Такое короткое лето - Страница 4

— А может нам присоединиться к какой-нибудь компании?

Я пропустил его слова мимо ушей и сказал, обращаясь к Валере:

— Хорошие романы можно пересчитать по пальцам.

— Ну это ты чересчур, — не согласился Валера. — Но то, что хороший роман написать трудно, это правда.

— Нет, мужики, давайте-ка о другом, — опять прервал нас Гена. Он положил руку Валере на плечо: — Так ты говоришь, что у твоей медсестры день рождения?

— Ну и что? — сказал Валера, насторожившись.

— Она красивая? — Гена повел глазами в сторону соседской дачи.

— Даже красивее, — сказал Валера, проследив за его взглядом.

— Да ты что? — невольно вырвалось у меня.

— А у тебя-то что глазки забегали? — удивился Валера, освобождая плечо от Гениной руки.

— Едем к твоей медсестре, — сказал Гена тоном, каким обычно заканчивают долго затянувшееся обсуждение.

— Ты серьезно? — Валера даже отступил в сторону, чтобы получше рассмотреть приятеля. — Как же ты себе это представляешь? Я вас привезу, заведу в общежитие и скажу: девочки, обслужите вот этих пациентов?

— Ну зачем так грубо? — досадливо сморщился Гена. — Ты же знаешь, мы с Иваном интеллигентные люди. Нам нужен не секс, а общение. Вот она ушла, — Гена кивнул в сторону соседки, — и мы оказались, как три казанских сироты. Ты нас привези к своим медсестрам как бы случайно, спроси, нет ли у них чистого стаканчика, а все остальное мы сделаем сами.

— Я бы выпил кофейку, — сказал Валера, нервно вздохнув. Он уже не мог скрыть явного беспокойства.

— Сходи в дом и включи кипятильник. — Гена показал рукой на приоткрытую дверь. — Кофе в шкафу. А мы с Иваном выпьем еще вина.

— Вам не принести? — спросил Валера.

— Мы сделаем себе кофе сами.

Валера пошел в дом, а Гена налил вина себе и мне. За долгие годы знакомства я хорошо изучил его. Он был из тех людей, которые если работали, то до одурения, а если отдыхали, то так, чтобы вместе с ними гуляла вся деревня. Я чувствовал, что Гене потребовался кураж в самом хорошем смысле этого слова. Ему надоели серьезные разговоры и захотелось в компанию, о которой он мог бы сказать, как это сделал классик: «И все бы слушал этот лепет, все б эти ножки целовал». Откровенно говоря, я тоже не имел ничего против такой компании. Хмель уже ударил Гене в голову, он слегка качнулся и сказал:

— У Валерки же целое общежитие медсестер. Я не знаю, чего он так артачится.

— Не принял всерьез, — сказал я. — Да и уважаемый он человек — все таки профессор, доктор наук. А мы предлагаем ему организовать в собственном общежитии бордель.

— Ничего ты не понимаешь, Иван. — Гена отпил глоток вина и поставил стакан на стол. — Праздник надо устраивать, когда этого просит душа. Валерка слишком рационален. А жизнь нельзя разложить по полочкам. Она непредсказуема. Я правильно говорю? — обратился он к Валере, который появился в дверях дома с чашкой в руке.

— Я не знаю, о чем вы тут беседовали. — Валера подошел к нам и поставил на стол чашку, от которой поднимался приятный кофейный аромат.

— Я говорю, что у Ивана выходит в Чехии книга и это надо отпраздновать. — Гена снова взял стакан с вином, но пить не стал.

— Это правда? — удивился Валера, повернувшись ко мне. — Ты ничего об этом не говорил.

— Посчитал неудобным хвалиться. — Я отпил несколько глотков вина, которое уже не казалось мне таким приятным, как вначале.

— У тебя действительно выходит книга за границей? — не унимался Валера.

— Я здесь в общем-то ни при чем, — сказал я. — Просто удачно сложились обстоятельства. Два издательства по предварительной договоренности обменялись рукописями. Моя в Праге понравилась.

— Вот черт, за это и я бы выпил. — Валера посмотрел на свой стакан.

Гена тут же попытался налить в него вина, но Валера запротестовал:

— Не наливай. Иначе я вас не довезу.

— Слушай, старик, — Гена взял чашку с кофе и протянул ее Валере. — Допивай свое пойло и вези нас к сестричкам.

— Ну и упрямый же ты. Зачем это тебе? — Валера взял у него чашку и снова поставил на стол.

— Душа просит.

Гена стоял на своем и Валера посмотрел на меня — может быть я одумался? Он, очевидно, считал, что я еще совсем трезв и мы вместе удержим закуражившегося друга. Но до меня вдруг дошло, что может Гена и не зря затевает все это? Может в этом что-то есть, если он с такой настойчивостью рвется в это общежитие? Я допил свое вино и, отвернувшись, молча поставил стакан на стол.

— Но это же безумно далеко, — взмолился Валера, поняв, что все пути отступления для него отрезаны. — И потом стыд какой. Зав клиникой вваливается с пьяными друзьями в женское общежитие. Другое дело, если бы я был один.

— Старик, — сказал Гена и строго посмотрел на Валеру. — Ты нас разочаровываешь.

Валера растерянно моргал, глядя на меня. Он все еще ожидал заступничества. Но я уже был на стороне Гены.

— Где это? — спросил я.

— На Шоссе Энтузиастов, — жалобно произнес Валера. — Мы туда доберемся не раньше вечера.

Я понял, что он сдался. Валера еще раз посмотрел на меня, допил кофе и уставился на Гену, ожидая распоряжений.

— По дороге заедем за выпивкой, — сказал Гена.

Валера молча кивнул.

На вахте в общежитии за столом застекленной конторки сидела круглолицая девушка со вздернутым носом, усыпанным конопушками. Ее голова была повязана цветастым шелковым платком, под которым торчали бугорки бигудей. Увидев Валеру, девушка высунулась в окошечко и услужливо спросила:

— Вам кого, Валерий Александрович?

— Олю Никоненко. Она на каком живет?

— На шестом, Валерий Александрович. В двадцать восьмой квартире.

Гена нажал на кнопку лифта, подождал, пока мы войдем в кабину, и вскоре мы оказались на шестом этаже. Из-за дверей двадцать восьмой комнаты доносился смех. Валера сухо, почти официально потребовал от нас вести себя в высшей степени пристойно. Никаких плоских шуточек, никаких откровенных ухаживаний. Мы ни на минуту не должны забывать, что это не девушки для флирта, а медицинские сестры одной из самых престижных в городе больниц. Он только поздравит Ольгу с днем рождения и мы сразу же пойдем назад. Слушая его, мы с Геной переглянулись. Чтобы выглядеть респектабельнее, я купил большой букет гвоздик. Гена держал в руках сумку с вином и закуской. На чужие именины без подарков не заявляются.

Валера несколько раз кашлянул в кулак перед дверью, словно прочищал горло перед выходом на сцену, вытер ноги о половичок и нажал на кнопку звонка. Мне даже показалось, что в этот момент он зажмурился от страха. Я только сейчас по-настоящему оценил его поступок. Ради друзей он шел с открытой грудью на обнаженную шпагу.

В комнате послышался смех, затем дробный стук женских каблучков и дверь отворилась. На пороге появилась жгучая брюнетка лет тридцати с блестящими от помады густо накрашенными губами и колючими, схваченными тушью, словно клеем, ресницами. Увидев Валеру, она всплеснула руками и радостно закричала:

— Девчонки! Кто к нам сегодня пришел!

Из-за ее спины тут же высунулись две мордашки. Брюнетка развернулась, оттирая их к стене, и сказала:

— Проходите, Валерий Александрович. Вы для нас такой гость, такой гость…

— Да я, собственно, на минуту и почти официально, — неуверенно произнес Валера, но Гена подтолкнул доктора в спину, тот переступил порог и на этом речь его закончилась.

В комнате отмечали торжество. Стол был заставлен закусками, между ними стояли две бутылки водки и бутылка вина. За столом сидели еще две девушки и два парня. Я успел заметить, что у одного из них были черные усы, но на кавказца он не походил.

— Ну, да тут пир горой, — сказал Гена и обратился к брюнетке: — вас зовут Оля?

Она кивнула, не пряча улыбки, и ответила:

— У Татьяны день рождения, а тут еще брат приехал в гости.

— Которая тут Татьяна? — спросил я, пряча букет гвоздик за спиной.

Из-за плеча Ольги выглянула блондинка со свежим, словно охваченным легким морозцем лицом, подняла руку и сказала: