Тактильные ощущения - Страница 51

– Давай выпьем. Только ничего не говори, – он наполнил свой стакан и протянул мне.

Водка почти не почувствовалась. Как вода. Потом Виктор налил себе. Мы сидели какое-то время молча.

– Почему всегда есть сволочи, которые не дают нам нормально жить? – прервал молчание Виктор. – Почему надо вырывать зубами просто право на жизнь? Что, жрать нечего? Что, мы кому-то мешаем? Почему мы тут уже почти год сопли жуем, боимся ошибиться, а тем наплевать на наши сомнения? Чуть что – и…

– Наверное, мы этим и отличаемся. Что не хотим убивать.

– Это я не хочу убивать? – Виктор рассмеялся слегка истерично. – Это единственное, что я хочу сейчас! Да сколько можно? Сколько можно просто телепаться по жизни, подстраиваясь под ее дурацкие повороты? Только, казалось, все устраивается, нате – мочилово в Халифатах. Непонятно, за что кровь лить. Потом вдруг революция эта. А кто её делал? Я? Или может ты? Фигня, а не революция. По телевизору показали, что мы плохо жили, а теперь будем хорошо. Только революция прошла, стало совсем не в дугу, а по ящику – те же рожи. И говорят, мол, теперь еще лучше. Только ни работы, ни страны, ничего не осталось. Ерунда сплошная. Вот теперь опять. «Пусть враг увидит себя в зеркале» – Виктор скорчил мину, передразнивая манеры Вар-равана. – Оппозиция. На деле – мразь.

– Ты же сам за них горой, – начал было я и осекся.

– Не надо. Это все так было. Игры. Теперь не до них, – жестко проговорил Виктор. Потом вдруг перешел на крик. – Ты же понимал, что они и есть эта мразь, эти уроды! Почему ты не говорил?! Они же мозги всем промывают чем-то.

– Я не знал. Я, к сожалению, многого не знаю, – тихо ответил я. – Не знал.

Он налил еще раз. Мне и себе. Допив, он швырнул стакан куда-то за деревья.

– Майер, я ни на минуту не сомневался в том, что ты прав, что мы правы. – Он, видимо, не мог произнести что-то важное. – Ну… В общем, я больше не буду ждать. Поверь, я могу сам этого… голыми руками.

Я вздрогнул от того, что кто-то положил мне руку на плечо.

– Пойдем, пусть он посидит здесь один, – Аякс стоял за моей спиной.

Виктор кивнул ему. Как знакомому. Мы долго шли не говоря ни слова. Зимнее солнце делало лес праздничным, отблескивая на снегу и покрытых инеем соснах.

– Ты, как всегда, неожиданно, – проговорил я, не глядя на Аякса.

– Ты ещё скажи – не вовремя, – усмехнулся Аякс. – Я давно к вам прийти собирался. Да вот, не успел.

– А как же Везувий? Надоело?

– Что Везувий? – не понял Аякс.

– Надоело тебе там? – пояснил я.

. – Да бог с тобой! Никуда дальше Путивля не ездил.

– Ну, не ездил, так не ездил, – мне не хотелось сейчас следовать парадоксам Аякса.

– Скажи, Аякс, неужели нужна была эта смерть? Где я ошибся?

– А чего ты вдруг у меня спрашиваешь? Я что, знаю? – Аякс глянул на меня сердито. – Разве смерть вообще бывает когда-либо нужна?

– Но ведь она погибла, спасая меня!!! На кой это надо?!

– Не трави себя. И сделай так, чтобы смертей было меньше.

– Да вообще, что я могу сделать?! Что я могу один сделать против всего этого? Ну, раздраконили мы их, ну дурилку им подсунули. Так они через неделю к власти придут и что будет? Да они все равно нас, как кур, передушат.

– А ты меньше сомневайся. Делай, что задумал, до конца, – Аякс остановился.

– Ты предлагаешь мне не сомневаться? Быть мудрым и дальновидным? Без страха и упрека? А на кой мне все это, если в итоге за мной тянутся только смерти? Не проще было бы мне пустить себе пулю в лоб в самом начале? Жаль, вовремя этого не задумал. А ты, ты, Аякс, что за хрен с бугра? Тоже мне звезда путеводная! Хорошо тебе появляться, когда не ждали, и давать советы вселенской мудрости, – я срывался на крик. – Да не знаю я, что я задумал! Не понимаю! Почему я? На что я им всем сдался, а они мне?

Аякс подошел к краю тропинки, там, где снег был не утоптан, и стал осторожно выдавливать валенком (только сейчас я понял, что он в валенках без галош) какие-то варварские картинки.

– На что ты им сдался – это вопрос отдельный, – Аякс, кажется, не обращал внимания на мою истерику. – Им не ты нужен, им нужны все остальные. Только использовав почти весь потенциал планеты, они смогут построить свой причал. Они давно уже здесь ради этого. А к причалу будут приставать их большие корабли. Хорошая у нас планета. Красивая.

– Какой причал…, – начал было я. И вдруг сник.

– Иди, забери Виктора. И Танильга там… Совсем ей плохо. Она же считает, что во всем виновата.

– Ну не она, так все эти… её соплеменники, или как их назвать.

– Иди. Все будет хорошо, – Аякс резко развернулся и стремительно зашагал, разрывая тишину скрипом морозного снега.

Я постоял немного, пока Аякс не скрылся за деревьями, и тоже захрупал, возвращаясь назад. К Виктору. Тот так и сидел, сгорбившись и положив руку на свежий холмик.

– Вставай, Вить, простудишься.

– А, да, надо уходить, – он поднялся, пряча от меня глаза.

Через несколько минут мы уже опускались в свое убежище на скрипучем лифте.

Танильгу я нашел в комнате, где стоял наш подключенный к Интернету компьютер. Она о чем-то беседовала с Гамбургом. Кстати, он уже почти переселился к нам. Это было проще, чем каждый раз приходить сюда с самыми дикими предосторожностями.

– Знаете, Майер, у Танильги потрясающие знания по истории! – слегка эмоционально сообщил Гамбург. – Такое ощущение, что она изучала её у лучших учителей мира!

– Вы знаете, – без тени улыбки сообщила Танильга, – учителя были, действительно, самые лучшие, которых можно было придумать.

Тут в воздухе повисла пауза и Гамбург поспешил откланяться.

– Танильга, ты должна понять, что твоей вины в гибели Сали нет, – я решил сразу все поставить на свои места. – Саля спасала нас.

– Майер, я все понимаю. Но ещё… Я специально ходила на все эти митинги. Я надеялась, что ты меня там увидишь. Что ты поймешь, все, что происходит – это звенья той же цепи. Я была уверена, что никакие психотронные пушки не накроют тебя.

– Ты говорила, что не можешь предать своих. Но теперь ты не можешь туда вернуться. Это ты понимаешь? – двоякое чувство охватило меня. Мне было невероятно жалко девочку. Но я нарочно пытался сделать ей больно, её невольная бесчувственность бесила меня сейчас.

– Я никуда не вернусь. Я не могу назвать их своими. Я чувствую себя чужой среди них.

– Да сколько можно говорить загадками! – вдруг взбесился я. – Ты одна можешь мне объяснить, что это все значит, что за дрянь происходит вокруг. Пойми – нельзя быть и ни тем, и ни этим. Если ты с нами, объясни все.

– А ты готов это все понять? – вдруг очень жестко спросила Танильга.

– Я – готов!

– Тогда слушай. Только не говори потом, зачем я это все тебе рассказала. Мы здесь давно, очень давно. И могли бы уже владеть всем. Но есть одно большое «НО». Это ты.

– Я??? Не притяни вы меня за уши к вашим играм, только бы вы меня и видели. Орал бы сейчас, как все остальные бараны на площади, и был бы рад. Искал бы врага в зеркальце, или как вы там говорите.

– Нет, я не правильно сказала, – Танильга вдруг покраснела, как школьница при виде двойки в своем дневнике – все сложнее. Мне очень трудно говорить с тобою, употребляя такие категории, как раса, планета, Земля. Что-то со мной происходит.

– Давай, употребляй. Считай, что пишешь реферат по прикладному землеведению, – усмехнулся я.

– Ладно. Я скажу. Вы отличаетесь от нас только слегка. Одной странностью. Вы не хотите развиваться поступательно, выбрав раз и навсегда свой путь. У вас время от времени, редко, раз в сотни, если не тысячи лет, появляется некто, кто выводит вас на новый путь. Кто спасает вас то от гибели, то от процветания.

– А вы кто такие, откуда взялись? – я все-таки не выдержал и перебил Танильгу.

– Откуда мы взялись – издалека. Но и вы, и мы появились одинаково. Из одного истока. И биологически мы одинаковы. Только жили в разных местах. Вот и стали отличаться. Но не это важно. Важно то, что мы бы уже давно были здесь и жили бы с вами в мире. Ну, в иерархическом мире.