Так велика моя любовь - Страница 6

Порядок в доме восстановился после того, как она опять сбежала, на этот раз отправившись в Стиллиардс — место, куда ее отец обычно направлялся для того, чтобы обменять кое-какие вещи на золото. Если разношерстное отребье, обитавшее в Элсатии, просто пугало Эдварда, то жуткие иноземцы из Ганзейского союза[7] наводили на него панический ужас. Они обладали богатством и могуществом, чтобы влиять на монархов, и хотя королева Елизавета проявила исключительную твердость в отношениях с союзом, многие из подвластных ей территорий сдались под натиском Ганзы. Эдвард уже оставил надежду вновь увидеть свою племянницу и был несказанно удивлен, когда она, одетая в мужской костюм, появилась в сопровождении какого-то молодого ганзейца.

— Ты осмелилась нацепить штаны! — возмутился он, увидев ее. — Это недопустимо!

Если бы Эдвард предвидел, сколько беспокойства привнесет племянница в его мирное существование, он бы потребовал с нес более высокой платы. А получилось так, что чертовке удалось заключить выгодную сделку. Каждый полученный от нее пенс стоил ему непередаваемых страданий. И вот сейчас он вынужден умиротворять ее.

— Единственное, что заботит меня, это твоя репутация, — приняв обиженный вид, заявил он. — Могу только посоветовать, чтобы ты была осторожна с ним.

— Вам незачем беспокоиться, дядя, — заверила его Илис. — Я не допущу, чтобы какой-то мужчина сбил меня с пути.

Она прекрасно знала, чего именно добивался Эдвард, который постоянно пребывал в страхе, что все достанется Квентину. Старик не отличался особым умом, чтобы скрывать свою алчность.

Не уловив насмешки, прозвучавшей в словах Илис, Эдвард принялся наставлять ее. Ведь в конце концов она нашла убежище в его доме, когда боялась за свою жизнь.

— Всем известно, что твой отец продал все и спрятал золото главным образом для того, чтобы после его смерти Кассандра и ее выродки не наложили лапу на то, что принадлежит тебе и может в один прекрасный день понадобиться. Осмелюсь с полной уверенностью утверждать, девочка моя, что, в то время как золото спокойно лежит в тайнике, твоя жизнь находится в опасности. Любой прощелыга будет охотиться за тобой. Позволь напомнить, что ты пришла в мой дом именно для того, чтобы я защитил тебя от родственников отца. И вот появляется один из проклятых Редборнов! Он только и ждет момента, чтобы захапать то, что принадлежит тебе.

— У Квентина большое состояние, — заметила Илис. — Мое ему не нужно.

— Ха! Я никогда не встречал человека, который не хотел бы пополнить свои сундуки. Поверь мне, пока Квентин будет строить тебе глазки, он запустит руку в твой кошелек. Запомни мои слова, детка. Держись подальше от Квентина, и настанет время, когда тебе, возможно, удастся заполучить такого же хорошего мужа, как Реланд или его кузен Девлин.

«Сохрани Господь!» — с отвращением подумала Илис и, не удержавшись от желания поддразнить дядю, проговорила:

— В распутном образе жизни тоже есть некоторые достоинства.

— Что ты несешь? — воскликнул Эдвард, возмущенный ее наглостью. Он пришел в такое неистовство, что с трудом сдерживался. От напряжения его руки сжались в кулаки. — Ты лишилась разума, если считаешь, что твой кузен лучше Реланда!

— Очень может быть, — ответила Илис, пожав плечами, и двинулась прочь, даже не удосужившись заверить дядю, что настроена гораздо решительнее, чем он, и всеми возможными способами намерена избегать серьезных отношений со своим кузеном. Она была слишком поглощена тем, что касалось ее отца, чтобы поощрять ухаживания мужчин, и тем более из семейства Хаксфорд.

Алчность является для многих своего рода бедствием, так как в значительной степени мешает получать удовольствие. Скупому трудно истратить монетку, не испытав при этом сожаления из-за расставания с ней или исполненной тревоги надежды получить за это более крупное вознаграждение, что послужило бы оправданием столь тяжелой жертвы. Именно таким был Эдвард Стэмфорд, чье удовлетворение, вызванное удачным замужеством дочери, меркло, по мере того как росли радость и ликование всех присутствующих. Было ясно, что его вынужденная щедрость привела в восторг тех, кто пришел сюда с целью предаться чревоугодию. Даже веселой музыке оказалось не под силу улучшить его настроение. Смех и болтовня гостей только усиливали разъедавшее его душу сожаление, а вид тех, кто мирно посапывал, развалясь на стуле, больше не приносил ему утешения.

— Взгляните-ка на них! — презрительно бормотал Эдвард, разговаривая сам с собой. — Они так накачались моим вином, что готовы проглотить кружки. Я бы сэкономил кучу денег, если бы знал, что их так легко напоить.

Сердитый взгляд Эдварда медленно заскользил по залу и остановился на слуге Тейлоре, когда тот задержался у соседнего стола.

— Эй, ты! Хватит бездельничать, наполни мой кубок!

Слуга удивленно повернулся, вытерев при этом рот тыльной стороной ладони, но, увидев, что к нему обращается Эдвард, начал пятиться, бормоча себе под нос:

— Нацежу-ка я свежего эля, сквайр.

— Иди сюда! Не надо ничего цедить. — В бешенстве оттого, что ему отказываются подчиняться, Эдвард жестом приказал слуге вернуться. — Наливай то, что у тебя есть.

— Это не годится для вас, сквайр. — Голос Тейлора звучал глухо, потому что он запахнул края капюшона. — Там на самом дне один осадок. Я принесу свежего, крепкого эля, это уж точно, сквайр, — предложил он, продолжая пятиться. — Я обернусь в мгновение ока. — Не дав хозяину возможности выразить свой протест, Тейлор проскользнул между двумя пьяными гостями и исчез.

Заскрипев зубами от досады, Эдвард случайно опрокинул обитую кожей кружку и злобно выругался. Он схватил свою шляпу с пером, нахлобучил ее на голову и резко поднялся, собираясь кинуться за своенравным негодяем. Но в следующее мгновение им овладел смертельный ужас, ему показалось, будто на него обрушилась вселенная, — настолько велика была сила, которая мощными пульсирующими толчками раскалывала его череп изнутри. Замерев, он дождался, когда миновал первый приступ боли, потом осторожно, стараясь не сделать лишнего движения, обвел взглядом зал в поисках дерзкого слуги, которого был не в состоянии отпустить, не устроив ему хорошей трепки.

— Я прослежу, чтобы из него кишки вытряхнули, — процедил Эдвард.

Когда он оглядывал зал, в поле его зрения опять попала Илис, и его снова окатила волна ярости, вызванная возникшим предчувствием, что девушка станет причиной новой неприятности. Этот кутила, Девлин Хаксфорд, своим поведением в течение всего праздника только подчеркивавший свой интерес к девушке, решил заявить о себе крайне необычным образом и пытался вытащить Илис танцевать. Ему ни в коем случае нельзя было отказывать, так как оскорбление близкого родственника Реланда могло повлечь за собой довольно тяжелые последствия. Однако девчонка клонила именно к этому. По выражению ее лица было видно, что она готова разразиться грозной отповедью, и молодому человеку здорово повезет, если ему удастся вырваться от этой маленькой негодницы целым и невредимым.

Складка между бровями Эдварда стала глубже, и он, сразу же позабыв о тяжелом молоте, стучавшем в голове, принялся протискиваться между гостями. Он должен добраться до Илис, прежде чем она даст волю своему гневу и испортит весь праздник, что, как Эдвард выяснил на собственном опыте, было ей вполне под силу.

— Разве вам ничего не известно, сэр? Я не знаю ни одного па, — донесся до него голос племянницы.

Однако ее слова, резкие и нелюбезные, никак не повлияли на ревнивого Девлина, который и не думал отступать. С явным раздражением Илис стряхнула его руку со своего изящного запястья и, расправляя белоснежные манжеты, вперила в своего настойчивого поклонника равнодушный взгляд.

— К тому же сейчас, сэр, у меня нет желания учиться.

Деланно смеясь, Эдвард обнял племянницу за плечи и льстиво проговорил: