Так много дам (СИ) - Страница 4

Она приподняла голову и сквозь струйки, своих светлых волосиков смотрит мне прямо в глаза. Я молчу, она смотрит, а потом…

— Юлечка! Родненькая!

Ее губы горячие, коснулись лица. От нее сразу же пахнуло до боли знакомыми запахами ее волос, дыханием чуть с кислинкой, горячим, прерывистым. Она целует щеку, зачем–то кончик носа, щекотно, а потом…

Мы целовались час, два. За окнами уже стало темно, а мы все никак не могли оторваться от наших губ, лиц. При этом, то я, то она оказывались сверху, мы перекатывались по дивану, сцепившись в объятиях. Смеялись, целовались и крепко, безумно и сильно обнимались.

— Задушишь! — Шептала ей.

— Нет! Теперь не бойся, не задушу. Зацелую. Всю зацелую! — Шептала она и тут же надолго, мелкими поцелуями, горячими прикасаниями покрывала мое лицо. Справа, слева, обдавая меня своими чудными и неповторимыми запахами моего родного лица и дыхания.

В ту ночь я уже ничего не пила, можно сказать, находилась в сознании. Хотя все то, что происходило между нами, вряд ли можно было так назвать, скорее меня обуяло все то же безумное состояние, как будто бы я опилась тем зельем… Это самое правильное слово.

Он ждал, это я сразу же отмечаю по его торопливым движениям, суетливым, ждущим и наглым немножечко взглядам. Открыл дверь и стоит, обрадовался, думаю, мужик, что к тебе сразу две бабы!

— Входите девчонки! Не снимайте обувь, так входите, прошу вас миледи…

Я еще на Жеку глянула.

— Что это за миледи? Чего это он? Тоже мне француз засра…..

— Да тише ты, тише дура. Ты что, Трех мушкетеров не читала?

— О чем спор? Ну что вы стоите, проходите, прошу вас миледи… — И ручку услужливо мне подает.

— А можно без этого?

— Без чего?

— Ну, без этих таких сравнений, мы же не дети, и потом эти миледи все, они же… они…как б…… при французском короле, а мы не такие…

— Кто, Кто они? Ой, не могу, ха–ха–ха! Ой, рассмешила… А ну еще раз скажи….

— Юлька! Ты б….. зачем меня в дурах выставляешь? Я же просила тебя…

— Так, одну уже знаю, как звать, а вот вторую красавицу…

— Евгения, а можно просто — Жека.

— Ну что же, Евгения и Юлия, милости прошу в мое жилище.

Проходим в комнату. Ничего, но сразу же, видно, что это жилище какого–то авантюриста или, по крайней мере, какого–то авангардиста. На полу шкура медведя, какая–то чашка с камнями, диван импортный, стеллаж с книгами под самый потолок и картины. На одной голая женщина в позе такой, что видны детали ее интимных мест, а на другой, пейзаж какой–то, очень пустынный и только сопки, да реденькие сосенки и сам хозяин с ружьем, в штормовке. Но красиво и необычно.

— А это…

— Это меня вот эта дама запечатлела, а это ее автопортрет, наверное, так можно сказать…

— Да, нет, наверное, авто, так это вам виднее, но не портрет, а скорее…

— Да нет же! Она сама так определила, и я ей так же, но она так сама назвала. Потому и автопортрет называется вот…

— И что? Это она сама? Сама себя рисовала в таком виде? Наверное, по памяти. — Добавляю. Потому что мне перед этой порнографией не очень — то уютно стоять. А вот Жека, как прилипла, уставилась, не оторвать. Я ее за руку и к себе на диван.

— Ну что, так понравилось, что ты взгляд оторвать не можешь, сравниваешь?

Она сразу же в краску.

— Сравниваешь, я же все вижу…

— Кто сравнивает и что? — Это уже наш мэн голос подает, входя из кухни с тарелками и бутылкой под мышкой.

— Ну, помогайте, миледи, угощаю, может и не по–королевски, но тем, что могу. Вы как к коньяку? Что, совсем никак? Нет, пивасика не держу, вообще не пью. Но если хотите, так я сейчас сбегаю…

— Да ладно уж. — Тянет недовольно Жека, можно ведь и без всего такого…

— А Вас как зовут? — Спрашиваю, протягивая рюмку.

— Зовите как все-Мамонт.

— Это что же, такой древний и такой лохматый? — Ехидно спрашивает Жека, потому что у него залысина.

— Ну, не древний и не лохматый, а вот видите те камни, ну вот те, что в чашке с водой, как вы изволили назвать. Так вот это самые настоящие зубы мамонта.

— Что? Какие такие зубы? У них же эти, как их там… — И Жека так смешно и так эротично руку в локте согнула и кисть кверху. Вот же, умора, ну так показала, как у мамонта этот его второй хобот как будто бы задрался, встал.

— Да нет Женечка, и это, как вы говорите, и зубы, все при них, сам видел.

— Как это? — Невольно спросила, ведь врет же. — Мамонты ведь когда уже сдохли, как ты мог видеть?

— Сдохли, но некоторых нашли, и они, между прочим, в вечной мерзлоте сохранились. Так что, вот эти зубы оттуда. Я как раз в экспедиции был с геологами, там их и нашли в ручье. Через миллионы лет и вот сейчас они в комнате лежат и на вас смотрят. А вы потрогайте, пощупайте, когда еще в жизни придется?

— Похожи на коровьи. — Говорит Жека, взвешивая камень в руке. — Я такие у бабушки видела в деревне, только эти большие и каменные.

— Ну, за мамонтов? Будьте здоровы!

— За мамонта!

Выпила залпом, а у самой в голове, как после зелья того. Закачалось все, плохо стало слышно, даже уши с непривычки заложило и обожгло в животе. Но ничего, выпила!

Пока собирались, к нему ехали, добирались, то все время присутствовало какое–то напряжение и только сейчас оно, вместе с головокружением отпустило.

Ой! А голова–то кругом! Откинулась на диван и даже ногу на ногу задрала. Пусть думаю, уже ближе к телу начинает. Посмотрела на Жеку, а та тоже, расслабилась, вижу, как она раскраснелась, и нет, нет, да все на картину ту посматривает. Сдалась ей эта б…., пусть только домой придет, я ей такую картинку покажу…

Сказала, а у самой даже что–то зашевелилось приятно там, где все время до этого все сжималось от ожидания секса! Да! Это зачем же мы сюда приперлись? Сказки про каких–то слонов волосатых выслушивать? Вот я ему возьму сейчас и скажу.

Ты вот что, мужик, хватит нам зубы заговаривать, ты зачем пригласил, зубы показывать? Ой, да что это со мной! Потащило меня куда–то, потянуло. Прилягу я, пожалуй…

И в последнее мгновение почувствовала, как на меня навалилось горячее и покорное, одновременно мягкое и костлявое, такое знакомое мне тело… Это Жека… Все, я в отключке…. Вот же гад ты, мужик, опоил нас зельем…опоил… гад…

Проснулась. Сразу же со страхом. Где, что, а где же Женька? Ага, рядом дрыхнет, храпит даже. Это тот мужик гад, споил. Наверное, все вывернул наизнанку? Да, нет, вроде бы все на месте и трусы и колготки. Зачем же тогда споил? Наверное лапал, трусы стягивал и… Как представила себе, так невольно сжалось все и захотелось в туалет. Осторожно, стараясь не будить Жеку, встала, поправила платье и вышла, толкая дверь из комнаты. В глаза свет, резко. На секунду ослепляюсь даже.

— Эта? — Слышу глубокий и немного хриплый женский голос.

— Это Юлия. — Он меня представляет бабе какой–то.

Но я не задерживаюсь и шлепаю босыми ногами. Ага! Вот дверь, а свет где? Рукой пошарила, да черт с ним. Зашла. Прежде чем сесть на кружок рукой все пыталась защелку на двери нащупать, но уже не до этого. Пока сидела, вспыхнул свет.

Вот же! А если войдет? Что я со спущенными трусами ему сделаю? Ага, вот где защелка, оказывается? Теперь уже спокойнее. Сижу, размышляю…

Так, опоил но, похоже, ничего со мной не делал, потому я бы сразу почувствовала, а так все как и было и даже прокладочка на месте. Значит не лез. Тогда зачем? А может мы того… сами? Вспомнила, как мы с ней все не могли успокоиться дома и уже только в третьем часу заснули. Значит сморило… Вот же мы ж….! А что это за баба?

Прохожу в кухню. Уже темно на улице, на кухне включен свет, наш Мамонт с девицей какой–то, что уютно устроилась у него на коленях, оба смотрят на меня.

— Здрасте…

— Здравствуй пьяноточка! Что, не рассчитали силенки? Сморило? Или ты малая еще, пить–то совсем не научилась? Ты хоть раз до этого коньяк пила?

— Сейчас договоритесь… Еще скажите, зачем я и Жека приперлись сюда? Так? Что еще?