Талисман - Страница 5

— Да, но позволь! С ним вместе и Заморра!

— Которой он не осмелится причинить вреда. А может быть, тем временем, пока мы тут будем, как ты выражаешься, идти по стопам Жерара, великого истребителя львов, Янко все-таки отыщет выход из лабиринта на плоскогорье. Тогда Заморра известит нас, и мы с тобой ретируемся, предоставив львам в полное распоряжение все эти ящики с ружьями, кинжалами, саблями и патронами… Но, тсс! Атака начинается! Ого! Слышишь, какой голос?!

— Бассо профундо5 !

— Октава6 , мой милейший! И знаешь, что этот голос поет?

— А ты знаешь?

— Знаю, дружище! Это — папаша тех львят, которых мы убили. Он нашел своих детенышей на берегу и теперь по всем правилам искусства поет песню мести. Держись наготове, Педро! Стреляй!

В самом деле, готовилась атака на убежище испанцев. Перед пещерой по каменистому берегу, словно призраки, уже несколько минут сновали темные силуэты огромных животных. Это были львы, вернувшиеся к своему обиталищу после разбойничьего набега на пастбище арабов с богатой добычей в виде порядочной величины теленка с перебитым ударом лапы хребтом и пары задушенных баранов.

Еще только подходя к пещере, хищники почуяли близость своего смертельного врага — человека, заподозрили катастрофу, обследовали заваленный обломками берег, нашли тела убитых львят. И вожак стаи, старый лев с огромной гривой, первым подал голос, зарычав во всю глотку.

Миг — и затрещали ящики, зашатались бочонки, образовывавшие баррикаду перед входом в пещеру. Львы продирались сквозь преграду, туда, откуда до них доносились голоса людей. Ярость и отчаяние, слепая злоба и вечная неутолимая ненависть к человеку руководили движениями африканских хищников.

Но едва одному из львов удалось просунуть голову в отверстие между какими-то двумя ящиками, как из пещеры загремели выстрелы «маузеров» Карминильо и Педро.

Испанцы стреляли почти в упор, так что выстрелы опаливали тела львов. Правда, пули «маузеров», выпущенные во мгле наугад, не причинили большого вреда нападавшим, нанеся только пару незначительных ран одному из львов, но вспышки выстрелов и особенно грохот испугали зверей и заставили их обратиться в бегство.

Только издали доносилось злобное и яростное рычание, вылетавшее, по-видимому, из глотки получившего две раны атамана львиной шайки.

— Не так плохо для начала! — засмеялся Педро, перезаряжая свой «маузер». — Ей-Богу, я начинаю находить, что сделал большую ошибку, изучая юриспруденцию вместо того, чтобы заняться изучением десяти тысяч способов охотиться на больших и малых зверей.

— Не болтай! — угрюмо ответил Карминильо. — Наши дела вовсе не так хороши, как ты думаешь.

— Это почему?

— Зажги фонарь. Но только не бросай спички на пол… Так! Я так и знал! Посмотри, мой друг Педро! Узнаешь, что это такое высыпается на землю из одного ящика, по боку которого чиркнула твоя или моя пуля?

— Порох! — воскликнул, бледнея, Педро.

— Да, мой ангел, это порох, и притом отличный порох германского производства! Куда лучше того, который те же немцы поставляют нашим войскам. Но что об этом говорить сейчас? Важно то, что здесь, в нашей баррикаде, не один ящик, надо полагать, наполнен порохом. Несколько десятков пудов пороху. Если бы та пуля, которая разбила бок этого ящика, пошла немного левее, то есть проникла бы внутрь ящика, то…

— То произошел бы взрыв!

— Ты удивительно догадлив! Да, произошел бы взрыв. Взорвалось бы несколько десятков пудов пороху. Тут не осталось бы камня на камне!

— И все львы были бы уничтожены?

— Да, но вместе со львами, и даже раньше них, были бы уничтожены мы сами!

— Брр! Я же говорил, что мне это ремесло не нравится, — проворчал Педро, почесав в затылке. — Пожалуй, избрав карьеру юриста, я был не так глуп, как это кажется!.. Стой, Карминильо! Значит, нам теперь нельзя стрелять по нашим врагам, если мы не желаем взлететь на воздух?

— Но стрелять придется. Ничего не поделаешь! Заморра и Янко не отзываются, хотя они не могли не слышать наших выстрелов.

В это время хрупкая стена из ящиков и бочек, словно получив тяжелый удар тараном, дрогнула, зашаталась, подалась, и часть ее с грохотом рухнула на пол пещеры: один из львов прыгнул на эту стену, ударился об нее всем своим могучим телом, влетел в пещеру и упал почти у ног Карминильо и Педро.

Молодые люди не растерялись и выстрелили почти одновременно. Пораженный насмерть лев взревел, метнулся, ударился боком о баррикаду, упал, и на него повалились ящики с порохом, погребая его под собой. И опять яростный рев огласил пещеру: лев, уже умиравший, катался по полу, разбрасывая остатки хрупкой преграды, сооруженной людьми.

— За мной! — крикнул Карминильо, хватая Педро за плечо. — Спасение всех нас теперь зависит от того, сколько времени нам удастся продержаться, не отступая!

С ловкостью кошек испанцы взобрались на выступ скалы и с ее вершины стали обстреливать зверей, наводнивших пещеру.

— Ого! — заметил, перезаряжая свой «маузер», Педро. — Да тут целый зверинец, Карминильо! Какие-то собаки…

— Не собаки, а настоящие африканские шакалы! — поправил его инженер. — Но это не такой опасный враг — не будь львов, они разбежались бы куда глаза глядят при первых выстрелах.

— А это что за гадины? — осведомился Педро, укладывая одним выстрелом странного горбатого зверя, уже принявшегося терзать тело убитого шакала.

— Не узнаешь? Это — африканская гиена, пожирательница трупов и осквернительница могил.

— Очень приятно! Попробуем подстрелить и гиену.

— Не трать выстрелов понапрасну, береги их для львов.

— Хватит и для них! Вот один, кажется, хочет прыгнуть сюда. Стреляй, Карминильо!

Лев, сделавший гигантский прыжок, получив пулю между глаз, свалился, как пораженный молнией.

— Ага! Нет, ей-Богу, это становится достаточно интересным, — заметил Педро. — Юриспруденция юриспруденцией, но я начинаю находить, что есть еще кое-что интересное и помимо римского права.

— Замолчи! Что такое? — прошептал Карминильо, поднимая голову и раздувая ноздри. — Ты ничего не чувствуешь?