Таки, братья, там и правда, хорошо - Страница 3

... Раннее-раннее утро. Под стенами Иерусалима стояло иудейское ополчение. Ждали римлян. Вскоре показались и они. Легион, ощетинившись сариссами, шел четкими фалангами. Впереди на белом коне гордо ехал храбрый консул Трепанаций Череп, известнейший в мире антисемит. Подъехав метров на пятьдесят, бравый Трепанаций остановил легион, взял мегафон и прокричал:

- Эй, вы, жидовские морды! Давайте сюда эту вашу белую сионистскую скотину, а не то мы разворотим к чертям собачьим всю эту вашу масонскую контору!- он указал на Иерусалим.

- Тг'епанаций! - отвечал ему иудейский военачальник,- Клянусь субботой, ты не войдешь в гог'од!

Потом, как полагается, случилась драка, и быка, конечно, отняли. Одноглазый Трепанаций привел животину в Рим. На триумфальной арке кесарь Сечений повелел выбить исторические слова триумфатора: "Хитрей еврея зверя нет!". Надпись имела двоякий смысл: мать храброго консула была еврейкой. По случаю славной виктории был устроен симпозиум, да такой, что у многих от переизбытка фалернского еще неделю трещали головы. А вместе с похмельем пришли и неприятности ( беда не приходит одна, сами понимаете).Некий греческий моряк Феррооксидий вломился в Сенат да и разогнал его к чертовой матери. Кесарь Сечений почтил память безвременно разогнанного сената продолжительным запоем за компанию с Трепанацией Черепом, который ни в чем не хотел отставать от своего императора. Потом в Риме случилось восстание рабов, гладиаторов и примкнувших к ним иудеев под предводительством отважного Динама. Последний, в свою очередь, всюду таскал за собой красавицу-жену, коей имя было Торпеда, и которая, по слухам, подобно Венере, вышла из пены морской. Но, с Юпитеровой и Трепанациевой помощью, бунт подавили. Особо отличился все тот же моряк Феррооксидий, который и пал в генеральной баталии. В его честь потом назвали броненосную трирему.

Но суть в следующем: в неразберихе бунта иудеи закололи белого бычка. Кесарь Сечений с такого горя удавился. Консул Трепанаций Череп бросился на меч.С третьего раза попал. Шестой Средиземноморский легион дружно обрил головы и щедро посыпал их пеплом свежезасыпанной Помпеи. И у Римской Империи уже не осталось шанса стать самой вечноцветущей державой в мире.

Вот такая вот грустная сказочка.

- Ты сам все это придумал? - спросила меня третья девушка, Марина, после минутной паузы.

- Да, только что.- честно сознался я.

Покурив, мы отправились спать (я еще раз подчеркиваю, СПАТЬ!) в наш замечательный автобус.

Глава 3. В террористы б я пошел, пусть меня научат.

23 января, Суббота.

Утром мы проснулись от сильной жары и тяжкого похмелья. Подкрепились остатками ужина, а было их немного, поехали. Было нестерпимо жарко и очень хотелось пить. Под влиянием жары все разделись до белья и вот тут-то и начинается

Эротическая сцена N1.

Шестеро почти голых молодых людей обоего пола, бросая друг на друга противоречивые взгляды, едут в автобусе, который ведет совершенно голый водитель. Всем хочется пить и секса. Но сначала все-таки пить.

Конец сцены.

Я от делать нечего смотрел в окно. и однажды в песках что-то блеснуло.

- Вервольф, притормози! - крикнул я и выпрыгнул из автобуса. Я, дурак, надеялся, что это канистра с водой, но обратно я вернулся, неся в руках переносной зенитно-ракетный комплекс "Стингер". Все более, чем вяло прореагировали на мою находку.

- Бензин кончается,- заметил Вервольф, когда мы проехали километров пять.

- Будем ехать, пока будет бензин.- наивно предложил Женя.

- А потом что будем делать? - задал я риторический вопрос. Ответа, естественно, не последовало.

Еще километров через десять бензин таки кончился, и мы встали. Было все так же жарко и все так же хотелось пить.Сигарет не было, но курить не хотелось. У Кати оказалась книга, и от отсутствия другого занятия мы стали читать ее вслух. Это был " Посторонний" Альбера Камю. Через полтора часа таких чтений единственным, у кого крыша была на месте, был я.Ну, мне-то не привыкать. Вервольф решил уравнять меня с остальными и из фантастической своей заначки достал косяк, который мы с ним и выдули вдвоем.

Слабый здоровьем Женя начал бредить. Это усугубило мое и без того подвешенное состояние. Затем довольно спонтанно произошла

Эротическая сцена N2.

Марина подмигнула Паше, Паша подмигнул Марине, они взяли маринино пальто и ушли за ближайший бархан. Мы их долго не видели. Зато довольно хорошо слышали.

Марина пулей примчалась из-за бархана, на бегу пытаясь застегнуть бюстгальтер.

- Караван! Караван!! - кричала она. Расслабленный Паша ковылял следом.

И вправду, вскоре к нам подошел караван из трех верблюдов и одного бедуина.

- Диего, ты говоришь по-арабски?- спросил Вервольф.

- Нет, но по-английски говорю.

- Я тоже говорю по-английски. - сказала Вера.

- Молодец, будешь здесь, на подхвате.- распорядился Вервольф.

Караван уже проходил мимо. Бедуин взирал на нас с бескрайним удивлением. Я вышел из автобуса и подошел к нему.

- Добрый день, уважаемый, - начал я по- английски.

- Добрый день. У вас, наверное, нет воды?

- Совершенно верно. Бензин тоже кончился, и это приводит нас в отчаяние.

- Я могу продать вам немного воды. Очень. Пять литров. Дорого. Очень. Двести долларов - литр.

Я повернулся в сторону автобуса и крикнул на том же языке:

- Вера, принеси-ка мне штуку баксов!

Бедуин слегка офонарел, а когда из автобуса выпорхнула Вера в прозрачном белье, он, бедняга, совсем обезумел. Хлебнув воды долларов на пятьдесят, я отправил Веру с драгоценной влагой к остальным ребятам, а сам продолжил переговоры. Вдалеке показался вертолет ВВС Ливана. Кедр, нарисованный на борту, был виден невооруженным взглядом. Теперь обалдел я. Я понял, куда мы попали.

- Однако, далеко залетел, - заметил бедуин, глядя на вертолет.- А вы кто, откуда?

- Ирландские террористы - сказал я с той интонацией, с какой в Москве сказал бы кому-нибудь, что я - вьетнамский летчик.

- Докажи. - просто сказал араб.

Я растерялся. А потом в голову пришла простая, как все гениальное, мысль.Я метнулся к автобусу, вернулся со "Стингером" в руках. "Только бы сработал!"- колотилось в мозгу. Прицелился. А через пять секунд ливанского вертолета уже не существовало.