Тайный заговор - Страница 3

В воротах Бродка столкнулся с молчаливой, одетой в черное траурной процессией, среди которой он заметил двух пожилых дам под зонтиком. Женщины по непонятной причине были увлечены ожесточенным спором. Увидев табличку с надписью «Администрация кладбища» и стрелкой, указывающей налево, Бродка повернул к одноэтажному зданию с зарешеченными окнами.

Седоволосый, небрежно одетый мужчина, преждевременно состарившийся из-за ежедневного общения со смертью и печалью, с изысканной вежливостью объяснил Бродке, в каком квартале следует искать могилу его матери. При этом он не преминул вручить ему карту, на которой было обозначено расположенное неподалеку предприятие камнетесов, предлагавшее свои услуги по изготовлению мраморных надгробий.

Бродка широким шагом шел по песчаной дорожке, стараясь обходить лужи и грязь. У колодца, в котором плавали кораблики пожухлой листвы, он повернул налево. Несколько шагов – и он оказался у свежей могилы, усыпанной венками из цветов. Бродка вытянул шею из поднятого воротника, чтобы посмотреть, нет ли поблизости более скромной могилки, как вдруг среди вороха мокрых цветов заметил скромный деревянный крест, на поперечной балке которого было вырезано имя: Клер Бродка.

Он никогда не думал, что до этого может дойти, но теперь, прочитав имя своей матери, почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Охваченный глубокой печалью, Бродка плакал так, как не плакал, наверное, с детских лет. Цветы перед его глазами расплылись, подобно краскам на картине сумасшедшего художника, и он поймал себя на том, что сильно, с негодованием качает головой. Будучи не в состоянии собраться с мыслями, Бродка стоял со сложенными на груди руками и неотрывно смотрел на могилу матери. Он был настолько глубоко погружен в свое отчаяние и внезапно нахлынувшие воспоминания, что не заметил, как откуда-то сбоку подошел незнакомый мужчина и остановился рядом, приняв такую же позу.

Даже когда незнакомец заговорил, Бродка был так далеко в своих мыслях, что не услышал ни слова. И только когда тот приблизился к нему почти вплотную и коснулся его плеча, Бродка наконец обратил на него внимание. На мужчине была черная накидка гробовщика и похожая на цилиндр шапочка.

Откашлявшись, он начал снова:

– Странная смерть, очень странная, хм…

Бродка внимательно поглядел на незнакомца, стоявшего рядом с ним. Его круглое, чисто выбритое розовое лицо казалось почти мальчишеским и явно контрастировало с униформой, которая старила любого, кто в нее облачался. Над правой бровью мужчины Бродка разглядел большое темное родимое пятно. Светлые глаза хитро поблескивали, на низкой шее образовался двойной подбородок.

Поскольку Бродка по-прежнему не реагировал, незнакомец осторожно поинтересовался:

– Вы – родственник, осмелюсь спросить? – Его голос прозвучал как-то лукаво.

Бродка молча кивнул.

Мужчина в черной накидке тоже кивнул, снова откашлялся, прикрыв рот ладонью, и после небольшой паузы произнес:

– Я хотел сказать, что меня это, конечно, не касается, но…

– В таком случае исчезните и оставьте меня в покое! – грубо перебил его Бродка и махнул рукой, словно хотел отогнать незнакомца, как назойливую дворняжку.

Незнакомец нерешительно развернулся и, повесив голову, медленно побрел к низенькому зданию. Неподалеку от колодца Бродка догнал его.

– Подождите! – крикнул он. – Минуточку!

Но теперь человек в черном не пожелал разговаривать с ним. Он продолжал идти, не обращая на Бродку никакого внимания.

– Я хотел извиниться, – сказал Бродка, проведя ладонью по глазам. – Я задумался. Вы что-то говорили о «странной смерти». Что вы имели в виду?

Незнакомец резко остановился. Склонил голову набок и скривился.

– На самом деле меня это действительно не касается. Вы совершенно правы, господин, но…

– Что «но»? – Бродка не спускал с незнакомца глаз.

– Ну, дело в том… Когда гроб опускают в могилу… Простите, что я выражаюсь столь грубо… с годами возникает чувство…

– Какое чувство?

– Видите ли… возникает чувство… каким был тот человек, которого опускают в могилу… Как бы так выразиться… ну, полный он или худощавый, тяжелый или легкий. Но в этом случае не было ни того, ни другого. – Он шумно втянул в себя воздух.

– Что вы имеете в виду?

– Я ведь уже сказал. Это было очень… странно. У меня не было никакого чувства…

Еще немного, и Бродка вцепился бы незнакомцу в глотку. Однако он вовремя опомнился и только презрительно бросил:

– Да вы с ума сошли, мужчина! Что вы плетете?

Незнакомец задумчиво поглядел на Бродку.

– Я почти уверен, мой господин, что гроб был пуст.

Бродка невольно отпрянул. Почувствовал, как кровь прилила к голове, набрал в легкие побольше воздуха и закричал:

– Как вы можете говорить такую чушь? С чего вы это взяли? Незнакомец пожал плечами и ответил:

– Извините, господин. Не нужно было мне этого говорить. – Он сделал неуклюжее движение, словно хотел поклониться Бродке, а потом направился к невысокому зданию.

По пути к машине Бродка мало думал о том, что сказал ему незнакомец, которого он принял за сумасшедшего. Гораздо больше его заинтересовало море цветов на могиле матери. Кто мог прислать на похороны добрый грузовик венков и охапок цветов? Насколько Бродка помнил, мать всегда жила одна. Конечно, в последние годы они почти не виделись, но сама мысль о том, что ее окружали многочисленные поклонники, была настолько абсурдной, что Бродка не смог сдержать улыбки.

Последующие дни были связаны с посещением чиновников и оплатой счетов. Бродка не смог избежать того, чтобы не побывать в квартире своей матери на Принцрегентштрассе, что вызвало у него огромную неловкость. Швейцар недоверчиво взглянул на Бродку, но все же дал ключ, и теперь, поднимаясь на второй этаж Александр чувствовал себя непрошеным гостем.

Бродка терпеть не мог такие подъезды, как этот: югендстиль, синий кафель, красные ковровые дорожки. Все это действовало как-то удручающе. Отношения между ним и матерью последние десять лет были скорее натянутыми, чем гармоничными, и за все время он только единожды проведал ее в этой квартире. К сожалению, состоявшийся тогда разговор заставил Бродку больше никогда не навещать мать.

Прежде чем открыть дверь квартиры, он на мгновение остановился – так бывает с человеком, которому предстоит сделать трудный шаг.

На полу в прихожей лежала почта, которую вбросили через щель для писем в двери. Бродка поискал выключатель. Круглая лампа на потолке из голубоватого, словно замерзшего стекла – наверняка очень старая и дорогая, но, на его вкус, отвратительная, – озарила прихожую слабым светом. Пахло нафталином и старыми пыльными шторами, чего Бродка не выносил. Охотнее всего он повернул бы назад.

Когда он поднимал почту с пола, взгляд его упал на дверь напротив. Она была слегка приоткрыта, и ему показалось, что в щель пробивается теплый свет лампы.

– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул он и прислушался.

Ничего.

Бродка мягко толкнул дверь и стал напряженно и немного испуганно осматриваться в поисках источника света.

На низеньком круглом столике, рядом с удобным диваном, стоявшим у еще одной двери, горела маленькая лампа.

– Здесь есть кто-нибудь? – еще раз громко спросил Бродка и, не дождавшись ответа, подошел к окну, чтобы поднять ролеты. Дверь, возле которой стоял диван, вела в спальню. Бродка осторожно открыл ее и включил свет. Он не ожидал, что застанет прибранную комнату, но от зрелища, представшего его глазам, у него по спине побежали мурашки. Постель была скомкана. По полу были разбросаны платья и коробочки с лекарствами.

Бродка бросился к окну, распахнул пошире обе створки и глубоко вдохнул. С улицы доносился шум транспорта, на город опускались сумерки. Бродка с отвращением вышел из комнаты.

У двери, ведущей в гостиную, он остановился. Когда же Александр все-таки вошел в нее и окинул взглядом обстановку, ему стало ясно, насколько он отдалился от матери.