имеют даже представления. Они просто не в состоянии понять этого. История кубинцев, потомков иммигрантов и рабов, насыщена насилием и жестокостью. Революция позволила распространить свою энергию на всю нацию в целом. Они выжили благодаря своему динамизму и присущей этому народу силе. Япония, страна, где я родился и жил в течение двадцати с лишним лет, напротив, существует на принципе подавления динамизма личности ради сохранения единства коллектива. К тому же у японцев отсутствует концепция выживания. Я никак не могу понять этого. Без сравнительного инструментария невозможно выявить специфику отдельной вещи. Поэтому нельзя узнать японскую специфику, не сравнивая Японию с другими странами. У нас, в Японии, можно жить, не стараясь выжить. Если ты принадлежишь к какой-нибудь группе или иной общности, признаваемой другими, пусть даже и не занимающей видного положения, то можешь считать себя достойным гражданином. При этом та самая личностная энергия, необходимая для выживания кубинцам и почти бесполезная в Японии, здесь будет скорее бременем и может обернуться против самого человека. И станет невозможно ни любить себя, ни уважать, а останется лишь презрение к собственной личности. Японец, добивающийся не только группового признания, но и признания его личности, потерпев неудачу, будет всю оставшуюся жизнь ненавидеть себя. Я знаю, о чем говорю, ибо это как раз мой случай. Конечно, тогда я не мог знать это наверняка, но мне удалось уехать из Японии и поселиться в стране с другой шкалой ценностей, что позволило мне освободиться от ненависти к самому себе. Эта актриса, Кейко Катаока и Язаки находились точно в таком же положении, но при этом были одинаково связаны совместным сексом и работой. Конечно, я допускал, что такие люди могут существовать, и, глядя на японских артистов, работавших за границей, не раз замечал, что они живут в каком-то особом, отдельном мире. А теперь лично столкнулся с одним из них (вернее, с одной). Бесконечный ее монолог не был импровизацией. Должно быть, она повторила его про себя сотни раз, сотни раз прокрутила его в голове. Она говорила ровно, без пауз, так как знала весь текст наизусть. Содержание ее рассказа само по себе было довольно необычно, но все же главным в нем было одиночество — одиночество, которое и позволило ей создать этот потрясающий спектакль. Ко мне подошел пожилой бармен:

— С вами все в порядке?

Я был один, если не считать двух пьяненьких обнимавшихся итальянцев.

— Откуда вы знаете, что со мной что-то случилось?

Поняв, что еще могу говорить по-испански, я немного успокоился. Перебросившись словом с этим усатым кубинцем, я почувствовал себя так, словно с меня сняли тугие и жесткие путы. Все-таки огромной властью обладают слова! История этой женщины совершенно околдовала меня.

— По твоему виду можно подумать, что ты увидел привидение, — сказал бармен и засмеялся.

Тихим голосом я повторил: да, привидение. И, даже если это не имело никакого смысла, я не выдержал и в нескольких словах пересказал ему историю моей актрисы: что-то не позволяет мне оставить ее, но дело-то в том, что она немного не в себе, так что я основательно влип.

— Кто она, эта женщина?

— Актриса.

— Кубинка?

— Нет, японка.

— Я тебя уже видел, ты живешь в Варадеро, да?

— Да. Я фотограф, но иногда подрабатываю в качестве гида.

— А почему бы тебе не показать эту даму Кардозо?

— Кто такой Кардозо?

— Ясновидящий. Он может разговаривать с Чанго.

Чанго — это один из божеств африканского происхождения. На Кубе сложилась примитивная религия, которая, как и в других странах Карибского бассейна и в Бразилии, именуется «сантерия». В чем заключается это явление, непосвященные и иностранцы вроде меня не имеют никакого представления. Насколько я знаю, это относится к белой магии, местный пантеон составляет бесконечное число божеств. Однажды я присутствовал на тайном собрании некоего общества, поклоняющегося уж не знаю какому божеству, но только лишь как зритель.

— И Кардозо вылечит ее? — спросил я. Бармен покачал головой.

— Нет, но он точно укажет, кто она на самом деле, при помощи Чанго он сможет показать истинную сущность этой дамы и все другие сущности, которыми она не может обладать.

— Она актриса. Это что, распространяется и на актрис?

— Он скажет, кто она на самом деле, — ответил бармен, кивнув.

Я знал, что Чанго — божество грома и молнии. Сантерия, или, как ее называют иначе, кубинское вуду, включает в себя одновременно религиозный и культурный компоненты, так же как и афро-кубинская музыка и танцы. Среди последних танец, посвященный Чанго, настолько известен, что входит в репертуар представлений, даваемых как в низкопробных клубах, например у нас, в Варадеро, так и в кабаре топ-класса в Гаване, таких как «Тропикам», и даже исполняется труппой Национального балета Кубы. Большинство спектаклей на тему сантерии строятся на групповых танцах, которые повествуют о бесчисленных похождениях божеств. Чанго нигде не выводится единственным персонажем, но можно сказать, что среди местных божеств он является своего рода главным. Основной элемент танца, посвященного Чанго, состоит в характерном движении обеими руками, которыми захватывают энергию из воздуха и направляют ее в область гениталий. Этот Кардозо был, наверно, кем-то вроде шамана. Когда говорят «шаман», как правило, имеют в виду нечто иррациональное и примитивное, но особенность сантерии заключается в том, что она — важнейшая часть повседневной жизни кубинского общества, в том числе и белых. Я жил на Кубе уже более двух лет, но об этом явлении имел лишь самое общее представление. Правда, я особо и не интересовался. Мне нравится наблюдать за танцами, но я никогда не имел желания участвовать в какой-нибудь церемонии. Однако же внимание! Примитивная религия не означает варварство. Мне говорили, что знания адептов сантерии в области растительной фармакологии и астрономии просто поразительны. С другой стороны, сантерия для кубинцев не является ни табу, ни какой-либо тайной. И если, например, директор банка вдруг заявит: «Сегодня закрываемся пораньше, так как я должен буду пойти на церемонию сантерии», — эти слова никого не удивят. Шаманы, помимо прорицания будущего, также консультируют своих приверженцев, приходящих к ним испросить совета. В ходе совершения соответствующих обрядов шаманы дают нуждающимся советы и заодно определяют положение членов конкретного сообщества в иерархии той религиозной общины, которой они управляют. Поговаривают также, что на подобные церемонии тратятся подчас весьма значительные суммы.

— А сколько это будет стоить хотя бы приблизительно? — спросил я бармена.

— Для вас, поскольку вы иностранец, сумма будет исчисляться в долларах. Недавно я слышал, что один испанец заплатил их целую тысячу. Ну вот, рассчитывайте где-то на эту сумму. Ты же сказал, что она актриса, значит, у нее водятся деньги, а?

— А сам ты ходил к Кардозо?

— Да ну тебя, откуда у меня такие деньги, на барменское-то жалованье?

Так как Куба — страна социалистическая, формально тут нет классового разделения. Военные и политики не имеют возможности нелегально сколотить себе капиталец. Такая возможность исчезла, когда прекратилась помощь от распавшегося Советского Союза. Но нельзя сказать, что здесь проводится уравнительная политика и люди равны между собой. Например, этот бармен, перед тем как хлопнуть стаканчик виски, заявил, что у него нет денег на консультацию у Кардозо. Однако, если он верит в могущество божества Чанго, поход к Кардозо должен быть его заветной мечтой. С недавних пор шаманы стали требовать, чтобы их услуги оплачивались в долларах. А он не в состоянии накопить такую сумму. Но никто не осуждает позиции Кардозо, да и сам бармен не особо страдает от осознания своей бедности. Мне кажется, что подушная подать, введенная здесь еще испанцами, не изжила себя и при социализме. Те, кто не имеет прав или средств для приобретения какой-нибудь вещи, знают, что ее у них не будет никогда, но также знают и то, что не все можно приобрести. Кубинец может мечтать, глядя на понравившуюся вещь, но не будет лезть из кожи вон, чтобы заполучить ее. Кому-то это покажется жестоким, но я считаю, что это вносит живительную струю в отношения между людьми. Мои отец и мать верили, что мне удастся стать важным человеком. Они то и дело повторяли: «Мы-то трудились недостаточно хорошо, но вот, если ты успешно закончишь школу, ты сможешь стать кем пожелаешь». Родители и преподаватели говорят, что если человек чего-нибудь захочет, для него не будет ничего невозможного, просто нужно приложить достаточно усилий, но все это ложь. Силы человека имеют свой предел. Есть люди, способные целыми днями изготавливать лакированные безделушки, даже не отдыхая. Но тот, кто не интересуется ни лаком, ни кустарным искусством, обладает теми же способностями. Дело не в том, что мои родители прикладывали недостаточно усилий. Просто им не удалось найти работу, где они могли бы трудиться по трое суток подряд без сна, работу, где труд являлся бы для них удовольствием. То, что называют талантом, на самом деле является своего рода бессознательным побуждением, которое указывает нам, что вот, мол, та работа, которая тебе полностью соответствует. На Кубе уважают таких людей, как Кардозо. Но в равной степени уважением пользуются и те, кто обладает достаточными средствами, чтобы пользоваться услугами Кардозо. Таким завидуют. Но никто и не думает, что это доступно всем. В глубине души они знают, что каждый человек по-своему уникален. И никому поэтому не придет в голову жаловаться, что он не смог стать таким, как Кардозо. «Откуда у меня такие деньги!» — сказал мне бармен, смеясь, и даже если это была насмешка над собой, он не краснел от стыда и не пытался обольщаться на свой счет. Это был самый что ни на есть естественный смех, смех человека, принимающего реальность такой, как она есть.