Так будет всегда - Страница 9

— Нет, у меня нет планов. Мне обычно требуется спокойная, субботняя ночь в одиночестве, чтобы прийти в себя после трудовой недели.

— Значит, на этой неделе будет по-другому. Во сколько мне прийти? — спросил он.

По садящемуся солнцу, окрасившему западную часть неба в розовые тона, Джессика догадалась, что уже около пяти часов.

— Как насчет шести тридцати? Ты сможешь выдержать или упадешь в голодный обморок?

Казалось, он серьезно обдумывает ее вопрос.

— Думаю, что сумею продержаться, — сказал он наконец, беря ее за руку и выводя на берег.

Они быстро вытерлись и пошли к дому, а потом молча поднялись на лифте. На своем этаже Кевин сжал ее руку перед тем, как оставить ее наедине со своими мыслями, мечущимися от предвкушения паники и вида своего скудного холодильника.

Память не обманула ее. Она нашла там пакет замороженных куриных грудок. Положив их в микроволновую печь размораживаться, она отправилась в кладовку за рисом, затем достала из холодильника лук, зеленый перец и грибы. За полчаса она сделала аппетитный сметанный соус, вылила его в сотэ из цыпленка и приготовила рис. С бутылкой холодного шабли будет то, что надо.

У нее едва хватило времени для быстрого душа и просушивания густых волос. Несколько драгоценных минут она потратила на нервные размышления что надеть, остановившись в конце концов на слаксах и шелковой блузе.

Она едва успела нанести последние штрихи косметики, как услышала стук в дверь. Едва взглянув на свое отражение в зеркале, она присмотрелась к морщинкам вокруг глаз, заметным только ей одной, как она надеялась. Кевин постучал еще раз, на сей раз более нетерпеливо, и, оторвавшись от критического осмотра, она поспешила к двери, замирая от забытого чувства возбуждения и страха.

Видя, как он заполнил собой дверной проем, Джессика снова была потрясена его природным магнетизмом.

На нем были потрепанные джинсы, которые обтягивали его худые бедра и мускулистые ноги. Рубашка, наоборот, была нелепо строгой, из голубого хрустящего хлопка в тонкую, чуть более темную полоску. Из-под засученных рукавов виднелась загорелая кожа, покрытая золотистой дымкой волос. Расстегнутый воротник рубашки оголял достаточную часть груди, чтобы руки Джессики задрожали от желания дотронуться и почувствовать его тепло и биение сердца. Борясь с этим импульсом, но не в силах заговорить, она просто посторонилась, чтобы дать ему войти.

— Пахнет замечательно, — заметил он, одобрительно потягивая носом и направляясь прямо на кухню.

— Хорошо, что я не стала зря тратить дорогие французские духи на мужчину, которого интересуют только ароматы моей кухни, — сказала она с притворным раздражением.

— Я займусь тобой позже, — пообещал он с озорным блеском в глазах. — Между тем, не любовью единой жив человек.

— Не исказил ли ты немножко? На самом деле это звучит «не хлебом единым жив человек».

— Может быть, и так, — сказал он примирительно. — Дело в том, что нужна комбинация, чтобы удовлетворить все мужские аппетиты.

— А в данный момент ты заинтересован в удовлетворении своего желудка, — попрекнула она.

— Именно. Но не беспокойся, любовь моя, ты не так далека от моих мыслей, — сказал он провоцирующе, придвигаясь к ней ближе и одновременно заглядывая в духовку. Ощущение ее теплой податливости рядом с ним вызвало почти непреодолимую необходимость показать ей, как он сильно ее хочет. Еще доля секунды — и он не смог бы совладать со своим желанием. Если бы она еще раз взглянула на него с этой своей мягкой загадочной полуулыбкой, обед превратился бы в обуглившееся крошево.

— Ты знаешь, как польстить женщине, — сказала она.

Пока он открывал вино, она зажгла свечи в столовой и включила стерео, наполнившее квартиру тихой романтической музыкой. Зная, какое Кевин придает значение обстановке, она не гасила свечей все время, что напоминало Рождество. Он был увлечен только едой, поглощая ее с энтузиазмом.

— Ну как, это съедобно? — задала она совершенно лишний вопрос, когда он заглатывал последний кусок.

— Ты заслужила четыре звездочки, — уверил он ее. — Если это не единственное блюдо в твоем репертуаре — ты отличная хозяйка.

— У меня есть еще несколько кулинарных трюков, — сообщила она, забавляя его своим высокомерным тоном. — Но ты должен их еще заслужить.

Он смотрел на нее пристально, снова потерявшись в тайных глубинах ее янтарных глаз.

— Только прикажи, что я должен делать, — сказал он мягко. Она не ответила. Тогда он подошел к ней, отодвинул кресло и повел ее на балкон.

Их обдало свежим вечерним бризом, и под звуки музыки, доносящейся из дома, он обнял ее, чтобы потанцевать. Сначала Джессика держалась скованно, и Кевин догадался, что она снова боится, напуганная близостью и жаром, похоже, охватившем их обоих. Но, медленно танцуя с ней, легко держа ее за талию, он почувствовал, что она начала расслабляться, поддаваясь чарам, идущим от него, рождающим в глубине каждого стремление друг к другу.

Только после того как он это понял, он наклонился над ней и стал слегка щекотать губами ее волосы и, медленно продвигаясь вниз, игриво куснул ее ухо одними губами.

— Ты необычайно прелестная женщина, Джессика, — прошептал он нежно, дыша ей в шею. Мягкость его голоса, ощущение его упругого мужественного тела вызвали у Джессики внезапное желание прижаться к нему и отдаться этой возникшей страсти до полного завершения. Ей вдруг самой стало страшно от силы ее желания.

Что со мной, удивлялась она уже не в первый раз. Она так долго боролась против эмоциональной или даже чисто физической зависимости, что это стало ее образом жизни, однако Кевин прорвал ее защиту, как будто ее и не было.

Она помимо воли придвигалась к нему, неосознанно почти отдаваясь ему. Они уже больше не притворялись, что только танцуют. Они вполне сознательно прижались друг к другу, и Джессика перенесла свою руку, лежавшую у него на плече, пока они покачивались в танце, в его густые волосы на затылке. Она наклонила к себе его голову, и их губы жадно слились в едином порыве. Они оставались в таком положении некоторое время в крепких объятиях друг друга, явно поглощенные взаимной страстью.

Руки Кевина медленно гладили ее тело, легко перемещаясь от плечей такими искушающими прикосновениями, что обжигали кожу даже через тонкую ткань ее блузки. Когда его пальцы коснулись выступов ее груди, она, казалось, увеличилась и стала подниматься навстречу его прикосновениям, и эта напряженность давала ощущение, близкое к обмороку.

Они оба прерывисто дышали, тела были крепко прижаты друг к другу, сердца бились в унисон. Однако, улучив момент, Кевин вдруг посмотрел на часы.

— Черт возьми, — пробормотал он, целуя ее еще раз, и затем медленно, с неохотой отпустил ее. Он подумал, что должен уйти. События — касаясь их отношений — развивались слишком быстро. Это уже давно перестало быть игрой и превратилось в нечто более серьезное и опасное.

— Что такое? — спросила она с явным удивлением: Ее руки отказывались покидать чудесное теплое место, которое они нашли в изгибе его спины над поясом джинсов. Он догадывался, что такое случалось с ней не часто, и это тронуло его с такой силой, которую даже уже нельзя было назвать желанием.

— Извини, моя дорогая, но я должен уйти.

— Уйти? — повторила она невероятно повысившимся голосом, — уйти куда? — Ее руки безвольно повисли по бокам.

— У меня назначена встреча, сказал он таинственно.

Она отпрянула от него.

— В такое время? — спросила она саркастически.

— Джессика, — сказал он предупреждающим тоном. — Не надо.

— Не надо что? Не надо подозревать? Не надо сердиться? Ты чего ждал? Думаешь, я могу отключить свои эмоции так же легко, как ты?

— Это не имеет ничего общего с отключением моих эмоций, — сказал он терпеливо. — У меня эта встреча была назначена несколько дней назад. Ее нельзя отменить. Мне надо было сказать тебе об этом раньше.

— Конечно, надо было! — набросилась она злобно.