Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация - Страница 1

Итак, читатель открывает вторую часть трилогии «Такой смешной король!», написанную современным эстонским писателем Ахто Леви. Называется она «Оккупация». В предисловии к первой части мы уже рассказывали о том, что её автор живёт в Москве, пишет на русском языке и тем не менее остаётся глубоко национальным писателем, которого, естественно, волнуют проблемы родной для него Островной земли Сааремаа. В повести «Оккупация» изображается время суровое и безжалостное — период фашистской оккупации.

Счастливое детство Короля Люкса прервано первым столкновением с жестокими реалиями жизни: войной, репрессиями сталинского периода. Маленькое государство на берегу Янтарного моря оказалось между молотом и наковальней политических коллизий сороковых годов. Страдали люди, в повседневном существовании мучительно искали выхода, оказавшись в общем-то в безвыходном положении. Напрасно надеялись некоторые из них на освобождение с Запада. Новый порядок, организованный администрацией «великого Рейха», за респектабельным фасадом и весьма скоро обнаружил античеловеческую, поистине сатанинскую сущность своих целей и провозглашённых задач. Противостоять ей можно и должно было не столько силой вооружённого сопротивления, сколько душевной и моральной стойкостью против разлагающих сил зла, верой в извечные человеческие истины, светлое предназначение рода людского. Всё это явственно прослеживается в неприметном на первый взгляд, но преисполненном глубокого и возвышенного смысла существовании отнюдь не главного персонажа повестей — Ангелочка. Она погибает, и это в те безжалостные времена естественно, но на земле остаются незримые следы её светлого и нравственного подвига, которые не прерываются, а дойдут, и мы уверены в этом, до душ и сердец тех, кто прочтёт эту книгу.

Мы не собираемся говорить об идейной позиции автора по той простой причине, что она достаточно хорошо и ясно прослеживается в каждой сюжетной линии. Но поставим всё-таки ему в заслугу то, что он никогда и никому не навязывает своего мнения, к которому шёл, на наш взгляд, долго и мучительно. Выражая свою точку зрения на то или иное событие, он оставляет и нам возможность размышлять и выбирать самим.

Кому-то, оказывается, не нравится война…

Король такие разговоры, бывало, слышал: сетовали на войну и на время, что сложное очень. Лично Его Величеству война ещё не сделала ничего такого, чтобы он мог напрочь её осудить. Карп, вероятно, погиб — и это его потрясло. Наверное, та рука на дороге всё же принадлежала ему, не может же быть, чтобы были две одинаковые руки на свете… с одинаковыми рисунками (наколками).

Потом замок… Он чисто случайно попал туда вместе с другими людьми в тот день двадцать первого сентября, когда бежал, ошеломлённый трагедией на шоссе. От увиденного в замке ему стало плохо: эти трупы на земле, отвратительная вонь, плачущие женщины, сквернословящие мужчины. Не доходило до сознания, когда на него кричали, прогоняли его… Словно не с ним всё это происходило, вне его собственного мира, внутри которого он находился как под прозрачным колпаком, через который всё видно, но звуки не доносятся…

Потом он провалился во мрак, наверное, была температура, потому что — он об этом знал — когда болеют, всегда бывает температура. Он, конечно, всё видел… Он «там» был! И видел эти помещения, летучих мышей, крыс, луну и ворон, ворон…

Но разве это война? При чём здесь война? Всё, что он увидел, не соответствовало его представлениям о войне. А его представления не с рождением у него образовались, они пришли к нему из книги о Гарибальди, из кинофильма про Чапаева, из рассказов тех, кто воевал в освободительной войне. Олицетворением войны был бронзовый солдат с саблей в руке у магазина игрушек.

Школу временно отложили… благодаря войне. Это уже хорошо. Правда, через несколько дней после прихода солдат в серо-зелёной форме стали поговаривать о том, что в школе красят, что её готовят к открытию, что вскоре она опять станет давать знания.

Какие? Знания — это знания. Если красные объясняют, что белое — это чёрное, а белые — что чёрное есть красное, то всё это тоже знания, хотя и противоречивые, и иногда насквозь лживые. Какого цвета знания будут даваться теперь, о том мог догадаться любой умеющий читать и разбираться в том, о чём писалось в газете.

Газеты опять стали выходить, а в них печататься статьи. Газета — это такая вещь, которая всегда должна печататься, иначе не наступит царствие божие, так считала Ангелочек, не читавшая газет, но находившая их богу угодными, поскольку в них писали о церковных праздниках. Газеты должны всегда печататься, чтобы звениноговские, кангруспиновские, журавлёвские и все остальные мужики на земле могли анализировать происходящее в мире и следить по ним, кто, где и кого ликвидирует, кто от кого и как обороняется, какие захватывает территории, чтобы их освободить, газеты должны быть всегда…

Если бы Король не болел, то увидел бы в «Нашей Земле» портрет человека с усиками — короля германцев. Под ним подпись: «Вождь немецкого государства». Рядом помещался панегирик такого содержания: немецкому народу и рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру эстонский народ выражает благодарность за своё освобождение от большевистского ига; он не только на словах, но и трудом хочет выразить благодарность, включившись в дело строительства новой Европы. Из сердец эстонского народа доносится призыв к Адольфу Гитлеру — здоровья и сил ему во имя победы!

Ниже был напечатан Тагесбефел № 1, то есть первый приказ: «Немецким военным командованием я назначен начальником самообороны на островах».

Следовали параграфы приказа нового начальника:

В стороне стояла небольшая заметка: «Завтра, в воскресенье, 28 сентября, в 15.00 состоится очередное захоронение жертв красного террора на кладбище города Журавли».

Позже, когда Король стал реагировать на окружающую его жизнь, он слышал, как взрослые говорили о красном терроре. Он вспоминал картины Калитко, увиденные во дворе замка. Однако эти воспоминания представлялись ему страшным сновидением, в действительности такого быть не могло. Но, затаив дыхание, он прислушивался к разговорам.

Взрослые всегда говорили о чём-нибудь ему неведомом. Это всегда интересно. Когда смешно, когда и страшно. Но и то, о чём говорилось, существовало вне его внутреннего личного королевского мира.

Газета «Наша Земля» стала печататься одновременно на эстонском и немецком языках, Алфреду это нравилось: читая газету, он мог ежедневно упражняться в немецком языке. Часы, которые двадцать первого июня приказали перевести на час вперёд, чтобы время в Журавлях стало такое же, как в России, теперь велели перевести на час назад, чтобы время стало такое, как в Германии.

В Каунасе — в литовском королевстве — красный террор уничтожил тысячу католических священников, на спинах некоторых трупов оказались вырезаны кресты. Страшно!

Очень озадачило горожан следующее объявление: