Такая работа - Страница 22

Стол Германа поставили в кабинет, где сидели тогда Ратанов с Мартыновым, и они-то и пустили в обиход выражение «дело о снегопаде в Перу».

Веретенников вначале вел себя так, словно оказал Баркову большую услугу, предупредив его от больших неприятностей, от законных претензий общественности Шулги, а потом делал вид, что забыл о случившемся, здоровался за руку, называл по имени-отчеству.

Но встречая его участливый подозрительный взгляд и пожимая холодную вялую руку, Барков всегда чувствовал себя неспокойно.

…Углубившись в воспоминания, Барков быстро шел по улице. Дождя уже не было, только ветер сдувал с деревьев последние запоздалые капли. У закрытого еще городского рынка гулко перекликались дворники. Сворачивали к бензоколонкам пустые автобусы.

В скверике, недалеко от дома Джалилова, Барков остановился. Закурил. Думать о Веретенникове и его телефонном звонке больше не хотелось, но чувство тревоги не уходило. Он стоял и курил до тех пор, пока не увидел издалека крепкого невысокого человека в коричневом костюме, маленькой серой кепке и сапогах. Арслан, невредимый, шел по улице, не замечая Баркова, как всегда серьезный, сосредоточенный на своих мыслях. Герман подождал, пока Арслан скрылся за углом, и пошел в столовую завтракать.

В воскресенье к семи часам утра они собрались у дебаркадера. Здесь Роговы держали свою «главную семейную ценность». Это была крепкая, просмоленная, видавшая виды пирога, купленная Олегом на том берегу у рыбаков. На корме лодки красовался новенький мотор «Москва». Олег, худой, длиннорукий, в подвернутых до колен брюках, стоял в лодке, а Барков и Тамулис подавали ему с дебаркадера рюкзаки, весла, канистры с бензином. Рогов, поминутно поправляя падавшие па лоб волосы, рассовывал груз под сиденья.

Нина Рогова с Галей сидели па берегу, и Нина с трудом удерживала за ошейник большую серую овчарку — Каро. Каро несколько раз порывался прыгнуть в лодку, но Нина держала его крепко и гладила рукой по морде:

— Каро… Каро… Карышек… Эй! Там, на Кон-Тики, скоро вы?

— Кончаем драить палубу и принимаем груз, — отозвался Рогов. — Посадка пассажиров начнется после третьей склянки.

Наконец Барков позвенел кружкой о бутылку, изображая корабельные склянки, и Олег подвел лодку к берегу. Каро прыгнул в лодку первым и улегся в носовой части. Рядом с ним, раздевшись по пояс, устроился Тамулис. Девушки расположились на первой скамейке, сзади них сел Барков, а у мотора — «рулевой Рогов».

— От винта! — надувшись, басом крикнула Нина.

— Есть от винта, — отозвался Рогов. Его длинный нос напоминал небольшой косой парус. От сознания ответственности за порученное ему важное дело, лицо Олега даже чуть побледнело, на верхней губе выступили капельки пота.

— Пошел!

— Есть пошел!

Рогов несколько раз дернул за трос, полез на корму:

— Свечу забрызгало…

Через несколько минут мотор все-таки завелся, и лодка, высоко задрав нос, плавно двинулась вдоль берега.

У пристани стоял пароход, пассажиры на корме переговаривались, весело кивая в их сторону. Рогов с независимым видом игнорировал их присутствие. Лодка обогнула грузовой причал, прошла устье маленькой речушки. Левый берег был здесь ниже и во время большой воды его всегда заливало, на правом были сосны и дачный поселок.

На середине реки Тамулис зачерпнул ладонью воду и намочил голову. Лодку качнуло.

— Смотри, Алик, не упади за борт, — крикнул ему с кормы Рогов, — здесь можно утонуть.

— Алик, Рогов тебя спасти не может, — сказала Нина, поправляя свою короткую, как у юноши, прическу, — тебе помогу я или Галя, Олег плавает как пистолет «ПМ»…

— Ты прав, Морковкин, хочешь сесть за руль?

— Хочу.

— Главное — не смерть, — серьезно сказал Тамулис. — Главное — что после оперативника ничего не остается: ни зданий, пи самолетов, ни книг. Как будто его и не было. Что осталось…

Рогов почувствовал, куда клонится разговор, и поспешил свернуть на шутку.

— Почему не остается? Если ты упадешь с лодки, ты оставишь горотделу несколько нераскрытых квартирных краж и даже один нераскрытый грабеж, если память мне не изменяет. Конечно, я не беру во внимание материалы по краже кур. — Он сморщил нос. — Твоя нелюбовь к домашней птице так велика, что ты, по-моему, не раскрыл ни одной. Так?

— Не совсем. Что же касается грабежей, то их два. Ты обязан знать!

— Да, да, верно: на Лесной и у пруда. Дела эти передадут другому оперативнику. Прочтет он и скажет: ну и дуб был покойный Алик Тамулис. Этого не допросил, с тем не побеседовал, не уточнил расстояния, протоколы осмотра мест происшествий, как правило, писал небрежно. Хорошо, скажет, что во время его похорон я хоть успел вырваться в парикмахерскую…

— Пожалуй, тонуть я не стану, — согласился Тамулис, — а как ты ни говори, оставить на земле дерево или дом все-таки лучше, чем два нераскрытых грабежа…

— Что говорить! — отозвался Рогов. — Тебе еще не поздно пойти в архитектурный… Или в высшее пожарное…

— Олег, не мучь его, — приказала Нина, — мальчик и так тоскует.

Жена Тамулиса с маленьким Витусом все еще жила у свекрови.

Их обогнала длинная, узкая моторная лодка. За рулем сидели — прямая, как палка, девушка в красной кофточке и толстенький коротко остриженный паренек в черной рубашке и черных очках. Рогов пытался развить «первую космическую» скорость, но их лодка не подходила для соревнований, и красная кофточка вскоре замелькала далеко впереди.

— Ну, как, Галя, нравится? — спросил Рогов.

— Нравится. — Она улыбнулась смущенно. — Только мотор очень шумит…

Галя все еще не чувствовала себя легко в их компании. Как будто вчера она узнала их впервые, ходила вместе с Ниной Роговой в избу, где скрывался обложенный со всех сторон убийца Вихарев. Да и с Германом было все как-то неясно. Вот уже год, как она встречалась с ним раза два-три в месяц в парке или у кино. Нравится ли она ему? Если бы знать… Вот и сейчас он ни разу не посмотрел в ее сторону и как будто даже тяготился ее присутствием. Нина сказала как-то, что была у него девушка, после института. Может, и сейчас о ней думает?

Часа через полтора они проплыли мимо небольшого мыса, где находился пионерский лагерь областного управления, и вошли в устье Парюги. Олег приподнял над водой мотор, чтобы его не стукнуло о дно, а Тамулис с носовой цепью в руках спрыгнул на землю.

Они бывали здесь уже не раз. На маленькой полянке даже заметен след их костра. Сидя под высокими соснами, они просматривали пустынную реку, как пираты. Мужчины натаскали веток, зажгли костер, умылись. Потом сели обедать.

— Нина, дарю, — сказал Олег, подавая жене большую еловую шишку, слегка поцарапавшую ему локоть.

— Спасибо. Лучше прибереги к моему дню рождения. Или приурочь к какому-нибудь торжественному дню.

— Самое интересное, друзья: Нина, как и большинство ее подруг, все праздники, исключая 23 февраля, считает своими личными и не прочь получить подарок!

— Будь правдив: только 7 ноября, 8 марта и 1 мая.

Олег любил справедливость:

— А на День авиации?

— На День авиации ты мне никогда ничего не дарил.

— Не дарил?!

— Дарил, дарил… Вспомнила: даже на День строителя! Они с Андреем, — Нина улыбнулась, — сделали женам подарки: Андрюша Мартынов унес из дома две книги, и Олег взял из шкафа две, поменялись и подарили нам с Ольгой. По две книги с трогательными надписями. На следующий праздник снова подарки. И опять книги: «Оливер Твист» и «Далеко от Москвы». Увидела как-то Ольга Мартынова мою книжную полку, и эпопея с книгами закончилась…

— Андрей был большой выдумщик, — сказал Алька.

Все замолчали, только один Рогов, как хозяин лодки и руководитель экспедиции, делал все, чтобы воскресная прогулка была веселой и легкомысленной.

— Книга — лучший подарок, Нина, — это тебе каждый скажет!

Гале стало смешно: хмурые и недоступные, как ей раньше казалось, следователи и оперативники на ее глазах превращались в мальчишек, и ей захотелось сказать им что-нибудь приятное.