Такая работа - Страница 34

Потом от него взяли подписку о том, что он, Ратанов Игорь Владимирович, уроженец гор. Москвы, русский, член КПСС, образование высшее юридическое, начальник отделения уголовного розыска, никуда не скроется от следствия и суда с постоянного места жительства — ул. Дзержинского, дом 19/24, кв. 43 — без разрешения следователя.

…Кабинет, в котором его допрашивали, находился на втором этаже, позади стола была большая стеклянная дверь на балкон и большое, полное солнечного света окно. За окном стонали и дрались между собой дикие голуби. Вся их жизнь проходила здесь, около кормушки, под высокой железной крышей балкона с ложными колоннами.

Приказав никому не отлучаться, Егоров сидел в кабинете Ратанова и писал. Розянчиков вызывал его на шестнадцать, а Баркова на следующее утро. Из научно-технического отделения принесли еще сто пятьдесят фоторепродукций робота. Теперь все знали, кого искать. Егоров нервничал и время от времени поглядывал в окно, хотя Ратанов никак не мог появиться из внутреннего дворика. В час дня ребята пошли обедать. Егоров остался один и сидел, задумчиво глядя поверх вороха лежавших перед ним фоторепродукций куда-то в пространство.

Позвонил Веретенников:

— Что вы там забыли в универмаге? Зачем сейчас этот повторный осмотр? Заниматься нам нечем?!

— Я выполняю приказ начальника отделения уголовного розыска Ратанова.

Ратанов появился в начале третьего часа.

— Насчет машины договорился?

— Все в порядке, — ответил Егоров и не удержался: — Ну?

— Предъявили обвинение…

— Скоро мне идти.

— Сергей, — Ратанов нахмурился, — это не тридцать седьмой или какой там был год… Нам бояться нечего. Ничего они нам сделать не могут. Я напишу письмо в обком партии.

— Ты не сказал, какие подозрения у нас насчет Варнавина?

— Что ты?! Скуряков наверняка бы заявил, что мы нарочно ловили Варнавина, чтобы проверить свои подозрения. Мы скажем об этом потом, когда все будет нами проверено. Не теряйся на допросе…

— Ладно, — сказал Егоров, — чего там… Счастливо провести осмотр…

Он вышел.

Оперативники садились в автобус, и каждый несколько раз подпрыгнул на упругом кожаном сиденье — линейка только что вернулась из ремонта. Если бы не красная полоса, опоясавшая синий кузов, можно было подумать, что они собираются на экскурсию.

— Давай! — сказал Ратанов, садясь в машину последним.

Минут через двадцать автобус въехал прямо во двор универмага.

Директор провел их в основной склад — длинный туннель, протянувшийся под всем магазином, с маленькими решетчатыми отдушинами вместо окон и огнетушителями, развешанными над ящиками с песком через каждые несколько шагов. На стеллажах вдоль стен лежал товар на сотни тысяч рублей: часы, фотоаппараты, рулоны ткани, костюмы, пальто; поблескивали полированными гранями телевизоры и радиоприемники, тускло светился хрусталь.

Сам Ратанов осматривал стеллажи с тканью: вместе с заведующей секцией он снимал и откладывал в сторону, пробираясь к стенам, тяжелые мохнатые рулоны разноцветного драпа, шерсти, сукна, шелка и еще десятков красивых материалов с мудреными звучными названиями. Где оставила свой след маленькая свинцовая горошина?

Шаг за шагом. Сантиметр за сантиметром…

Справа и слева так же методично двигались вдоль стен другие оперативники, молча, медленно, сосредоточенно. И по мере их продвижения вперед вдоль стен гасла надежда, что Варнавин получил ранение именно здесь, в магазине.

— Игорь Владимирович! — крикнул вдруг Барков. — Сюда!

И хотя Барков звал одного Ратанова, к нему со всех сторон бросились уставшие люди. Барков с высоко засученными рукавами стоял у пустого стеллажа с алюминиевой посудой. Справа и слева от него громоздились кастрюли.

Потом, в новогодней газете его изобразили в виде сфинкса, лежащего на перевернутом оцинкованном корыте между пирамидами кастрюль..

Барков гордым жестом художника, представлявшего свой шедевр публике, указывал на нижний ряд. Стенка кастрюли, чуть высовывавшейся сбоку, имела небольшое сквозное отверстие.

Это был след пули.

— Фотоаппарат, — сказал Ратанов. И пока Рогов нес аппарат со вспышкой, все долго жали перепачканные пылью руки Баркова.

Стреляли, видимо, с противоположного угла, почти с пола.

Все передвинулись в этот дальний угол. Здесь тоже лежали ткани, которые были уже осмотрены Гуреевым. Теперь все собрались в метре от стеллажа, привычно не дотрагиваясь ни до чего руками, предоставляя Ратанову, как самому старшему и опытному, первому высказать свое мнение.

Ратанов снял первый рулон.

— Давайте еще раз и очень внимательно.

Гуреев напряженно следил за Ратановым.

— Все в порядке, — сказал Ратанов, положив на пол, рядом с собой последний рулон ткани. Гуреев облегченно вздохнул.

И в этот момент Тамулис и Дмитриев одновременно взглянули на освободившуюся часть стенки склада. Под нижней полкой стеллажа, отстоящей от пола сантиметров на сорок, стенка была деревянная.

— Ну-ка, ну-ка, — закричал Тамулис и, пока кто-то бегал за топором, вместе с Дмитриевым, выбил эту деревянную переборку, державшуюся не особенно крепко. Доски отскочили и из образовавшегося квадратного отверстия дохнуло чем-то болотным, застойным.

— Здесь должен быть склад стеклянной тары аптекоуправления, — объяснила заведующая, — там бутылочки, баночки, мензурки…

— Барков! — позвал Ратанов. — Разыщите заведующего.

Потом они курили в маленькой подсобке, пока не приехал пожилой, страдающий одышкой заведующий складом аптекоуправления. В складе стеклянной тары, забитом до самой двери ящиками с аптечной посудой, они подобрали красненькую коробочку от часов «Весна» и взяли горсть стружек с бурыми коричневыми пятнами.

Приехал начальник следственного отделения Голубев и начал сам писать протокол повторного осмотра места происшествия. Первый протокол, утверждавший, что преступник проник в помещение через одну из отдушин, превратился теперь в пустую, вздорную бумажку — свидетельство чьей-то нерадивости.

— А ты знаешь, Игорь Владимирович, — обратился к Ратанову Голубев, — дела-то ваши вдруг двинулись: и универмаг вот, и кражи! Сабо еще не видел фоторобот?

— Звонил Карамышев: Сабо будет дня через два…

Тамулис глубоко вздохнул рядом с Ратановым.

— Ты что? — спросил Ратанов.

— Да так. — Он опять вздохнул и вдруг поднял на Ратанова свои, как всегда серьезные, строгие светлые глаза. — Андрей Мартынов и мертвый раскрывает преступления…

Волчара вошел сначала в склад аптекоуправления, открыв его подобранным ключом. Его соучастник, тот самый, что на фотороботе, или другой, по-видимому, запер его снаружи и выпустил, когда Волчара закончил «работу». Они заранее знали, что там, где склад аптекоуправления смыкается со складом универмага, есть одно место, откуда раньше выводилась печная труба подсобки склада аптекоуправления, забитое досками и выступающее у потолка сантиметров на шестьдесят. Здесь Волчара без труда отодрал доски, а после кражи снова заколотил их. Когда он пролезал в узкое отверстие, вернее, когда он вылезал из склада, — думал Ратанов, — у него, по всей вероятности, и произошел случайный выстрел, иначе, раненый, он оставил бы следы крови где-нибудь в помещении универмага. До этого, чтобы сбить нас с толку, он выломал изнутри металлические планки в отдушине. А потом, когда он уже убрался, его соучастник разбил снаружи стекло, поэтому розыскную собаку и пускали от отдушины…

— Хитер, — восхищенно сказал Гуреев.

— По-моему, он перехитрил самого себя. — Барков вытирал пыльные руки платком. — Я не думаю, чтобы так уж много людей бывало в складе аптекоуправления и знало про переборку. Зря старался.

— Ты про письмо Варнавину не забыл? — спросил Ратанов у Тамулиса.

— «Ури одова», «о постюме». Я его наизусть знаю…

— Письмо нужно прочесть.

— Я был у Шишакова и съезжу еще в одно место. Там этот жаргон знают, как свои пять пальцев.