Там, где раки поют - Страница 15

Киа смотрела, закусив губу. Воображала себя среди них. Видела, как они лучатся радостью. Мама говорила, женщинам без подруг обойтись труднее, чем без мужчин, но никогда не рассказывала, как найти подруг. Легкой тенью Киа скользнула в чащу и, укрывшись за гигантскими папоротниками, смотрела вслед ребятам, пока те не превратились в крохотные пятнышки на фоне песка.

На рассвете, когда из-за серых туч блеснуло солнце, Киа подплыла к причалу Скока. Тот вышел из лавки, качая головой.

– Вы уж извиняйте, мисс Киа, – вздохнул он, – обошли вас. Мне мидий натащили на неделю вперед, больше не принимаю.

Киа заглушила мотор, и лодка стукнулась о сваю. Вторую неделю подряд ее кто-то опережает. Деньги кончились, теперь ничего не купишь. Нет ни гроша – не будет и каши.

– Надобно придумать, мисс Киа, чем еще вам заработать. Сидя под одним деревом, всех енотов не подстережешь.

Дома Киа опустилась на дощатые ступени, задумалась – и нашла выход. Просидев восемь часов кряду с удочкой, наловила два десятка рыбешек и замочила на ночь в рассоле. А на рассвете разложила по полкам в старой отцовской коптильне – будке, смахивавшей на деревянный сортир, – развела на дне ямы костер и подбросила туда зеленых веток, так всегда делал Па. Заклубился сизый дым, повалил из трубы и из всех щелей. Заработала, запыхтела коптильня.

Наутро Киа приплыла к Скоку и, выпрямившись в лодке во весь рост, помахала ведром. И показала свой жалкий улов – сплошь мелочь, карпики да подлещики.

– Вам рыбы копченой надо? Вот, привезла.

– Вижу, вижу, мисс Киа! Стало быть, возьму, но с условием. Ежели продам, выручка ваша, а нет, так заберете обратно. Идет?

– Да, спасибо, Скок.

Вечером Скок отправился песчаной тропой в Цветной квартал, скопище ветхих лачуг и бараков вокруг болота. Поселок прятался в лесной глуши, в стороне от побережья с его ветрами, “москитов тут, что в твоей Джорджии”.

Пройдя три мили, он уже чуял дымок очага, слышал звонкий щебет внуков. Улиц в Цветном квартале не было, от домика к домику вились сквозь лес тропинки. У Скока была не хибара, а добротный дом из сосновых бревен, с дощатым забором (дом они строили еще с отцом), во дворе было чисто, как в комнатах, его старательно мела Мейбл, дородная жена Скока. Она была и грозой змей – ни одна не могла уберечься от ее мотыги.

Мейбл встретила его на крыльце с улыбкой, как всегда, а Скок протянул ей ведро с копченой рыбой.

– Это еще что? – удивилась Мейбл. – Такой дряни и собаки бы в дом не притащили!

– Опять девчушка эта, мисс Киа, принесла. Иной раз с мидиями не успевает, вот и накоптила рыбы. Говорит, на продажу.

– Ах ты господи… надо девочке помочь. Рыбу эту никто не купит, ладно, брошу ее в жаркое. Могу из церкви принести и одежи, и всякого другого. Скажем ей, мол, одна семья меняет свитера на окуней. Размер у нее какой?

– Спрашиваешь! Худющая как флагшток – точнее не скажу. Завтра, наверно, придет чуть свет. У нее ни гроша.

Позавтракав разогретой кашей с мидиями, Киа поплыла к Скоку узнать, выручил ли он денег за рыбу. Все эти годы она заставала его на причале одного или с покупателями, а в этот раз подплыла – а там грузная негритянка метет причал, будто пол на кухне. Скок сидел на стуле у стены лавки и что-то писал в бухгалтерской книге. Увидев ее, он вскочил, помахал.

– Доброе утро, – тихонько сказала Киа и умело пришвартовалась.

– Эй, мисс Киа! Вот, знакомьтесь, женушка моя, Мейбл.

Та встала с ним рядом, взяла Киа за руку и ласково пожала.

– Очень рада познакомиться, мисс Киа! Скок мне рассказывал, какая ты славная девочка, мидий лучше всех собираешь.

Рука была у нее мягкая, не загрубевшая от работы, хоть Мейбл и в огороде возилась, и стряпала полдня, да еще убирала и чинила белье у белых. Киа задержала ладонь в ее руке, будто в бархатной перчатке, но что сказать, не знала, просто стояла молча.

– Вот что, мисс Киа, одна семья рыбу твою возьмет, а взамен принесут одежду и кой-чего еще.

Киа кивнула, едва сдержав улыбку. И спросила:

– А бензин для моей лодки?

Мейбл вопросительно глянула на Скока.

– Стало быть, так, – ответил он. – Сегодня я вам налью бензину – знаю, у вас кончается. Но мидий и другое вы как приносили, так и приносите.

Мейбл сказала зычным голосом:

– Бог с тобой, детка, пусть у тебя о мелочах головушка не болит. Дай-ка взгляну на тебя. Прикину, какой у тебя размер, и передам им. – Она повела Киа в лавку. – Присядь-ка, расскажи, что тебе нужно из одежи и прочего.

Когда список был готов, Мейбл велела Киа поставить ногу на коричневый бумажный пакет и обвела ее ступню.

– Ну, приходи завтра, все для тебя приготовим.

– Спасибо большое, Мейбл. – И Киа добавила вполголоса: – И еще кое-что. Вот, я нашла старые пакетики с семенами, а как огород завести, не знаю.

– Это что! – У Мейбл от смеха грудь заходила ходуном. – Я-то знаю, как с огородом сладить! – Она объяснила в подробностях, что и как делать, потом отсыпала из банок на полке семена кабачков, помидоров, тыквы, каждый вид семян завернула в бумажку, а снаружи нарисовала контуры овощей. То ли Мейбл не умела писать, то ли догадалась, что Киа не умеет читать, но рисунки оказались сподручны обеим.

Садясь в лодку, Киа поблагодарила Скока и Мейбл.

– Рада помочь, мисс Киа! Завтра приходи за вещами, – отозвалась Мейбл.

В тот же день Киа взялась перекапывать бывший огород Ма. Тяпка лязгала при каждом ударе, пахло сырой землей, выползали на свет розоватые дождевые черви. Вдруг тяпка лязгнула по-особенному, и Киа, нагнувшись, достала из земли старенькую мамину заколку из металла и пластмассы. Бережно протерла ее о комбинезон, убирая налипшую грязь. И в простенькой вещице будто отразились мамины алые губы, темные глаза – Киа увидела их как наяву. Она оглянулась – сейчас на тропинке покажется Ма, подоспеет на помощь. Вернется наконец домой. Тишина стояла необычайная, вороны и те замолчали, и Киа слышала лишь свое дыхание.

Киа собрала растрепанные волосы и прицепила заколку над левым ухом. Может быть, Ма никогда уже не вернется. Есть, наверно, мечты, которые лучше забыть. Киа замахнулась тяпкой и начала разбивать ком тяжелой глины.

Наутро, когда Киа причалила к пристани Скока, он сидел там один. Не иначе как примерещились ей и его толстуха-жена, и ее обещания. Но Скок с улыбкой указал на две коробки, стоявшие подле его ног.

– С добрым утречком, мисс Киа! Это вам.

Киа, спрыгнув на причал, оглядела доверху набитые коробки.

– Забирайте, – сказал Скок. – Все ваше.

Киа принялась бережно доставать комбинезоны, джинсы, блузки – настоящие, не футболки. Темно-синие кеды на шнурках, двухцветные туфли “Бастер Браун”, начищенные до блеска. Белую блузку с кружевным воротником и голубым атласным бантом. Губы у нее приоткрылись от изумления.

В другой коробке оказались спички, кукурузная крупа, баночка маргарина, фасоль и целый литр домашнего топленого сала. А сверху, в газетном свертке, – свежие овощи: репа, зелень, брюква, окра.

– Скок, – начала Киа несмело, – моя рыба дешевле стоит. Мне и за месяц столько не наловить.

– Ну а что делать, коли людям старье некуда девать? Им это барахло не нужно, зато нужна рыба, а вам – одежа, стало быть, все по-честному. Забирайте, не держать же мне на причале хлам.

Киа все поняла. Места у Скока нет – значит, надо сделать доброе дело, забрать с причала старье.

– Тогда заберу. Ну а вы им от меня передайте спасибо, хорошо? А я еще рыбы накопчу и привезу поскорей.

– Ладно, мисс Киа. Вот и столковались. Как сможете, привозите.

Киа завела мотор и поплыла назад. Обогнув полуостров и зная, что Скок ее уже не видит, заглушила двигатель, полезла в коробку, выудила блузку с кружевным воротником. Натянула ее прямо поверх грубого комбинезона с заплатами на коленках, завязала на шее атласный бант. И, держа одну руку на румпеле, а другой трогая кружево, поплыла протоками домой.